Время появления нового окончания

Главное окончание формы именительного (=винительного) падежа у сущ.супруг.рода – -ы (столы, дворы), -и (волки, ключи) – возможно признать исконным: в его истории отражаются только трансформации, которые связаны с ранним объединением и взаимодействием им. и вин. пад. мн.ч. в развитии противопоставления одушевлённых и неодушевлённых существительных.

броским поздним новообразованием для существительных мужского рода есть номинативное окончание –а, которого не было в им.мн. ни в одном из древних типов склонения. Новые формы типа леса, луга, мастера в единичных случаях фиксируются в рабочий письменности финиша XV-XVIвв., но лишь в языке нового исторического периода – с середины XVIII века – они приобретают распространение и становятся несомненным морфологическим фактом: в массовом потреблении в текстах XVIII в. находятся формы мн.ч. вечера, голоса, города, доктора, паруса, острова, якоря, терема, луга, леса, края, погреба, обшлага, снега, пояса, хлева, повара, дома (но чаще старое домы) и др.

Перечень слов с новым окончанием приводит в «Русском грамматике» 1755 г. М.В.Ломоносов. в течении XIXв. формы на –а развивают высокую степень активности, отвоёвывая собственный участок морфологической совокупности и вытесняя исконные формы с окончанием –ы(-и): дома вместо домы, ястреба вместо ястребы, волоса вместо волосы и т.д. (В письмах и произведениях А.С.Пушкина находим формы гроба, автора, цензора и проч.); данный процесс длится в живом языке XX-XXI вв., ср.

новообразования водителя, слесаря, джемпера, флаера, локера, бампера и проч. формы, довольно часто осуждаемые строгой литературной нормой. В отношениях ветхой и новой номинативной формы может наблюдаться семантическая и стилистическая разделение, ср. цветы и цвета, образа и образы, пропуска и пропуски, договора и договоры и т.п.

Происхождение окончания –а. Откуда взялось новое окончание в склонении сущ.супруг.рода? В практически единогласном освещении этого вопроса представители хорошего языкознания (А.И.Соболевский, А.А.Шахматов, С.П.Обнорский, Л.А.Булаховский и др.) показывают на то, что в формах двойственного числа сущ.супруг.рода во 2 склонении было как раз окончание –а, следовательно, появление форм типа города обусловлено влиянием со стороны форм типа глаза, бока, берега, рукава, рога (исконные формы дв.ч., взявшие значение мн.ч.). В качестве вторых факторов влияния отмечается роль форм среднего рода с исконной флексией –а (ср. дела, места), что отражено в «Критических заметках по истории русского» И.В.Ягича, и наличие окончания –а в маленькой группе древних лично-собирательных имён существительных (сторожа, господа, братия), каковые в будущем стали восприниматься как форма им. п.мн.ч. (Обнорский С.П.)

В современном языкознании неприятность происхождения окончания –а взяла принципиально новое освещение. Все три названных выше фактора внешнего морфологического влияния (со стороны дв.ч., среднего рода, бывших собирательных), непременно, значимы, но их роль второстепенна: это факторы помощи новой флексии, а не обстоятельства её появления в языке нового времени. В первую очередь нужно подчернуть, что новое окончание –а постоянно находится под ударением, а во всех указанных формах исконное ударение было на базе (ср. два берега, вся братия, собственные дhла ==-в акцентированных текстах), и сама перетяжка ударения на флексию в формах типа бока, места, сторожа требует объяснения.

Обстоятельством появления новой формы с в обязательном порядке ударным окончанием –а есть не внешняя аналогия, а внутрипарадигматические процессы – трансформации, затронувшие всю совокупность грамматических форм парадигмы множественного числа. Современное освещение вопроса, изложенное в работах В.М.Маркова и поддержанное Г.А.Хабургаевым, К.В.Горшковой, В.В.Колесовым и др. учёными, содержится в следующем.

В языке нового времени (18-19 вв) очень заметное место занимают акцентологические трансформации в склонении имён существительных: ударение делается ответственным грамматическим средством противопоставления числовых парадигм. В случае если в ед.ч. ударение сохраняется на флексии (сестра, сестры…), то во мн.ч. оно перетягивается на базу: сёстрам, сёстрам… (данный тип перетяжек весьма характерен для 1 скл.); в случае если в ед. ч. исконное ударение на базе (город, города, городу…), то в парадигме мн.ч. оно смещается на совокупность окончаний (таковой тип акцентных противопоставлений представлен во 2 скл.).

В данный исторический период в формах косвенных падежей множественного числа уже закрепился унифицированный комплект окончаний: -ам (дат.п.), -ами(твор.п.), -ах (предл.п.), соответственно, при перетяжке ударения с базы на окончание под ударением окажется как раз гласный а: городамгородам, городамигородами, (в) городахв городах. При перетяжке ударения с базы на флексию в номинативной форме (им.=вин.пад.) вместе с новым местом ударения закрепился и сам ударный гласный а: городыгорода, вместо ожидаемого городы – под влиянием форм косвенных падежей городам, городами, городах.

Так, происхождение форм типа дома, снега, острова и проч. – обычный пример выравнивания парадигмы, причём в этом случае именительный падеж испытывал влияние косвенных. В следствии парадигма мн.ч., не считая отличия от парадигмы ед.ч. по месту ударения, взяла дополнительно броскую примету множественности: ударный гласный а в окончаниях, объединяющий все формы, не считая родительного падежа, что по большому счету занимает обособленное место в совокупности форм.

Серьёзным доказательством правомерности для того чтобы объяснения обстоятельств появления флексии –а есть следующий факт. В живом разговорном языке современного периода, за рамками литературной нормы, т.е. в просторечии и диалектах, отмечается та же модель взаимоотношений между парадигмами ед.и мн.ч. у существительных 3 скл.: в случае если в ед.ч. ударение на базе (ср. площадь, площади, площадью…), а во мн. – на окончаниях –ам, -ами, -ах (ср.площадям, площадями, площадях), то в номинативной форме неизбежно появляется — как следствие подчинения именительного падежа косвенным – ударное окончание –а(я): (все) площадя. Ненормативные формы им.=вин.пад. у слов женского рода 3 скл. типа матеря, степя, очередя, зеленя, мелоча и под. появляются как раз в тех же условиях, какие конкретно наблюдались в склонении слов супруг.рода в 18-19 вв.

Тема: История форм множественного числа на -ья (типа листья, деревья)

В совр.рус.языке большое количество существительных супруг. и сред. рода имеет в парадигме множественного числа своеобразную примету множественности – формообразующий суффикс -j-,ср. ед.ч стул(), полен(о) – мн.ч. стул’j(а), полен’j(а) – это распространённый тип однокоренного супплетивизма (частичного расхождения базы ед. и мн. чисел). В историческом развитии языка формы мн.ч.на –ья либо полностью вытеснили «обычные» формы мн. числа (деревья вместо устаревшего дерева, клинья вместо клины, братья вместо браты), или сосуществуют с ними при условии разделения: каменья и камни (драгоценные), коренья и корни (съедобные) и т.п.

Каково происхождение супплетивных форм мн.ч. на –ья? Конкретно признаётся всеми лингвистами сообщение этих форм с старейшим типом собирательных имён существительных, каковые образовывались посредством суффикса –ий- (братия (им.мн.) вместо исконной формы им.мн. брати /браты.

Куда сложнее была для отечественных учёных неприятность происхождения форм мн.ч. типа листья, перья (от неодушевлённых существительных). В текстах старо-и старорусского периода очень обширно представлены предметно-собирательные имена существительные среднего рода с суффиксом –ьj(е) : листие листье (по окончании потери «напряжённого» оедуцированного ь), перье, каменье, колье, деревье, уголье, гвоздье и проч., ср.: По улицам трупие, по торгу трупие, по полю трупие (Новг. лет.); Берега поросли кустьем; Деревье различное: елье да березье, да дубие (Грам.Ряз.письм.). Кое-какие из древних собирательных существительных среднего рода видятся и в текстах нового времени, в XIXв., ср: И перьем бы твоим постельку мне устлать (И.А.Крылов); Наблюдай, как листьем золотым стоят овеяны берёзы! (Ф.И.Тютчев).

Историческая связь между собирательными листье, деревье и современными формами множественного числа листья, деревья не вызывает сомнений, но в чём как раз содержится эта сообщение и как показалось окончание а? Одни исследователи (А.И.Соболевский, А.А.Шахматов, С.П.Обнорский) думали, что листьелистья фонетическим путём (изменение безударного гласного), а взяв окончание –а, эти формы подверглись переосмыслению: вместо значения собирательного множества они стали обозначать раздельное множество. Другие (Л.А.Булаховский), наоборот, думали, что сперва случилось семантическое изменение (значение собирательности сменилось значением раздельной множественности), а после этого эти слова поменяли окончание, приняв флексию мн.ч. –а, характерную для слов среднего рода (ср.дела, поля, ожерелья).

В современном языкознании (в работах Ю.С.Азарх, И.Э.Еселевич, В.М.Маркова, Г.А.Хабургаева) излагается более доказательное и глубокое объяснение происхождения форм мн.ч. на -ья. Наиболее значимым причиной, выяснившим развитие этих форм, есть то, что собирательные типа перье в истории языка переживали процесс конкретизации: на базе синекдохического переноса они приобретали значение единичного предмета, ср. платье (собирательное значение: сундук с платьем, отдел готового платья)платье (одно); в текстах различных исторических эр представлено множество примеров потребления форм среднего рода на –ье как раз для обозначения единичного предмета: каменье (= один камень), перье (= перо) и т.д.

При таких условиях происхождение форм типа перья, каменья делается полностью прозрачным: это совсем простые, закономерные формы множественного числа от существительных среднего рода перье, каменье в их конкретном (не собирательном, а единичном) значении. Окончание а – единственно вероятное окончание мн.ч. у слов среднего рода, ср. дело – дела, поле – поля, платье – платья (совершенно верно так же и деревье – деревья, листье – листья и проч.). Так, с чисто морфологической точки зрения окончание –а в формах типа перья, каменья по большому счету не есть новообразованием, вся сложность неприятности заключалась только в недооценке семантических изюминок слов типа листье, уголье: продолжительное время исследователи были как бы загипнотизированы тем общеизвестным положением, что собирательные существительные не смогут образовывать формы множественного числа.

В будущем развитии языка большая часть сущ. среднего рода типа листье, перье выходит из потребления, и основная обстоятельство этого – борьба с исходными, создающими словами лист, перо, каковые также будут передавать и значение единичности, и переносное значение собирательного множества, ср.: Кроет уж лист золотой влажная почва в лесу. (А.Майков). В следствии формы мн.ч. листья, перья устанавливают сообщение конкретно со словами лист, перо, или вытесняя исконные формы мн.ч. (ср. потерю форм мн.ч. пера, полена), или дифференцируясь с ними (ср. листы бумаги, но листья дерева. Показавшееся наряду с этим расхождение баз (супплетивизм) соответствует неспециализированной тенденции растущего противопоставления числовых формирования и парадигм новых формальных средств выражения грамматического значения множества.

Конспект №4.

Тема: История форм настоящего времени глагола.

Спряжение глагола в настоящем времени – это пример морфологической устойчивости: индивидуальные окончания глаголов в формах 1 и 2 лица ед. и мн. числа сохранились без трансформации с старой поры до современности, пережив лишь фонетические трансформации: потерю конечного редуцированного гласного ъ (ср. знаемъ, ходимъзнаем, ходим), переход е в о под ударением (ср. идемъидём), отпадение в 13-14 вв. конечного безударного гласного и в форме 2 лица ед.ч. (ср. можеши, ходишиможешь, ходишь; фонетический темперамент этого процесса подтверждается подобным явлением в других формах различных частей речи: матимать, течитечь, битибить).

Более сложной лингвистической проблемой есть объяснение исторических процессов, каковые случились с формой 3 лица. Древнерусские тексты до конца 13 века отражают главное окончание –ть (оно отличается от старославянского –тъ, представленного в церковнославянских текстах); по окончании падения редуцированных древнерусские формы типа можеть, дышить (3 лицо ед.ч), могуть, ходять (3 лицо мн.ч.) закономерно должны произноситься с конечным мягким [т’], что мы и замечаем во многих современных диалектах южнорусского наречия, ср. он пишеть, они знають и под.

С 14 века в севернорусских текстах, исключающих по стилю и жанру церковнославянское влияние, появляются написания с окончанием –тъ, свидетельствующие о жёстком произношении конечного т, – и эта черта со временем купила темперамент общелитературной нормы: он знает, они знают. Как появились новые формы 3 лица с жёстким конечным согласным т? На данный вопрос нет однозначного ответа, существующие в современном языкознании точки зрения группируются около двух главных догадок, любая из которых имеет сильные и не сильный стороны.

1) Фонетическая догадка А.А. Шахматова: изменение можетьможет, могутьмогут разъясняется отвердением конечного согласного по окончании потери конечного ь (отметим, что падение редуцированных на северных территориях случилось как раз в 13 в.), т.е. история форм 3 лица – одно из фонетических следствий падения редуцированных в области согласных, подобное трансформации дамьдам, любовьлюбоф и под.

Отвердению, согласно точки зрения приверженцев данной догадки, имели возможность подвергаться не только конечные губные, но и язычные согласные. Недостаточность фонетической теории содержится в том, что остаётся не в полной мере ясным отсутствие отвердения конечного т’ в других группах слов (ср. наречия типа вспять), и только севернорусский темперамент процесса, тогда как другие трансформации согласных по окончании падения редуцированных не имеют яркой диалектной специфики. Не обращая внимания на это, догадка А.А.Шахматова сохраняет научную сокровище и поддерживается современными исследователями, каковые исходят из неспециализированного положения о том, что конечные согласные в целом произносятся с меньшим напряжением речевых органов, а в северных говорах по большому счету отмечается тенденция к ослаблению артикуляции согласных, что и ведёт к их отвердению.

2) Морфологическая догадка С.П.Обнорского: конечный жёсткий согласный т в формах 3 лица по происхождению есть указательным местоимением тъ (форма супруг.рода, ср. та – жен.род, то – сред.род). С.П.Обнорский в работах 40-ых гг. прошлого века обращает внимание на ещё один старый морфологический тип форм настоящего времени – формы без конечного т (он хоче, буде, знае), каковые представлены как в старейших старославянских и древнерусских текстах, так и в современных говорах.

По наблюдениям автора, формы без т употреблялись в таких контекстах, где субъект действия не назван конкретно: безличные либо неизвестно-личные конструкции, предложения с неизвестными местоимениями в качестве подлежащего. Новые формы настоящего времени типа пишетъ – это соединение формы без т с указательным местоимением, которое подчёркивает определённость, известность субъекта: пише + тъпишетъ.

Следовательно, формы с жёстким т употреблялись первоначально лишь в условиях определённости субъекта действия: тот, кто делает воздействие, назван конкретно либо упоминается не в впервые. Закрепление одной формы тъ, восходящей к местоимению супруг.рода, разъясняется отсутствием категории рода у глагола (одновременно с этим автором догадки приводятся факты потребления в некоторых говорах форм 3 лица типа несета, несето, где местоименное происхождение окончания в полной мере отчётливо). Так, история форм настоящего времени возможно рассмотрена в параллели с развитием полных форм имен прилагательных, в истории которых ведущую роль кроме этого сыграли указательные местоимения-артикли. Догадка Обнорского прекрасно согласуется с севернорусским характером новых форм: как раз в северных диалектах обширно распространены постпозитивные указательные частицы, восходящие к указательным местоимениям: дом-от (

Тема: История настоящих причастий и происхождение деепричастий в русском языке.

самые важные исторические трансформации в сфере древних причастий в письменный период истории языка заключаются в следующем.

1)Настоящие причастия настоящего времени с суффиксами -уч (- вести войну) и -ач (-яч) восточнославянского происхождения (согласный ч в составе суффикса – восточнославянский рефлекс *tj), каковые отражаются в древнерусских текстах (ср. простые для повествовательных текстов формы мн.ч. биюче, рекуче, гоняче и т.п.), неспешно перестают употребляться в качестве причастий, уступая место причастиям с суффиксами –ущ (-ющ) и -ащ(-ящ). Модель формообразования причастий настоящего времени с этими суффиксами, которая закрепилась в современном языке (ср. бьющий, идущий, дышащий, горящий), имеет старославянское происхождение, о чём свидетельствует южнославянский рефлекс щ на месте *tj в составе суффикса.

Победа заимствованной модели формообразования разъясняется тем, что причастие в целом есть «книжным» образованием, исторически ориентированным на книжно-письменные, церковнославянские тексты, мало характерным живой разговорной речи. Исконно русские формы причастий не провалились сквозь землю из языка бесследно, они купили значение постоянного показателя и перешли в класс имён прилагательных, ср. отчётливую разделение причастий с суффиксами –ущ, -ащ и прилагательных суффиксами –уч, -ач: живущий – живучий, стоящий – стоячий, жгущий – жгучий, лежащий – лежачий и т.д. Слова типа жгучий, живучий, тёплый – это итог исторического процесса адъективации исконно русских причастий, но во многих случаях современные имена прилагательные с суффиксами -уч, -ач не являются по происхождению древними причастиями, они образованы по словообразовательной модели конкретно от базы инфинитива (а не базы настоящего времени) глагола, ср. дремучий, кусачий, плакучий, гремучий, горючий и др.

2)Подобно именам прилагательным древние причастия имели краткую (именную) и полную (местоименную) форму, и без того же, как в истории имён прилагательных, краткие формы неспешно перестают употребляться в роли определения и, следовательно, теряют склонение. Особенно ключевую роль в развитии морфологической совокупности сыграли краткие настоящие причастия настоящего и прошедшего времени в форме именительного падежа единственного числа, поскольку, потеряв словоизменение, они легли в базу нового грамматического явления – деепричастия.

Современное деепричастие – неизменяемая форма глагола – по происхождению представляет собой застывшую форму именительного падежа кратких причастий. Выделяются 4 морфологических типа деепричастия: 1) с суффиксом -а (-я): держа, дыша, сидя, просматривая – исторически это форма настоящего причастия настоящего времени в им.пад.ед.ч.супруг. и сред. рода; 2) с суффиксом -в: определив, сообщив, поразмыслив – это бывшая форма настоящих причастий прошедшего времени в им.пад. ед.ч. супруг. и сред. рода; 3) с суффиксом -вши: поразмыслив, согнувшись, сдавшись – формы восходят к кратким настоящим причастиям прошедшего времени в им.пад. ед.ч. женского рода (конечное и было некогда окончанием данной формы, подобно именам сущ. 1 склонения типа рабыни, лодии); 4) с суффиксом -учи(-ючи): будучи, сидючи, глядючи, умеючи (тип ограничен и стилистически окрашен) – исторически это краткие причастия настоящего времени, с исконно русским суффиксом –уч в форме им.пад. ед.ч. жен.рода.

Формирование деепричастий на базе древних причастий – это долгий исторический процесс синтаксического характера: краткие причастия в форме именительного падежа исконно были согласованным определением к подлежащему, а после этого они переходят в зависимость от сказуемого и «оглаголиваются»: на первый замысел в этих формах выходит значение добавочного действия (сопровождающего воздействие, названное глаголом-сказуемым). История деепричастия – одно из серьёзных проявлений неспециализированной исторической тенденции усиления роли глагола в грамматической совокупности языка. Окончательная потеря связи с подлежащим (согласования с ним по числу и роду) у форм типа поднявшись, сидя, определив, крадучись происходит не ранее 17 века, следовательно, деепричастие – достаточно юный грамматический класс глагольных форм.