Vol.5 свободное предпринимательство

По всей видимости, так уж исторически сложилось, что всё главное общение в отечественной команде проходило на кухне либо, реже, у бильярда в помещении отдыха. В отечественный игровой подвал я наведывался нечасто, да да и то по ночам, в то время, когда не спалось: в гордом одиночестве играл на бильярде и засыпал в кресле. Иногда, в виде исключения, я искал тут компании днём, в то время, когда было совсем уж тоскливо и нечем заняться.

Данный раз и был таким вот исключением: я сидел за небольшой барной стойкой и замечал, как Димон старательно взбалтывает в стакане какую-то бурду бледно-розового цвета.

— Так что, значит, вы сильно кинули этих отморозков из Кондора?

— Да. Думаю, им в том месте жёстко досталось от местной братвы, но в конечном счете, и те и другие появились в обломе.

— В тотальном обломе, я бы сообщил! – восторженно вскрикнул доморощенный химик. – На-ка, отведай мой фирменный коктейль.

— На бутыль дихлофоса спорю, что ты эту бурду только что придумал.

— Импровизация – обязательный атрибут творческого процесса. – Загадочно ответил на это Димон. – А бутыль ты мне и без того обязан, если не забыл.

— Блин, так не сыскать же нигде дихлофос, да ещё и ДДТ! Его не делают уже давно!

Прихлоп хмыкнул и облокотился о стойку.

— Так миров-то большое количество. Ищите, сотрудник, ищите.

-Линия бы тебя побрал, жукомор. – Улыбнулся я. – Не буду я эту бормотуху выпивать.

— Ты говоришь жалко! – вскрикнул Прихлоп. – Я же так старался! Слушай, я тебе так сообщу: удод твоя фамилия!

— Ну ладно тебе, хорошо, не кипиши. – Сдался я.

Вкус этого пойла нереально было обрисовать словами. Фактически, вкуса как такового и не было, один букет ужасных ощущений.

— Ну как? – узнал Димон, хитро радуясь.

— Сахарку бы добавить. – Сипло ответил я, вытирая выступившие на глазах слёзы.

— Для чего? Для термитов и без того сойдёт.

— Так. Ты мне что, отраву для насекомых подсунул, гад?!

— Не кипятись, чувак, необходимо же было опробовать мой состав! Дабы людям не навредить!

— Иди ты знаешь куда! Я тебе что, мышь подопытная?

— Всё, я осознал, сотрудник. Эмоции юмора у вас нет, не было и не предвидится. Безрадосно!

Никакая это не отрава, легко алкогольный вишнёвый пудинг.

— Вишнёвый пудинг? – жестоко переспросил Миша, очень тихо показавшийся на пороге.

Мы с Димоном заговорщически переглянулись.

— Совершенно верно, Мишань. – Легкомысленно ответил я. – Прихлоп вот по доброте угощает всех направо и налево. Будешь?

— Ещё бы! – наивный Миша присел рядом, Димон принялся смешивать очередную дозу собственного адского напитка.

— Что, Миш, как дела с Форой? – задал вопрос я между делом. Великий инквизитор горестно махнул рукой.

— Всё что имел возможность, свёз на Пси, вывалил у одного привычного в монастыре. На другое имеется разрешение либо весомая аргументация. И всё равняется не нравится мне всё это, прям с души воротит.

— Ну, на данный момент не только с души своротит… — Пробормотал я, глядя, как Димон подвигает к ничего не подозревающей жертве стакан с розовой бурдой. Миша рассеянно поблагодарил и погладил стакан пальцами.

— А тут ещё Дельта помощи… и эта история требует… Некстати всё это!

Не смотря на то, что по окончании вчерашних приключений на Лямбде я планировал несколько дней поваляться без дела, мне стало весьма интересно.

— Что за история?

— Да ерунда, в неспециализированном-то… У меня на Пси деревенские фонариками обзавелись, а у одного кроме того дробовик видел восьмизарядный… как у американского отряд специального назначения…

— Это тот самый Пси, где всё время мрачно и по большому счету никаких эйфорий цивилизации?

— Он самый, в том-то и дело. А откуда в том месте дробовик… руководство просило разобраться как-нибудь на досуге. А досуг у меня на данный момент не ахти.

В общем, и на Дельте такая же ерунда… может, ещё где, но пока не увидели.

Миша зевнул во всю пасть и упёрся щекой в кулак:

— Скучно это, в общем, возможно отложить в продолжительный коробку.

— Ни за что!

Мы содрогнулись и обернулись. Димон растянулся на цыпочках, выглядывая из-за отечественных спин. В глубине помещения в кресле восседал Александр с какой-то толстой книгой на коленях.

— А что, Сань, людям от этого вреда никакого, они и не жалуются, лишь рады…

— Вред большой. – Уверено заявил Александр. – Потребность – мать изобретения. Кто бы ни был тот Дедушка Холод, что спонсирует дремучее население на Пси и Дельте новейшими достижениями чужого прогресса, он эту потребность сводит к нулю. Нет потребности, нет изобретений, нет прогресса, нет развития.

И, как следствие, нет ни истории, ни общества.

Через какое-нибудь столетие эти миры деградируют до отметки тупых потребителей, не талантливых произвести что бы то ни было самостоятельно. Это трагедия. Да и то что люди, как ты говоришь, не жалуются, совсем ничего не означает.

Они, как и ты, не знают, как угрожает возможно для них такое поведение.

— Всё равняется это скучно. – Пожал плечами Миша.

— Я сам этим займусь.

Великий инквизитор воодушевился.

— Вот благодарю, Сань! Весьма выручишь! А отчёт напишешь?

— И отчёт напишу. Думаю, кто бы это ни был, на Пси и Дельте трудится одно лицо. Не смотря на то, что, кто его знает, гениальные изобретатели и дураки думают одинаково, может, мы тут имеем ничем не связанных деятелей.

В любом случае, начнём с Дельты – в том месте наименее экстремальные условия для работы.

— В случае если полезешь на Пси, я помогу. – С готовностью внес предложение Миша.

— Пока не планирую. – Холодно отказался Саша. – А на Дельте мне пригодится помощь наблюдателя.

Я не сходу додумался, что последняя фраза обращена ко мне и запоздало кивнул.

— Превосходно. В одиннадцать ноль-ноль видимся на крыльце.

— В форме отправимся? – задал вопрос я.

— Конечно!

Александр вышел из помещения, помахивая собственной книгой. Данный персонаж во всей команде был для меня самым таинственным. Виделись мы лишь за неспециализированным столом в кухне либо в гостиной, где он завсегда занимал кресло у окна с какой-нибудь книгой.

Самое лёгкое чтиво, которое я видел в руках Александра – толстые исторические романы, но чаще он был загружён в изучение справочников и энциклопедий.

Время от времени он задавал вопросы, что мне снилось. Я сначала весьма смущался, но позже, в то время, когда осознал, что он интересуется моими снами не из праздного интереса, стал кроме того записывать для него кое-какие. Получалось, на мой взор, достаточно занимательно, но Александр самые красочные из моих фантастических историй решительно браковал – они были для него совсем не занимательны.

А вот всяческие сумбурные рассказы без намёка на осмысленность, слушал с громадным интересом.

Кивал и что-то записывал карандашом на полях собственных книг. Трудиться вместе с Александром мне раньше не доводилось, исходя из этого на данный момент я был пара растерян.

— Ну, и как работается с Шуриком? – неосторожно задал вопрос я, ни к кому толком не обращаясь. Миша и Димон пожали плечами.

— Саня у нас одиночка. – Сообщил Миша. – С отечественными профессиями его работа не пересекалась ни при каких обстоятельствах, так что вот ты нам именно и поведаешь, в то время, когда возвратишься.

Он отыскал в памяти про «пудинг» и за один раз опрокинул в себя целый стакан. Лицо его переменилось и купило пунцовый оттенок.

— Ой. – Выдохнул он. – Что это за… Что это?

Мы с Димоном радовались от души.

— И ты, Брут?! – вскрикнул Миша, глядя на меня, как на предателя Отчизны. – Вот так как вы негодяйские лица! Всё, я с вами больше не вожусь!

Миша поднялся и покинул помещение в очень расстроенных эмоциях, столкнувшись в дверях с Андреем.

— Так. Что у вас тут произошло?

Мы мигом приняли важные выражения.

— Да вот, Димон угощает всех пудингом фирменным. Миша расстроился, что ему мало досталось. Ты будешь?

Димон фыркнул и отвернулся, дабы скрыть ухмылку.

— Прихлоп готовит пудинг? – улыбнулся Андрей, присаживаясь рядом со мной. – А Танька в том месте, наверху, возможно, играется на кларнете, да? Лишь у вас, парни, всё равняется получается эффект оружия массового уничтожения, чем бы вы не занимались. Нет, не буду, благодарю.

Мы разочарованно набрались воздуха.

— А я на Дельту с Шуриком. – Сказал я, дабы прервать затянувшуюся паузу.

— М-м. Так. А ты же, наподобие, лишь день назад с задания?

— Ну, да. Трудоголик я, что сделать…

— Трудоголик – это прекрасно, это я запомню. А кто будет на следующий день Таньке помогать с динозавром на Каппе? Я, кстати, желал и тебя, Дим, В том же направлении с ними послать – уж больно громадная зверюга… А вы с той гусеницей, наподобие, хорошо втроём управились…

— Динозавр? Шутить изволишь, глубокоуважаемый? – разволновался Димон. – Я динозавров с детства опасаюсь! К тому же, я, в случае если не забываешь, дезинсектор.

Ящерицы – не мой профиль!

— Не выпендривайся, Дим! Я тебя прошу оказать помощь как человека. Я и сам, возможно, с вами отправлюсь…

— А что за динозавр? – полюбопытствовал я.

— Диплодок.

— Так он же, наподобие, растительноядный!

— Ещё какой растительноядный. Сожрал целый урожай с казенных колхозных полей, а что не сожрал, то потоптал и обслюнявил. Народ в панике, голод назревает, кризис экономический… А что данный растительноядный будет имеется зимний период – вопрос на миллион. Как бы и на людей не перекинулся…

Димон насупился и зазвенел чашками. Андрюха пустился в пространное изложение изюминок динозавровпороды «их» роли и Диплодок Сейчас. Я сделал вывод, что мне пора из этого ретироваться.

— Хорошо, так я отправлюсь?

— На Дельту? Иди, всевышний с тобой. Лишь на следующий день всё равняется идём на диплодока, осознал?

— Осознал…

— Всё. Давай. Удачи.

— Да прибудет с тобой сила итицкая! – крикнул вдогонку Димон.

— Уже бывал тут раньше? – задал вопрос Шурик, пока мы шагали по широкому тракту, проложенному телегами среди бескрайнего поля.

— Мельком несколько раз… Ничего увлекательного тут нет.

— Тут я бы возразил. Скорее, ничто не входило бы в сферу твоих заинтересованностей. Но хорошо. В случае если бывал, то с главными правилами поведения, должно быть, ознакомлен.

Люди тут хорошие, отечественную организацию знают, но бывают и собственные эксцессы.

на данный момент дойдём до деревни, у меня в том месте пара привычных. Посмотрим, послушаем, несколько вопросов зададим…

Я на всякий случай кивнул.

— Единственный вероятный экстремальный момент во всей данной истории, — продолжал Шурик, — это мафиозные группировки, каковые имеют тенденцию образовываться около прибыльного дела.

Думается, от выслушивания Сашиных сентенций у меня в черепной коробке начинало закипать.

— Саш, а возможно как-нибудь несложнее выражаться? Дабы без «тенденций»?

Шурик многозначительно фыркнул.

— Зуб даю, около того барыги уже шушера любая слетелась, как мухи на говно. Одни крышуют, другие наезжают, все желают кусок урвать. В случае если мы прикроем эту лавочку, обидятся и те и другие, так что, может, будет необходимо и пободаться с этими быдланами.

Сию блестящую тираду завершала одна из таинственных улыбочек, которой Саня одаривал окружающих не довольно часто.

— Но мы, как культурные люди, попытаемся избежать конфликтной ситуации. – Добавил он. – Хрен ли чучелу чебучить?

Я заулыбался. Может, Шурик и не таковой уж тяжёлый элемент, как мне казалось…

Не так долго осталось ждать показалась деревушка: два последовательности двухэтажных домиков, выстроившихся по обе стороны дороги. Никакой ограды, оборонительных сооружений не было. Или в нашем мире ещё не придумали профессию грабителя, или деревушка была так бедна, что забрать в том месте было легко нечего.

По всему было похоже, что местные обитатели подготавливались к какому-то празднику: над дорогой протягивались гирлянды из пёстрой ткани и цветов, окна украшались цветными картинками, целая бригада с мётлами деятельно мела основную и единственную улицу.

— Нас встречают? – наивно предположил я. Шурик иронично улыбнулся.

— Само собой разумеется. на данный момент приведут медведя с хлебом-солью и затянут «к нам приехал отечественный любимый». Пускай вся эта кутерьма и не в отечественную честь, но и у нас имеется предлог для эйфории: эту встречу наверняка готовят отечественному Деду Морозу.

— С чего ты решил?

— А больше легко некому. Но, не так долго осталось ждать всё определим. Предлагаю проследовать в местное питейное заведение, искать новости оптимальнееименно там.

На пороге двухэтажного древесного сооружения с долгим балконом мы столкнулись с широкоплечим мужиком и его очень жёстким взором. Наверное, дверной проход собственной богатырской фигурой он заполонил не просто так, но, осмотрев отечественную форму, посторонился ровно так, дабы мы имели возможность боком протиснуться вовнутрь. Видно, об Истоке тут вправду слышали.

Изнутри питейное заведение смотрелось так, как будто бы сошло с иллюстраций приключенческого романа про дикий запад: всё тот же бар во всю стенке, круглые столики, огромная металлическая люстра со свечами на потолке и широкая лестница, ведущая на второй этаж.

— Действительность не додаёт ничего нового к тому, что было уже обрисовано в книгах… — философски увидел Шурик.

В зале царил полумрак. Визитёров было мало, все они сидели по чёрным углам, блеща оттуда глазами, и что-то неторопливо потягивали из мутных стеклянных чашек. В зале нервничала какая-то обслуга: мели, чистили, прибирали.

Мы присели у стойки, через пара мин. к нам подошёл бармен, имевший вид человека, трудящегося семь дней в неделю, двадцать четыре часа в день и наряду с этим умудряющийся ежедневно очень сильно напиваться.

Данный субъект кроме того словом нас не удостоил, лишь оглушил, как будто бы обухом, свинцовым взором желтоватых маслянистых глаз.

— Что-нибудь приятное, дабы утром голова не болела. – Выдал Саша. Вот бы мне день назад в баре на Лямбде понадобилась эта фразочка! Бармен её, но, не оценил и без того же без звучно, неторопливо сварганил нам два мутных стакана полупрозрачной бурой жидкости. Саша отхлебнул и, согнувшись ко мне, шепнул:

— На половину четвёртого столик. Обрати внимание.

Я выждал пара секунд, ровно столько, дабы сообразить, что свидетельствует таинственное «добрая половина четвёртого», а после этого якобы нечаянно огляделся. Среди вызывающего большие сомнения вида чашек, за каковые каждая обычная санитарная инспекция закрыла бы сие заведение раз и окончательно, на столе щеголевато пестрела кружка с жёлтыми радующимися рожицами, сердечками и другими легкомысленными картинками.

— Гламурненько. Давай подсядем к этому дядьке, расспросим?

Шурик мотнул головой.

— Безтолку. Данный бирюк нам ничего не сообщит. А вот его супруга… Весьма приятная дама.

Думаю, стоит нанести ей визит.

Покинув чашки на стойке, мы поднялись и вышли на улицу. Бригада с мётлами уже куда-то провалилась сквозь землю, вместо показались нарядные и праздничные жители.

— По всей видимости, праздник близится. – Заключил Александр. – Давай прогуляемся вниз по улице. Может статься, нечаянно встретим отечественную глубокоуважаемую девушку.

Мы прошлись по улице, осматриваясь около и отвечая на беглые приветствия встречных прохожих. Искомую тётю не встретили, но дошли до маленького белого домика, где, по утверждению Александра, она жила.

— Что ж, зайдём к себе домой. – Не раздумывая внес предложение он и постучал в аккуратную дверь. Мелкое окно на двери открылось и практически тут же закрылось, как будто бы шторка объектива. Дверь отворилась, на пороге нас приветствовала белокурая дама средних лет, привлекательная и, по всему видно, радостного нрава.

— Сашенька, здравствуй!

— Здравствуй, Гюзель. Страшно рад тебя видеть. Цветёшь и пахнешь!

Дама звонко засмеялась и жестом пригласила нас входить.

— Уж забудь обиду, я на бегу, необходимо планировать, наряжаться…

— Это ничего. Мы, фактически, не на много.

— По делу?

Диалог происходил достаточно необычно: мы находились среди широкой гостиной, а женщина бегала туда-сюда, шурша долгим кремовым платьем с миллионами оборок, прочих мелочей и тесёмок, собирала какие-то вещи, прихорашивалась и занималась небольшими хозяйскими делами.

— В общем, по делу, но проездом. А что у вас тут назревает? Торжество?

— Ещё бы! Караван приедет в наше время!

Гюзель погрузилась в изучения недр комода. Мы с Сашкой переглянулись.

— Караван? А что за караван?

— Как что? – женщина смотрелась озадаченной. – Ах, ну, само собой разумеется. Вы ж не отечественных мест станете… Караван – это легко чудо, прелесть… я на данный момент вам покажу!

Из шкафа, как будто бы великую сокровище, она извлекла брошюру на блестящей бумаге. От аналогичного рекламного мусора мы систематично избавляли собственный почтовый ящик дома. Тут это, наверное, мусором отнюдь не считалось.

Гюзель кроме того в руки нам не дала заветную брошюру, а положила перед нами на журнальном столике.

— Вот. Каков холст, вы лишь посмотрите! А картины-то, картины! Данный живописец легко гений!

Всё как живое, как будто бы настоящее! А вещи! Чудесные вещи, каких свет не видывал!

— Данный свет точно не видывал. – Пробормотал я, рассматривая пластиковые миски, мягкую мебель, костюмы, щедро украшенные блестящими стекляшками, небольшие бытовые принадлежности и прочую дребедень. Гюзель продолжала восторженно щебетать. Её всё это, наверное, приводило в полный восхищение.

— Саш, а эти цены… в чём? – шепнул я.

— В евро, блин! Местная дубовая валюта: медь, золото, серебро. Булка хлеба в нашем мире стоит два медяка.

Мешок зерна – пять серебряников. Коза либо, допустим, овца – два золотых. Вот и прикинь, в какую сумму вот, к примеру, данный диванчик оценили отечественные свободные предприниматели…

Я присвистнул.

— Обычный бизнес.

Полистав (двумя пальцами за уголок страницы) брошюру, мы поблагодарили хозяйку и удалились из дома. Картина начинала проясняться.

— Остаётся узнать, где базируются отечественные предприниматели. Это главная задача. После этого будем определяться, как они протаскивают в данный мир всё это барахло.

Не смотря на то, что я подозреваю, что с какого-нибудь из соседних измерений… — Рассуждал Шурик, пока мы шагали вверх по улице. – В принципе, из измерения в измерение свободно возможно въехать и на грузовике.

Сомневаюсь я, что они тут организовали завод.

— А что, в измерениях Дельты имеется цивилизация, которая плодит такие штуки?

— Цивилизация имеется везде. В самом мире, сам видишь, на уровне металлического, в лучшем случае, бронзового века, а в его измерениях осколки куда более развитой. Но лишь осколки.

В том месте может не быть электричества, но имеется секрет получения пластмассы либо изготовления мягкой мебели… В таком вот акцепте.

Но я не знаком с измерениями Дельты. Исходя из этого сообщить точно не могу. Но то, что перетаскивать такое количество предметов из мира в мир – задача трудоёмкая и фактически невыполнимая, это совсем совершенно верно.

В начале улицы послышалась какая-то пародия на фанфары, посредственная, но завлекающая внимание. Такими фанфарами лишь на обед созывать, а ещё лучше — на пожар. На улицу высыпали радостные нарядные обитатели, вышли и мы.

Все наблюдали на дорогу, на лицах было написано ожидание.

На таком праздничном фоне по дороге имел возможность проехать лишь король либо Дедушка Холод. Либо совместно… в обнимку.

Наконец вдалеке на дороге показалась цепочка тёмных точек, каковые в течение нескольких мин. приняли очертания каравана повозок. Кое-какие были крыты белым материалом типа парусины, а кое-какие нет, и в них возможно было заметить немыслимое нагромождение всякого блестящего, цветастого барахла, предназначенного, скорее, чтобы привлечь интерес, а не чтобы приносить пользу. Караван протянулся во всю улицу.

Я насчитал пятнадцать повозок, последняя из которых остановилась наоборот трактира. Хмурый извозчик, серый от дорожной пыли, мгновенно соскочил с козел и провалился сквозь землю в дверях питейного заведения. В повозке остался лишь весьма хитролицый тип в нелепом пробковом шлеме, щёгольских солнцезащитных очках, гавайской рубахе и шортах.

— Нам лучше скрыться, пока он нас не увидел. – Шепнул мне Александр, взором указав на отечественные форменные куртки. – Чего хорошего, данный тип что-то заподозрит.

Я указал на караван, что покидал пределы города, оставляя в одиночестве последнюю повозку.

— Может, мне стоит за ними? Ну, незаметно…

Александр покачал головой.

— Они отправятся дальше. По городам, до самой столицы. Нам значительно увлекательнее, куда направится безлюдная телега.

Спорим, обратно на собственную базу?

— Гениально.

Мы скрылись в чёрном нутре опустевшего бара, перед которым скопилась большая галдящая масса людей. За стойкой, сгорбившись, сидел возница, методично опрокидывающий в себя бурое содержимое мутных чашек. Перед ним нервничал неожиданно оживившийся бармен, заглядывавший клиенту в глаза, как будто бы бы пробуя предугадать его следующее желание.

Хмурый клиент, но, был не через чур требователен и, казалось, не хотел ничего не считая бурой бормотухи. Мы заняли один из дальних столиков и следили за столпотворением наоборот таверны.

Ажиотаж у приезжего каравана был просто бешеный. Люди, казалось, готовы были порвать несчастную телегу на части вместе с торговцем и лошадью. Последний, не обращая внимания на это, вид имел так же, как и прежде рабочий и щегольской: крутился около собственной оси, принимая монеты и отдавая товар вместо.

Как я увидел, в большинстве собственном это была цветастая эмалированная посуда, умные кухонные приспособления, блестящие побрякушки, женская косметика, рыбацкие снасти и всякие другие хозяйственные мелочи. Таковой комплект товаров возможно заметить на рыночном прилавке под девизом «всё по десять рублей!» Тут, я думаю, таковой девиз был неуместен. На отечественных глазах совершался самый настоящий грабёж, но однако необычно, из-за чего я сам не додумался до для того чтобы несложного метода обогащения раньше.

Возможно, по причине того, что я ни при каких обстоятельствах толком не думал о деньгах и ни при каких обстоятельствах не выбирал себе профессию.

— Иначе, — вслух думал Александр, — возможно, какой-нибудь местный мастер-самоучка заберёт вон тот же буржуйский штопор и в собственной кузнице выкует такой же. Окажется, что процесс технологического развития будет не замедлен, а, кроме того наоборот, ускорен отечественными предприимчивыми приятелями.

— Значит, сворачиваемся и к себе?

— Ну уж нет. Мы останемся тут хотя бы из-за завистливой жадности. В случае если уж благими намерениями дорожка в преисподняя выстелена, то будем руководствоваться намерениями отнюдь не благими.

Как вычисляешь?

Я пожал плечами и кивнул. В действительности, мне не было особенного дела ни до развития разработок в нашем мире, ни до материального положения этих крестьян, ни до наживы малоизвестных молодчиков из другого мира. Доверить благополучие всей данной облака миров я готовьсяцеликом и полностью доверить отечественному руководству, людям, как я полагал, значительно более умелым и умным, чем я.

— Кажись, проясняется. – Саша кивнул на толпу за окнами. Люди вправду медлено расходились, а телега пустела.

— Готовность номер один. Прикроешь меня, пока я тут неживой посижу?

— Ничего. Я закажу какой-нибудь салат и окуну тебя в том направлении лицом. Сойдёшь за пьяного. Ты какой предпочитаешь?

— Оливье. – Без промедлений отреагировал я.

— Думаю, тут для того чтобы нет. В случае если лишь эти юноши не завезли рецепт. Хорошо, пошутили и будет.

Давай, проследи телегу до места и возвращайся. Будем кумекать, что делать дальше.

Я кивнул и откинулся на стуле, погрузившись в тень. Возница именно закончил упиваться местным коктейлем, поднялся и, пошатываясь, побрёл к собственному транспорту. Что ж, думаю, оштрафовать его за вождение в нетрезвом виде тут будет некому.

Незримый, я вылетел за ним.

В какой-то книге я просматривал, что вечность возможно представить себе в виде огромного айсберга где-нибудь в Северном Ледовитом океане. Ежедневно на вершину данной ледяной горы прилетает мотылёк и согревает её своим дыханием до тех пор, пока не погибнет. А на следующий сутки прилетает новый мотылёк… И в то время, когда один из этих мотыльков своим дыханием наконец растопит айсберг до конца, вечность закончится.

Следуя за телегой, неторопливо ползущей по дороге, я во всей полноте понял, как верна эта метафора.

Неспешно город совсем скрылся из виду. Около качались травы, на кристально-чистом небе солнце медлительно спускалось с зенита. По левую руку начинал вырисовываться лес, Наверное, хвойный и достаточно густой.

Возница клевал носом, рискуя упасть со собственного насеста, торговец разлёгся в совсем безлюдной телеге, подложив мешок с монетами под голову, переместил собственную дурную шляпу на лоб и, если судить по сложенным трубочкой губам, что-то насвистывал. Дистрофичная серая лошадь была утомлена солнцем и продолжительной дорогой, в её глазах читались безысходность и тоска. Медлено её настроение начало передаваться и мне.

Если бы я имел возможность слышать, то замечательно скоротал бы время, лёжа в телеге рядом с торговцем и пробуя на вкус звуковую гамму этих полудиких мест. Но, потому, что слуха я был временно лишён, мне оставалось лишь думать, откуда над Северным Ледовитым океаном берутся мотыльки, и какая немыслимая куча их трупиков уже скопилась около того самого айсберга. Я желал зевнуть и не смог – не было ни рта, ни глотки…

В какой-то момент телега внезапно съехала с дороги и направилась по достаточно заметной колее, проложенной в высокой траве, по направлению к лесу. Я пришёл в сознание от своих мыслей и начал запоминать дорогу. Мы пересекли поле и въехали в скопище деревьев.

По прямой, как стрела, лесной просеке мы через какое-то время прибыли к громадному, сколоченному из кривых досок строению, напоминающему громадный сарай. В стенках было пробито шесть либо семь корявых окон, завешенных изнутри какой-то тканью. Широкие ворота с видимым трудом раскрылись, пропуская телегу вовнутрь.

И, в соответствии с законам жанра, когда я приготовился запечатлеть в собственной памяти нутро пещеры отечественных предпринимателей, что-то с силой дёрнуло меня назад в моё тело.

Целый обратный путь я проделал за пара секунд со скоростью, близкой к космической. Появлявшись в прохладном чёрном трактире, я пара секунд сидел, выпучив глаза и глядя в плывущую перед глазами картину всего окружающего. Саша трясменя за плечо.

— Ни при каких обстоятельствах так больше не делай. – Механическим бесцветным голосом сообщил я, не меняя выражения лица.

— Уж забудь обиду. Но некие джентльмены культурно попросили нас пересесть. Мы, видишь ли, по неосторожности и по незнанию заняли их столик.

— Так дай им в морду. – Тем же тоном внес предложение я.

— Уже, сударь. Но нам всё равняется пора идти. Я нанял нам экипаж. Он ждёт у парадной.

Я пришёл в сознание, мотнул головой, стряхивая с себя остатки оцепенения, и огляделся. На полу в центре зала в «позе звезды» лежал средних лет лысеющий мужик, его обливали водой из кружки, дабы привести в сознание. Мужчина маленького роста, что этим занимался, поймав на себе взор Александра, содрогнулся, передал кому-то кружку и, хромая, скрылся из виду.

Дядька, сидящий на скамейке и прижимающий нечистый платок к окровавленному носу, также наблюдал на Сашку дикими глазами.

— Ну ты даёшь… — Выдохнул я. Саня отмахнулся.

— Ножка от стула ещё и не таких обламывала. Пошли, по поводу экипажа я серьёзно.

Александр забрал меня под руку, поскольку меня ещё изрядно штормило, и вывел на улицу. Экипаж был телегой ещё легче той, за которой я сравнительно не так давно следил, а худенькая лошадёнка, казалось, взором выискивала местечко, где возможно втихаря издохнуть. Но выбирать не приходилось.

Мы погрузились в телегу, в которой находится пара худых охапок шарики и сена козьего помёта.

Саша хлопнул возницу по плечу, мы тронулись. Из трактира выбежал какой-то толстый мужик и грязно ругался нам вслед , пока ветер доносил до нас звук его голоса.

Возница, худенький старичок в рваном балахоне из какой-то мешковины, был изрядно пьян, поминутно клевал носом, тут же просыпался, стонал, кряхтел и жалобным надтреснутым голосом принёс свои извинения. В итоге мы сжалились над ним, положили дремать в телегу, а сами уселись на его место, против чего он никак не возражал.

— В далеком прошлом грезил руководить экипажем. – Заявил Шурик, дёргая поводья.

— А на какие конкретно материальные блага ты его нанял?

— В смысле, на какие конкретно деньги? Обрати внимание на часики отечественного глубокоуважаемого водителя.

Я посмотрел назад и вправду заметил на правом запястье старика прекрасные и по виду тяжёлые часы, радостно играющие позолотой на солнце.

— Прекрасные. Не жалко?

— Никак. Они краденые.

По большому счету, Александр, не смотря на то, что я его практически не знал, ни при каких обстоятельствах не ассоциировался у меня с человеком, талантливым присвоить чужую вещь. Должно быть, это было его хобби либо что-то наподобие того. Я решил не уточнять.

К тому же, сейчас я имел возможность воплотить то, о чём жалел всю дорогу, в то время, когда невидимый и неосязаемый скользил за отечественными клиентами. Я уселся эргономичнее, откинул голову назад и закрыл глаза.

— Эй, не дремать! – окликнул меня Шурик. – Я не знаю дороги, если ты, само собой разумеется, не забываешь о таких мелочах.

— Не боись. – Отозвался я. – Дремать пока не хочется. А маршрут несложной: едешь по дороге, пока лес не покажется. Позже сверни на колею в траве и по ней чеши прямо в деревья.

— Всё равняется не дремли.

— Не буду. Разбуди, в то время, когда заметишь лес.

Александр улыбнулся и дал лошади какое-то гортанное распоряжение. Лошадь и ухом не повела. Дробное стакатто её шагов по пыльному тракту задавало ритм, под что узкие повизгивания разбитой телеги рисовали в бирюзовом шёпоте трав золотистые порезы, перечёркивающие свист степных птиц и зигзагообразное стрекотание кузнечиков.

Казалось, кроме того солнце вносит в композицию мягкие плавные мазки. На всю эту симфонию нежданно лёг вкрадчивый голос Александра:

— Ты уже дремлешь?

— Нет.

— Вижу лес по левому борту.

Я немного открыл один глаз и заметил вершины деревьев, утопающие в море трав.

— Ещё не скоро.

Потому, что новых звуков не появлялось, а ветхие сложились в рисунок такой правильный, что он уже практически не воспринимался ухом, превратившись в фоновый шум, я решил обратить внимание на телегу. Оказалось, что её партия была значительно сложнее, чем представлялась раньше. Узкий скрип издавали лишь колёса, вернее, какое-то одно колесо.

Второе легко постукивало, как будто бы расставляя выговоры тёмными точками на плавной нити затихающего пульса. Ветхие доски, из которых была сколочена телега, подвывали колёсам брызгами маленьких дробинок. Лошадь фыркала, старик пыхтел, рядом колыхалось мерное дыхание Шурика.

Меня начало клонить в сон.

Резкий и не слишком-то любезный толчок в плечо вынудил меня дёрнуться всем телом и принять сидячее положение. Александр радовался собственной таинственной ухмылкой.

— Что? Я не дремал.

— Нет. Ты, как я осознал, планировал дезертировать.

— Что? Куда?

— Почём мне знать, куда? В второе измерение, вероятнее.

— Я не намерено. Благодарю, что не дал.

— На здоровье. А лес, но, уже совсем близко. Предлагаю тебе удвоить внимание.

Я пристально осмотрел траву. Чуть сзади нас она была примята: тут проезжала не одна повозка. Далеко, среди деревьев я рассмотрел просвет.

В том месте была просека, отечественная финишная прямая.

— Находись! Поворачивай назад, проехали!

— Что проехали? Поворот? Тут тебе не автострада. Развернём и тут. К тому же, я разворачиваться не могу.

Соглашусь, права на управление лошадью приобрел.

Шурик при помощи криков, свиста, причмокивания, хаотичных рывков поводьями, и качественной брани заправского извозчика сумел развернуть отечественный «экипаж» и мы стали прокладывать курс в высокой траве по направлению к просеке.

— На большом растоянии ещё? – задал вопрос он, в то время, когда мы въехали в лес.

— Мин. десять таким ходом.

— Намекаешь на не хватает головокружительную скорость передвижения? С этим тебе нужно будет смириться – я это животное бить не стану.

— Давай тогда я.

— И ты не станешь. Мы с лошадью здорово сдружились за время поездки. Мне кроме того думается, что у нас наладился некоторый внутренний контакт.

Подумываю забрать её с собой на Сигму.

Она имела возможность бы жить у нас на заднем дворе, в том месте достаточно просторно. Я бы назвал её Фердинанд.

Я взглянуть на Шурика, прикидывая, как серьёзно он говорит. Он посмотрел на меня и улыбнулся, дабы, возможно, уменьшить мою сложную задачу.

— Хорошо, раз уж мы практически у цели, предлагаю отпустить отечественный превосходный транспорт восвояси. Мы и без того в достаточной степени злоупотребили их терпением.

Через пара мин., каковые потребовались чтобы разбудить старика, напомнить, кто мы по большому счету такие, где он находится и как доехать назад в город, мы шагали по лесной просеке пешком.

— И что же нас ожидает в гнусном логове злодеев? – как бы невзначай спросил Саша.

— Не знаю. Ты меня дёрнул именно в тот момент, в то время, когда я планировал в том месте осмотреться.

— Вот оно как, значит… — Александр остановился и огляделся. – При таких условиях, думаю, будет не лишним организовать разведку.

— Я тебя тут подожду. – Пошутил я.

— Не смею отбирать твой хлеб. – Отозвался Александр, присаживаясь на холмик под раскидистым дубом. Я набрался воздуха, присел рядом, привалился к шершавой коре спиной и улетел к сараю, до которого нам оставалось дойти каких-нибудь пара сотен шагов. Пробраться в сарай было, само собой, несложнее несложного.

Я пролетел прямо через двойные широкие ворота и завис на месте, дабы разрешить зрению привыкнуть к полумраку.

Логово злодеев выяснилось в полной мере обыкновенным складом. Тут находились древесные коробки, картонные коробки, по углам сгрудились кучи мусора, состоящие, в основном, из целлофана, разноцветной бумаги и картона. Тут же находились три распряжённые телеги.

Лошадей нигде видно не было, по всей видимости, они были привязаны где-то снаружи. В центре помещения стояло пара наспех сколоченных столов.

В качестве сидений выступали древесные коробки. На столах были в беспорядке свалены различные товары, каковые я уже видел в телеге торговца, кипы рекламных брошюр, одну из которых нам с таким трепетом показывала Гюзель, накладные, исписанные мало разборчивым почерком, ручки, карандаши, прочая дребедень и калькулятор.

За одним из столов сидел опрятного вида немолодой человек в зелёной бейсболке, аккуратных круглых очках, белой рубахе с галстуком-бабочкой и зелёных нарукавниках. Наоборот него в каком-то подобии кресла, сложенного из коробок, развалился отечественный старый знакомый торговец в пробковом шлеме. Наверное, торговец отчитывался о недавней вылазке.

Он поднял с пола тяжёлый на вид холщовый мешочек и высыпал на стол груду монет. Человек в зелёной бейсболке, которого вид кучи денег, по всей видимости, в далеком прошлом уже не впечатлял, умелой рукой начал перебирать монеты, раскладывая их в столбики, разделяя золото, медь и серебро. Покончив с этим, он записал на листке бумаги пара столбиков цифр, послюнявил палец и полистал толстую близко исписанную книгу.

По всей видимости, дело тут было поставлено на широкую ногу.

Я осмотрел ящики и коробки, но узнать, что в них находится, не смог. Но чуть поодаль от столов,