Vol 4. победителей не судят 8 страница

— Да светло, не впервой. – Отмахнулась Танька. – Идите уже.

— А твой стажёр потянет путь до Лямбды?

— Потянет, куда он денется. Он у меня тренированный и дрессированный. Доползёт как-нибудь.

Эти слова из уст Таньки звучали практически как похвала. Я был счастлив.

— Хорошо, в путь, красотка! – вскрикнул Антон, лишь показавшись в кухне. – Место отправления – третий этаж отечественного жилого комплекса.

— Спятил, Кротов? Устав просматривал по большому счету? Переход между мирами с любого возвышения запрещён и исключений нет!

Это неотёсанное нарушение техники безопасности!

— Прекрасно. – Дал согласие Антон. – Тогда не подбросишь нас до Южной Америки? В том месте единственное место, где возможно без возвышения попасть в обитаемый район Лямбды. Изо всех других мест, как мне известно, возможно перейти лишь в сугроб по самую шею, в котором фиг тебя кто в то время, когда отыщет.

А ваши правила не изменялись уже триста тысяч лет, не смотря на то, что мы много раз писали ходатайства с приложением исследовательских работ.

Так что у нас три варианта: или мотаем в Южную Америку, или радостно ныряем в сугроб, или самую малость нарушаем стоеросовые правила.

Форелина в ответ на столь пылкую обращение махнула рукой и величественно проследовала за нами на третий этаж.

— Дуй за нами. – Сообщил мнеАнтон и, перед тем как я осознал, что он имел в виду, они с Форой прекратили существовать для этого мира в людской форме. От неожиданности я растерялся, разволновался и последовать за ними смог не сходу. Но в то время, когда головная боль застлала мне глаза, в данной тьме я рассмотрел два маленьких тёмно-красных огонька и последовал за ними.

Прежде мне ни при каких обстоятельствах не приходилось так продолжительно пребывать в состоянии перехода. Голова болела и кружилась легко немыслимо, а остального тела просто не существовало. Такое мне было знакомо, но в данной тьме всё, кроме того привычные эмоции казалось пугающим и враждебным.

Придя в сознание на твёрдом свалявшемся половичке в луже собственной рвоты, я, не обращая внимания на прескверное самочувствие и общую слабость, ощущал себя счастливцем, только что избежавшим ужасной смерти.

Антон и Фора находились рядом и наблюдали на меня сверху вниз. Они, наверное, в далеком прошлом уже забыли, как сами сначала ходили между мирами как будто бы под мухой, цепляясь за стенки и неуклюже вываливаясь в дверные проёмы.

Я поднялся, отряхнулся и откашлялся, пробуя вернуть себе хотя бы чувство собственного преимущества.

— В случае если что, в том месте имеется ванная. – Посоветовал Антон, показывая куда-то пальцем. У меня в глазах до сих пор плыли и плясали тёмные пятна, но я кивнул и нетвёрдым шагом отправился в указанную сторону, с большим трудом переставляя ватные ноги. Через некое время я упёрся в древесную дверь, налёг на неё всем телом, на ощупь нашёл прохладную латунную ручку и ввалился вовнутрь.

— Лишь поскорее! – крикнул Антон. – Время поджимает!

Я что-то промычал в ответ, умылся в жёлтой потрескавшейся раковине и посмотрел на собственное отражение в осколке мутного зеркала на стене. Увидев под носом размазанное кровавое пятно, я умылся ещё раз и почувствовал себя значительно лучше. Из крана текла какая-то синеватая жидкость.

Облизнув губы, я почувствовал кисло-неприятный привкус. На воду это никак не смахивало.

— Жвачку? – любезно внес предложение Антон, в то время, когда я снова показался в помещении.

— Благодарю. Что, оказалось? Мы на месте?

— Оказалось, оказалось. Ты молодец, я, честно говоря, сомневался, что ты смогёшь.

— Отечественный молодец загадил пол. – Иронично хмыкнула Форелина. Я посмотрел на лужу, которая неторопливо растекалась по полу и впитывалась в ковёр.

— Что-то не припомню, дабы я это ел. – Задумчиво сказал я.

— И капусту не хорошо пережёвываешь. – Добавил Антон. – Мелочи, дело житейское. Хорошо, хватит трепаться, айда, нас ожидает отечественный драгоценный мальчик.

— А возможно чуть конкретнее? – требовательно задала вопрос Фора. – Кого мы ищем, для чего он нам нужен и какой у вас замысел, если он у вас по большому счету имеется?

— Всё по дороге поведаю. Тут на лифте ехать часа четыре.

Мы вышли из помещения, которая напоминала клоповник в недорогой гостинице занюханного городишки. Коридор, скупо освещённый болтавшимися на обнажённых проводах лампочками, застланный ковровой дорожкой, практически втоптанной в паркет и стенками, покрытыми выцветшими обоями, искаляканными пошлыми надписями, был не лучше. Мы добрались до кабины лифта, что, дребезжа и повизгивая, медлительно пополз вверх.

— Ты серьёзно по поводу четырёх часов? – задал вопрос я.

— Не. Но ехать всё равняется продолжительно. Хорошо, слушайте. на данный момент мы ищем до «здрасьте» кое-какого мальчика с кое-какой замечательной свойством.

В то время, когда отыщем, стараемся по возможности изолировать его от общества, которое очень страдает от общения с ним. Как отыскать мальчика, я думаю, нам кое-кто наверху в обязательном порядке посоветует.

Вот и все дела.

— Я ничего не осознала. – Строго сообщил Форелина. – Какого именно для того чтобы мальчика, с какой таковой свойством? Что означает «изолируем» и кто такие эти «кое-кто наверху»?

— Фора, ты меня режешь без ножа! – вскрикнул Антон. – Для чего тебе эти подробности?

— Колись, Кротов. Я тебе доверять не обязана. Как мы за два часа найдём человека в огромном мегаполисе?

— Во-первых, мы не в Загсе, детка, так что хватит меня кликать пофамильно. У меня имеется прекрасное русское имя. Во-вторых, не боись. Ни во что страшное мы тебя не втянем.

Если бы это было страшно, я бы не забрал с собой ни тебя, ни Олега.

Про мальчика, так и быть, поведаю.

Кабина быстро остановилась и пара секунд колыхалась над пропастью шахты, как будто бы испытывая отечественные нервы, после этого двери неохотно раскрылись и мы вышли в коридор уже намного приличней первого.

— В общем, отечественный мальчик – джинн. – Как бы невзначай обронил Антон.

— Другими словами как это джинн? Что в бутылке живёт?

— Вот ты, Фора, такая громадная девочка, а веришь в дурные сказки! Не живёт он в бутылке. Но вот жажды выполняет.

Как – не ко мне вопрос.

— Вот это здорово! – вырвалось у меня.

— Но-но, дорогой мой. – Строго сообщил Антон и погрозил мне пальцем. – Кроме того не думай. От выполнения тех жажд никому ещё хорошее не стало. Скорее, напротив.

Вот исходя из этого и нужно его изолировать. Как – также не ко мне вопрос, я пока не придумал. Но придумаю.

Айда за мной.

Передвигались мы практически бегом. Обои в цветочек сливались в размытые потоки красок. Преодолев несколько поворотов, мы вышли за широкие стеклянные двери и появились в большом застеклённом павильоне.

Снаружи, за стеклом, была ночь и бушевала снежная буря. Похоже, по поводу ледникового периода Миша не шутил. В было светло, тепло и многолюдно.

В центре павильона вдаль простиралась широкая дорога, выложенная каким-то камнем. Тут и в том месте размещались цветники и круглые фонтаны. На маленьких строениях, выстроившихся на протяжении дороги, переливались всяческие неоновые вывески на различных языках.

Под высоким потолком торопливо сновали битком набитые фуникулёры, совсем как метро напротив.

— Дамы и господа, вам очень рады в «Центр плаза Питер-Москва»! – вскрикнул Антон, раскинув руки, как будто бы преподнося нам всё это великолепие. – Перед вами центральная пешеходная магистраль, соединяющая две столицы отечественной необъятной отчизны!

От для того чтобы размаха у меня перехватило дух.

— Он что, прям на пара сотен километров?

— Ну, да. А у местных жителей по окончании глобального обморожения всей планеты другого выхода очень не было. Да и дел вторых, в общем, также. В действительности, мирок очень гадостный, но да хорошо, будем функционировать.

Олежа, твоё важное партийное поручение содержится в следующем: иди воон в ту кафешку под жёлтой вывеской, отыщи в том месте девку по имени Стилет. Она из «Кондора», другими словами нам, вообще-то не приятель.

Она также занимается поисками отечественного мальчика и притом достаточно давно. Эксперт она классный, ничего не сообщишь, так что должна была уже что-то вкусное нарыть.

— А с какой стати она со мной будет откровенничать, раз уж мы не приятели?

— Вот и подружись. Обаяй. Мне думается, всё должно оказаться. В случае если я знаю Стилет, то на данный момент она именно в настроении поболтать. Мы с Форой метнёмся в отечественный филиал и посмотрим, что в том месте накопали отечественные. Видимся в том месте не позднее чем через двадцать мин..

Запоминай: филиал именуется «East OK».

Запомнил? На нём громадными прекрасными буквами написано.

— Попытаюсь отыскать…

— Всё. Удачи.

Антоша ухватил Форелину под руку, и они рысцой побежали к «остановке фуникулёра». Я поглядел им вслед и двинулся к местному питейному заведению, на вывеске которого неинтересными ровными печатными буквами было написано «Легенда».

В бар был никак не меньше обыкновенным, чем вывеска. В его сумрачной глубине ютились кроваво-красные столики и мягкие диваны со столешницами для того чтобы же агрессивного цвета на железных опорах, привинченных к полу. На стенах висели безвкусные фото с обыкновенными пейзажами, под потолком вился неестественный вьюн.

Стойка бара пребывала прямо у входа, растянувшись на протяжении стенки справа. За той самой стойкой сидел, наверное, единственный визитёр, вернее, посетительница. Я облегчённо набрался воздуха: ну, хотя бы не нужно будет устанавливать личность Стилет среди пёстрой толпы.

По внешнему виду, эта женщина очень доходила под описание сотрудника соперничающей компании: кроссовки, бежевые толстая куртка и кожаные штаны того же цвета и материала. Спортивная фигура, каштановые волосы, мало не доходящие до плеч, небрежными прядями обрамляющие лицо, покрытое чуть заметными веснушками; чуть карие глаза и вздёрнутый носик, в которых читалась глубокая задумчивость, усталость и мало хмеля. Я присел рядом.

Но, барная стойка была не через чур долгой, исходя из этого я бы всё равняется был рядом, где бы ни присел. В этом случае это было очень кстати.

— Чего изволите мсье? – обратился ко мне бармен, в котором я предугадал француза: зализанные маленькие волосы, сверкающие бриолином, холёные сладкая улыбочка и тонкие усики. Честно говоря, французов я недолюбливал, сам не знаю, из-за чего, исходя из этого неприязненно разглядывал бармена, совсем забыв о том, что он задал какой-то вопрос.

— Что мсье изволит выпивать? – повторился бармен.

В вопросах выпивки я не был громадным экспертом, исходя из этого простецкий вопрос свободно поставил меня в тупик. Пиво? Через чур вульгарно.

Шампанское?

Наподобие, предлога нет. Водка? Ну уж нет, хватит с меня и одного триумфального выхода на свет содержимого моего желудка.

— Виски со льдом, друг. – Брякнул я. Уж и не помню, в каком бульварном чтиве я подцепил эту фразочку.

— Какой изволите лёд?

Я был уверен, что проклятый француз нужно мной издевается.

— Сухой. Полстакана.

Бармен, ни слова не сообщив, отвернулся к полке с напитками и обиженно зазвенел чашками.

— Мсье полон сарказма, но. – Сказала женщина рядом со мной. Я не без опаски поразмыслил, что попал в французский квартал, но, посмотрев на девушку, сходу осознал, что она, слава всевышнему, точно не принадлежит к этот картавой нации.

— Сам виноват, нечего идиотские вопросы задавать.

Бармен сделал вид, что не слышал моих слов, лишь агрессивней зазвенел чашками.

— Отчего же идиотские? Откуда бедняге знать, какой из сортов льда ты предпочитаешь в данное время суток.

По её лицу нереально было предугадать, шутит она либо говорит серьёзно. Я на всякий случай улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.

Ну, уже что-то.

— Меня кличут Олег.

— Стилет.

Я внутренне торжествовал, легко пожимая её неосторожно протянутую руку. Сейчас осталось вытянуть из красотки нужную мне данные. Как это сделать, я пока не воображал.

Но не однако сходу!

— А это имя либо позывной?

— Ишь ты, хитровыдолбанный какой! Вычисляй, и то и другое. А тебя как кличут?

Я задумался: а ведь вправду, клички у меня в Истоке так и не показалось. Так все Олегом и кликали. Дело времени, возможно.

— Да так и кличут…

Потому, что опять повисла пауза, мне было нужно лихорадочно выдумывать новую тему для беседы. Я подошёл к этому без лишней оригинальности:

— Ну… как дела?

— Паршиво, друг. Как-то вот совсем паршиво.

— Что так?

— Ну, забрать вот хотя бы это: имеется настроение выпить, а не с кем.

— Могу предложить собственную кандидатуру. Я – суперсобутыльник плюс!

Стилет иронично улыбнулась.

— Что, виски с сухим льдом? Нет, это уж через чур для меня.

— А ты что предпочитаешь в это время суток?

— Эй, любезнейший!

Бармен повернулся к девушке с той же улыбочкой, что недавно ко мне.

— Чего изволите?

— Водки нам. Возможно без льда.

— Водки не держим. – Улыбнулся бармен. – Не пользуется популярностью.

— Сделай, родный. – Сладко попросила Стилет. Бармен с ухмылкой до ушей удалился в каморку за баром.

— А чего это у них водка спросом не пользуется? Трезвенники что ль?

— У них с водой напряги. Из крана питьевая просто так не течёт, а стоит дороже той самой водки. Утром с похмелья ой как не хорошо без воды не редкость, знаешь ли.

Вот тебе и радикальный метод борьбы с пьянством.

Я улыбнулся.

— А тебя это, наверное, никак не напрягает, да?

— А с какого именно рожна это должно меня напрягать? Я из этого сваливаю через пятнадцать минут. В обычный мир с обычными условиями судьбы.

Довольно обычными, само собой разумеется.

Я очень реалистично изобразил удивление.

— Сваливаешь в второй мир?

Стилет взглянуть на меня так, что я испугался: кранты, наверное, лишь завязавшемуся знакомству.

— Ой, ну лишь не нужно вот этого, парниша. Пришёл ко мне, таковой прекрасный, не в зуб ногой о местной жизни по большому счету, задаёшь вопросы про «них»… Ну кого ты будешь обманывать?

Она устало улыбнулась и похлопала ресницами. Мне ничего не оставалось, как довольно глупо улыбнуться в ответ.

— Прости.

— Проехали. Откуда, значит, сам-то будешь, хлопец?

— Изначально – не помню, а так – на Сигме живу.

— А трудишься…

Я замялся.

— Что, из «Баланса» что ли? – насторожилась Стилет.

— Исток. – Согласился я. Она набралась воздуха с видимым облегчением. Нарисовался бармен с ополовиненной бутылкой без этикетки и поставил её перед нами вкупе с двумя блюдцем и низкими стопками с ломтиками лимона.

— Мерси, моншер. – Проворковала Стилет. Сияющий француз поклонился и возвратился к собственной посуде.

Разливание прозрачной мерзости я взял на себя. В этом деле мне, как новичку, помогла успех и оказалось как словно бы кроме того хорошо.

— А сама откуда?

— Кондор. Истребители всякой твари. – Стилет подняла рюмку. – Ну, значит, за знакомство.

Мы чокнулись и выпили. Адская дрянь задорно ворвалась в мой желудок, обжигая всё на своём пути. Во рту стоял гадостный привкус, словно бы я жевал медицинские тампоны. С большим трудом скрывая, как мне не хорошо, я вместе с коркой слопал ломтик лимона.

Наподобие полегчало. Мерзавец бармен наблюдал на меня с издевательской усмешкой.

Стилет, наподобие, ничего не увидела.

— А из-за чего вы и мы трудимся не совместно? – полюбопытствовал я. Стилет улыбнулась.

— Слушай, друг, я же просила по-хорошему: не нужно со мной играться в тупые игры. Тем более, если не можешь. В случае если желаешь продолжать в том же духе, то катись-ка лучше из этого ко всем линиям.

— Я… нет, мне вправду весьма интересно! Правда! Из-за чего мы занимаемся одним и тем же делом, ну, практически одним и тем же, но наряду с этим кроме того не сотрудничаем?

Стилет смерила меня оценивающим взором и разлила ещё по одной. Все мои иллюзии о том, что я разливаю водку практически хорошо, рассыпались в прах.

— Содрогнёмся.

Было нужно опять выпить. Я с облегчением понял, что в бутылке осталось совсем чуть-чуть.

— Ты так как в том месте новенький? – задала вопрос Стилет, чуть помолчав. Я кивнул. – Так хоть бы поинтересовался у собственных про ваш устав. Исток – это контора благородных добродетелей.

Белые и девочки и пушистые мальчики оказывают помощь всем, кто лишь под руку попадётся, плату берут чисто символическую, существуют якобы за счёт неясно какого именно бюджета.

— Ну, наподобие того. – Сообщил я, потому, что Стилет умолкла, вращая на стойке пустую стопку.

— Наподобие того. – Эхом отозвалась она. – Допустим. Мне вот, к примеру, всё это думается странным, а тебе нет? Какого именно это по большому счету быть белым и пушистым?

— Ну, а вы чем занимаетесь? – задал вопрос я, дабы не отвечать на вопрос, на что у меня не было ответа.

— Убиваем убийц. Эдакие праведные душегубы, знаешь ли. – Стилет невесело улыбнулась. – Уж забудь обиду за тавтологию.

— И тебе думается, что это верно? В смысле, вернее того, что делаем мы?

— Ничего мне не думается. Легко я не верю в непогрешимость. Исток позиционирует себя как агентство согласно решению людских неприятностей, с чем бы они ни были связаны. У вашей организации нет ни одной чёрной стороны.

Как по мне, так эта идиллия попахивает изрядным говнецом. Так просто не бывает. Мы, как ты увидел, делаем практически то же самое дело, но у нас имеется гнильца: мы убийцы, о нас мало кто знает, мы не висим на бюджетном балансе, а собственную монету заколачиваем грабежом.

Обчищаем тех, кого грохнули.

Всяческие монстры, нечисть, прочая дрянь и мутанты, которую плодит эта обезумевшая действительность, нас не больно-то интересует. По причине того, что забрать с них нечего. Так что у нас ещё, к тому же, корыстный интерес.

Может, вреда мы никому и не приносим, но, линия забери, гореть нам всем в аду.

— В далеком прошлом ты в этом деле?

— Лет семь.

Я прикинул в уме, сколько лет было данной девчонке, в то время, когда она попала в «Кондор». Стилет, кинув на меня лукавый взор, улыбнулась.

— Да-да, по малолетству попала. Давай прикончим эту крошку.

Она разлила, и я в третий раз опрокинул в себя столь непопулярный в нашем мире напиток.

— Хорошо, хватит трепаться, пижон. Желаешь, дабы я поведала тебе про чудесного мальчика?

Я обомлел.

— Линия забери, Холмс, как?

Стилет беззвучно хихикнула.

— Вы тут всего на два часа, а сидишь и треплешься со мной за всякую ерунду. Случайно ты бы в эту дыру никак не забрёл, по причине того, что в том месте, наоборот, и заведение поприличнее, и кофе в меню имеется. А ещё день назад мне якобы случайно позвонил ваш Антоша и, снова же, якобы за просто так задавал вопросы, что я поделываю.

Так что я тут давненько вас поджидаю, не смотря на то, что сохраняла надежду, что данный унылый фекалий явится самолично. Ну… ты также ничего.

— В смысле, также унылый фекалий?

Стилет засмеялась. Я также не смог не улыбнуться.

— Хорошо, слушай, красавчик: ваш паренёк в Петрозаводске. Это чуть дальше Питера, в случае если что. Мин. за десять на подземке долетите, в случае если выбьете себе спецвагон.

Петрозаводск на данный момент что-то наподобие дерьмовой гостиницы с клопами в матрасах, так вот в том месте ваш джин и скрывается. Имей в виду, на него нацелилось местное быдло.

Да и отечественные также имеют его в виду… В общем, поспешайте, хлопцы.

Она отвернулась, упёршись взором в стойку перед собой. В её чуть покрасневших глазах я опять увидел смертельную усталость и тоску, не смотря на то, что губы её задорно радовались.

— Стилет… — Начал я, но эта кличка неуклюже резанула мой личный слух. – А как тебя кличут в действительности?

— Твоё какое, к линии, дело? – задала вопрос она, не меняя ни позы, ни выражения лица. – Выяснил, что желал – так и отчаливай.

— Не моё. Легко весьма желал определить.

— От любопытства птичка сдохла. Перетопчешься.

— Хорошо. Сообщи хоть, из-за чего ты мне это всё поведала?

— Слушай…

— Нет, сама на данный момент слушай! – я выждал несколько секунд и продолжил обычным тоном. – Я весьма тебе благодарен за данные, но… не за легко же так я эту мерзость хлебал! Разреши хоть послушать бредни пьяной дамы.

На всякий случай я скуксил жалостливую лицо. На Таньку, по крайней мере, это довольно часто действовало. Стилет улыбнулась, обнажив прекрасные зубы цвета ряженки.

— Ух ты, какая обояшка! Хорошо, слушай. – Она посмотрела на часы, после этого набралась воздуха и поинтересовалась у бармена сигарету. Тот подоспел с уже горящей зажигалкой.

— Устал я, друг. – Сообщила она, глубоко затянувшись. – До смерти устал. Слушаться контору, делать, что тебе велят, устала плевать на собственные правила и на саму себя. Вот хотя бы данный парнишка… из-за него погибло больше двадцати человек. Он конкретно отечественный клиент. Я его отыскала, я к нему подобралась, я с ним поболтала, я убедилась, что он вправду приносит вред, не смотря на то, что и не желает этого.

Я пробовала выполнить заказ… но ему восемь. Восемь долбаных лет!

Он до смерти напуган и полностью ни черта не осознаёт, что с ним происходит. А эти мёртвые люди… их убили их же личные глупые жажды. Я его убить не смогла.

Для чего?

Для Кондора? Да шёл бы он в жопу, данный Кондор! Не желаю.

Она замолчала. Я не знал, что сообщить. Очередная фальшь с моей стороны имела возможность привести к весьма печальному финалу. Но однако я задал вопрос:

— И что ты планируешь делать?

Она не раздумывала ни 60 секунд.

— Отправлюсь на Омегу либо, может, на Фиту…

— А что в том месте?

— Не знаю… новая судьба. Без этого всего дерьма.

— А как именно?

— Да ну тебя. Совсем зелёный что ли? Из-за чего, думаешь, мы должны убраться из этого мира через два часа?

— Никаких вариантов.

— Эх ты… Да по причине того, что через два часа данный мир начнёт впитывать тебя в себя. Ты станешь его естественной частью, вольёшься в него и будешь жить как ни в чём ни бывало. Кроме того все твои воспоминания поменяются на новые, и ни при каких обстоятельствах уже ты не отыщешь в памяти, что с тобой было и чем ты занимался.

Легко… будешь жить обычной судьбой. Разве это не хорошо?

— Не знаю…

Мы погрузились в раздумья, любой о собственном, но продолжительно это не длилось – нас поджимало время.

— Шило на мыло. – Нежданно внесла предложение Стилет. – Я поведала тебе, где искать вашего парнишку, а ты сейчас поведай, что у вас в том месте в той башне?

Я был много удивлён таким вопросом.

— Ну… я так осознал, в том месте что-то наподобие учебного центра… Помещение, где мы планируем на ковре у отечественного руководства…

— Это ясно, — отмахнулась Стилет, — а ещё что? Для чего она выстроена?

Я пожал плечами.

— Линия его знает. Мне казалось, что лишь для этого. В том месте толком больше ничего и нет…

— Кинь! Эта башня существует всего в трёх мирах и четырёх измерениях, а около неё на двадцать с лихом километров территория отчуждения, где кроме того муравьи не живут! И ты мне говоришь, что легко тренировочный центр!

Не через чур ли сильно?

— Я правда не знаю. Честно.

— Так определи. Не бывает совершенных людей, не бывает совершенных организаций. Спроси, уж будь любезен.

Для самого себя, по причине того, что мы уж вряд ли в то время, когда ещё свидимся.

— Хорошо… — Неуверенно дал обещание я. – Попытаюсь…

— Давай. Удачи.

Она отвернулась, светло разрешив понять, что беседа закончена, но я всё равняется сообщил:

— Иди лучше к нам в Исток. И про башню сама определишь, и мальчиков восьмилетних мочить не будет необходимо. А в том месте, на Омеге, внезапно станешь секретуткой у жирного босса а также не отыщешь в памяти, кто ты в действительности.

Стилет повела плечами, но ничего не сообщила. Я ушёл.

— Аревуар! – крикнул мне вслед придурок бармен.

Я был так занят размышлениями о том, что только что случилось, что кроме того не увидел, как поднялся в остеклённой кабине лифта по прозрачной круглой трубе к фуникулёру, затолкался в него и был прижат к стенке точно около цветастой схемы его маршрута. Мин. за десять я худо-бедно с ней разобрался и установил, что турагентство «East OK» находится точно на следующей остановке. Я протолкался к выходу и на нужной станции меня, как будто бы пробку, вытолкнуло наружу.

Светящуюся надпись я заметил сразу же. Под ней у стеклянной витрины, сплошь заклеенной цветастыми рекламными страницами, находились две фигуры. Женская, скрестив руки на груди, нетерпеливо топала ножкой, а мужская, посматривая на часы, озиралась по сторонам.

Я желал спуститься к ним, но Антон, увидев меня, знаком указал оставаться на месте и, дёрнув Фору за рукав, побежал к лифту.

— Ну, ты, по всей видимости, совсем уж никуда не спешил! И… это чем от тебя несёт? Выпивал что ли?

— Водку. – С эмоцией гордости за перенесённые муки ответил я и икнул. – Ты ж сообщил обаять, вот я и… обаял.

— Молодец. Определил?

— Определил. Петрозаводск.

— Превосходно! До метро одна остановка, заскакивайте!

Я опять был вмят в людскую месиво в металлической коробки, висящей в десятке метров от почвы, но ехать, слава всевышнему, было нужно недолго. Лифт на остановке опустил нас намного ниже уровня почвы, и мы появились в тускло освещённом мрачном подземелье. Стенки были то ли обшиты, то ли полностью отлиты из металла, по виду напоминавшего чугун.

Тут и в том месте показывались холмики проржавевших больших заклёпок. Справа в самом углу ютилась покосившаяся будка, наполовину сколоченная из досок, наполовину сваренная из железных решёток, прутьев и ещё какого-либо мусора. Вместе с тем, ко всему, будка была сплошь заклеена пёстрыми объявлениями и расписана под хохлому «свободными художниками».

Как раз в том направлении скорым шагом направился Антон, указав нам ожидать его тут. Возвратился он достаточно не так долго осталось ждать и с очень довольным видом поманил нас за собой. За поворотом отечественному взгляду открылась широкая каменная лестница, ведущая, наверное, к платформе.

Мы, но, до платформы не дошли, а свернули в какой-то узкий чёрный коридор и по крутой спиральной лестнице, страдальчески визжащей под отечественными шагами, спустились к узкому карнизу над каким-то запасным путём. Тут же стоял маленький жёлтый вагон, в который Антон нас срочно завёл.

— Вот мне дико весьма интересно, глубокоуважаемый товарищ Антон, — ехидно начала Фора, пока он копался с пультом управления. – Как тебе удалось выбить служебный вагон для личного пользования?

— Я ж его не просто покататься забрал! – отозвался Антоша, не отрываясь от, как мне казалось, хаотичного нажимания кнопок на пульте управления.

— Но однако мне весьма бы хотелось посмотреть на твоё фальшивое удостоверение. – Не унималась Фора, медлено приближаясь к нему. Вагон быстро тронулся, отчего она чуть не упала, своевременно ухватившись за поручень.

— Какое ещё фальшивое удостоверение? – удивился весьма довольный собой Антон.

— Откуда мне знать? FBI, ФСБ, ЦРУ, президентская работа по обслуживанию тоннелей метро. Это ты мне сам сообщи, что ты в том месте придумал.

— Да ничего я не придумал! – улыбалсяАнтон. – У того дедушки-техника хронический маразм, а ещё портрет Сталина на стене. Он на него, молится, наверное, любой вечер. Ну, я и намекнул, что если он нам не посодействует, то уважаемый генералиссимус его по головке не погладит.

— Одурачил, значит, деда? – разочарованно уточнила Фора. – Расстрелом угрожал, да?

— А что делать… — Развёл руками Антон. – Победителей не делают выводы.

Невзрачный на вид вагончик за считанные 60 секунд разогнался до таковой скорости, что у меня заложило уши и закружилась голова. Я присел на сиденье, из которого во все стороны лез поролон, немного открыл рот и стал глубоко дышать. Это мало помогло.

Но, ехали мы не продолжительно. Как и сказала Стилет, около десяти мин.. Вагончик машинально начал сбрасывать скорость и, в то время, когда он всецело остановился, мы вышли на совершенно верно такой же карниз, с которого начинали собственное путешествие.

Путь наверх также был знаком во всех мелочах, мне кроме того начало казаться, что мы круг и возвратились обратно.

Но в то время, когда мы наконец добрались до поверхности, через залепленное снегом стекло очередного широкого павиль