Записка о днях и часах добрых и злых

Мысленник— возможно, то же самое, что Разумник, содержащий вымышленные сказания о создании человека и мира.

Волховник— сборник суеверных примет, еже имеется се: храм трещит, ухозвон, воронограй, куроклик, окомиг, огнь бучит, пес выет и проч. Кое-какие статьи Волховника переписывались раздельно и занесены в индекс под собственными частными заглавиями, каковы: Воронограй (приметы и гадания по крику воронов), Куроглашенник (по крику петухов), Птичник, либо Птичьи чарове (по полёту и крику птиц по большому счету) и Трепетник — истолкователь примет, основанных на трепете разных частей людской тела: Аще верх главы (челюсть, бровь, око и т. д.) потрепещет, лицо либо уши горят, во ухо десное и левое пошумит (либо позвонит), длань посвербит, подошвы отерпнут… Подлинник Трепетника отыскан в одной из греческих исходников венской библиотеки.

Сносудец (Сновидец, Сонник).

Путник — книга, в ней же имеется написано о стречах хороших либо злых.

Зелейник— описание чудесных и целебных трав (зелий), с указанием на заговоры и другие суеверные средства, употребительные в народной медицине; подобные тетрадки и поныне обращаются между простолюдинами называющиеся травников, цветников и лечебников.

*Чаровник, складывающийся из 12 глав, в них же сущность двоена-десять опрометных лиц звериных и птичиих, т.Записка о днях и часах добрых и злых е. сказания о блуждающих оборотнях.

Метание(Метаньеимец, либо Розгомечец) — книга гаданий при помощи жребия. Желающие допросить судьбу метали жребии, т. е. прутики (розги) с нарезанными на них чертами; вместо этих прутиков имели возможность употребляться и помеченные точками игральные кости; по числу выпавших нарезок либо точек определялся номер того изречения гадательной книги, которое должно было являться ответом на задуманный вопрос…

Альманахи.

Максим Грек (Максим Грек (1475—1556) — автор, публицист, деятель русского просвещения, обличитель пороков тогдашнего общества — лихоимства правительства, любостяжания духовенства, веры в астрологию, ростовщичества и т. д.), что неоднократно выступал в протест заблуждений современников, в одном обличительном слове коснулся и альманахов, обыкновенно наполнявшихся различными астрологическими предсказаниями. К нам они занесены с Запада.

Так календарные прогностики, напечатанные в 1710-м и последующих годах, уже имели собственных предшественников в рукописных сборниках допетровского времени. Отреченные книги светло свидетельствуют, что научные познания о природе были смешиваемы с волшебством и языческими верованиями. Духовная власть установляет бегать этих книг, аки Содома и Гомора, и если они попадутся в руки, то срочно истреблять их огнем…

Христианские пастыри не ограничились лишь запретами и поучениями; они потребовали предания обличаемых казням и строгому суду… Как сжигались волшебные книги и музыкальные инструменты, так подобную же участь испытывали и волшебники, и колдуньи. Во второй половине 20-ых годов XIII века, по сказанию летописца, в Новгороде изъжгоша волхвов четыре, творяхуть я потворы деюща, а всевышний весть, и сожгоша на Ярославле дворе.

По свидетельству Никоновской летописи, волхвы были приведены вначале на архиепископский двор, а позже уже преданы сожжению на Ярославовом дворе, не обращая внимания на заступничество бояр. В начале XV столетия (в 1411 году) псковичи сожгли двенадцать вещих женок; увидим, что около этого времени действовала в Киевской Руси ужасная моровая язва, которая и имела возможность послужить предлогом к их обвинению. О князе Иване Андреевиче Можайском сохранилось известие, что он сжег за волшебство мать Григория Мамона.

Повесть о волховании, написанная для Ивана Грозного, обосновывает необходимость строгих наказаний для чародеев я в пример выставляет царя, что вместе с епископом написати книги повеле и утверди, и проклят чародеяние, и в весех заповеда таких огнем пожечи. Котошихин (Котошихин Григорий Карпович (1630—1667) — создатель произведения О России в царствование Алексея Михайловича, отысканного в десятнадцатом веке.

Книга Г. Котошихина — серьёзный источник изучения национальной и публичной судьбе допетровской Руси.) говорит, что в его время мужчин за святотатство, церковную татьбу, волховство, чернокнижество и ереси сожигали живых, а дамам за те же правонарушения отсекали головы. Из следственных же дел XVII столетия видно, что за чародейство и ворожбу большею частию наказывали ссылкою в дальние места и заключением в монастырь; следовательно, не считая сожжения, употреблялись и другие, более легкие наказания.

Возможно, при назначении меры взыскания принимались в расчет как планы обвиняемых лиц, так и степень причиненного ими вреда. В грамоте, данной царем Федором Алексеевичем на учреждение в Москве Славяно-греко-латинской академии, сообщено: А от церкви воспрещаемых наук, наипаче же магии естественной и иных, таким не учити и преподавателей таковых не имети. Аще же таковые преподаватели где обрящутся, и оны со учениками, яко чародеи, без всякого милосердия да сожгутся.

учителям и Блюстителю академии предписывалось иметь тщательное наблюдение, дабы никто из духовных и мирских не держал у себя чудесных, чародейных, гадательных и всяких от церкви воспрещаемых писаний и книг, и по оным не действовал, и иных тому не учил. У кого же объявятся такие богопротивные книги, тот вместе с ними без всякого милосердия да сожжется. Колдовство поставлялось наровне с святотатством, ересями и безбожием и подлежало тому же возмездию, как и эти последние (Так, были преданы сожжению жидовствующие, обвиняемые, кстати, и в занятиях астрологиею; так, во второй половине 80-ых годов семнадцатого века сожжен за ересь иноземец Кульман. ). Сожжение чародеев на кострах согласовалось с неспециализированным народным убеждением, которое, обвиняя ведьм и колдунов в засухах, повальных болезнях и неурожаях, почитало такую казнь за единственное средство против постигших бедствий.

По словам песни, женщина-чародейка напекла змей, сварила зелье и приготовила снадобье на смерть брата ; но брат сметил ее не добрый умысел:

Снимал он с сестры буйну голову… И он брал со костра дрова, Он клал дрова среди двора; Как сжег ее тело белое Что до самого до пепелу, Он развеял прах по чисту полю, Заказал всем тужить, плакати.

Тому же наказанию подвергаются ведьмы и колдуны и по свидетельству народных сказок. Христианские пастыри не только крепили своим авторитетом древнее вывод о связи чародейства с нечистою силою, но и придавали этому точке зрения более решительный темперамент. Как на сообщников злых демонов, народ восставал на ведьм и колдунов лишь в чрезвычайных случаях публичных бедствий; в обычное же время он доверчиво и с уважением относился к их вещим дарам и с радостью пользовался их помощью.

Наоборот, христианство на все проявления колдовства наблюдало безразлично; на его строгий взор, равняется были безнравственны и похитители дождей, напускатели града, вихрей, заболеваний, и составители целебных снадобий, паузники, ворожеи, гадатели. Из этого появились многие столкновения, каковые быстро рисуют перед нами прошедшую судьбу с ее внутренней стороны.

Вера в колдовство, составляющая сейчас необыкновенную принадлежность простонародья, в допетровское время была неспециализированным достоянием всех классов общества. По незначительной степени дешёвого тогда образования, высшие сословные разряды в умственном и нравственном отношении практически не разнились от низших: черта, значительно отличающая старую отечественную историю от новейшей.

Древние обычаи равняется соблюдались и во дворце, и в боярских палатах, и в избе крестьянина, на что показывает целый строй домашнего быта и в особенности свадебный обряд; дух суеверия одинаково властвовал над всеми, начиная от поселян и до царя. Во второй половине 60-ых годов пятнадцатого века скончалась супруга Ивана III Мария, тело усопшей разошлося (распухло, отекло), и смерть ее приписана была действию отравного зелья.

Подозрение пало на жену Алексея Полуектова Наталью, которую обвиняли в том, словно бы она отправляла пояс великой княгини к какой-то бабе (ворожее); тогда, подмечает летописец, восполеся князь на его жену и Алексея и шесть лет не допускал его на собственные пресветлые очи. От брака с Марией князь имел сына, что погиб еще при жизни отца и покинул ему внука Димитрия — от Елены, дочери молдавского господаря.

На протяжении спора, появившегося за наследство престола между внуком Ивана III и сыном его от нового брака с греческою царевною Софией, приверженцы Елены оговорили великую княгиню в злых умыслах и в сношениях с бабами-чародейками, и в то время (1497 г.) опалу положил князь великий на жену собственную на великую княгиню Софью о том, что к ней приходиша бабы с зелием; обыскав тех баб лихих, князь великий повелел их казнити — потопити в Москве-реке нощию, а с нею с тех мест нача жити в брежении (В брежении — оберегаясь, остерегаясь.). Дмитрий был венчан на царство; но торжество его партии было непродолжительно и — как мы знаем — окончилось заключением в темницу этого несчастного царевича.

София взяла верх, но за нею осталось наименование чародейки греческой: так обзывает ее Курбский ( Курбский Андрей Михайлович (1528—1583) — политический и армейский деятель, автор. Опасаясь опалы Ивана Грозного, в первой половине 60-ых годов XVI века бежал в Литву. Создатель Истории о князе Столичном и многих вторых произведений.) в истории Ивана Грозного…

Во второй половине 40-ых годов XVI века Москву постигла ужасная кара: великий пожар испепелил все строения, ни огороды, ни сады не сохранились, около 2000 народу сделалось добычею пламени; народная молва приписала это бедствие чародейству и обвинила в нем Глинских, родственников молодого царя по матери; были они, говорит летописец, у правителя в жаловании и приближении, допускали грабеж и насильство и чрез то возбудили против себя неспециализированную неприязнь тёмных людей. Царский духовник благовещенский протопоп Федор Бармин, боярин князь Федор Скопин-Шуйский да Иван Федоров довели о том до сведения правителя, и он приказал разыскать боярам.

Бояре приехали в Кремль на площадь, к Успенскому собору, собрали тёмных людей и стали спрашивать: кто зажигал Москву? Масса людей закричала: Княгиня Анна Глинская со собственными детьми и с людьми волховала, вынимала сердца человеческия, клала их в воду, да тою водою, ездячи по Москве, кропила — и от того Москва выгорела! На площадь явился и Юрий Глинский, родной дядя правителя; но, слыша такое страшное обвинение, поспешил укрыться в Успенском соборе.

Озлобленная чернь ринулась за ним, убила его в самой церкви и поволокла труп на торговое место, где обыкновенно совершались казни; побили и многих людей его, а имущество разграбили. На третий сутки затем масса людей приходила к царю в село Воробьеве и потребовала Михаила Анны Глинского и выдачи Глинской, и лишь строгие меры, принятые Иваном IV, вынудили ее разбежаться.

Как в смерти Марии Тверской подозревали участие волшебства, так к тому же простому обвинению прибегли и соперники Сильвестра и Адашева при смерти царицы Анастасии (1560 г.); по свидетельству Курбского, они говорили, аки бы счаровали ее оные мужи, и рекомендовали царю не допускать их перед собственный лице: Аще припустишь их к себе на очи, очаруют тебя и детей твоих… обвяжут тя паки и покорят аки в неволю себе; и до сих пор держали тебя, великого правителя, в оковах, в противном случае творили они собственными чаровствы, аки очи твои закрывающе, не дали ни на что зрети, хотяще сами царствовати и над всем владети. Внушения эти должны были создавать сильное влияние на чувствительную и странную душу Ивана Грозного, что относительно веры в колдовство стоял не выше собственных современников.

Так, известный воевода князь Михаил Воротынский, обвиненный в тайных сношениях с колдуньями, был предан им ожесточённым пыткам. Связанного князя привели и поставили перед царем, что сообщил ему: Се на тя свидетельствует слуга твой, иже мя еси желал счаровати и добывал еси на меня баб шепчущих. Воротынский отвечал: Не научихся, о царю! и не навыкох от прародителей собственных чаровать и в бесовство верити…

А этот клеветник — мой имеется раб и утече от меня, окравши мя: не подобает ти сему верити и ни свидетельства от таковаго приимати, яко от злодея и от предателя моего, лжеклевещущаго на мя! По царскому повелению, Воротынского положили на бревно между двух огней и начали медлительно поджаривать, причем сам Грозный жезлом своим подгребал к его обнаженному телу тёплые уголья. По окончании пытки еле живого князя повезли в ссылку на Белоозеро, но на дороге в том направлении он скончался.

Если доверять Горсею (Горсей Джером — путешественник и английский дипломат, создатель нескольких произведений о России XVI—XVII вв. (третье и Второе консульства к русскому царю, Путешествие Горсея, Описание коронации Федора Иоанновича и др.)), Иван IV перед смертью в полной мере отдался предрассудкам собственного века. Зимою 1584 года явилась комета; больной царь вышел на Красное крыльцо, продолжительно наблюдал на нее и позже, изменившись в лице, сообщил окружающим: Вот знамение моей смерти! Встревоженный данной мыслею, он решился прибегнуть к волшебству: по его указу в северной части России было собрано до шестидесяти чародеек; привезенные в Москву, они находились тут под стражею, и царский любимец Богдан Бельский каждый день посещал их, выслушивал и передавал царю их предвещания.

Колдуньи утверждали, что светила небесные враждебны для правителя и что он погибнет 18 марта. Царь пришел в неистовство и проявил желание, дабы в данный самый сутки лживые колдуньи были преданы сожжению. Утром 18 марта он почувствовал себя лучше и отправил Бельского заявить чародейкам, какая ожидает их казнь за фальшивое предсказание. Не гневайся, боярин! — отвечали они. — Сутки начался с рассветом, а кончится лишь с его закатом.

В это же время царь планировал играть в шахматы, начал было расставлять шашки, но внезапно упал в обморок и скоро после этого испустил последнее дыхание. Под 1570 годом Псковской летописи находим увлекательное свидетельство, что Иван Грозный, по возвращении из ливонского похода, приблизил к себе немчина лютаго волхва, нарицаемого Елисея, и бысть ему любим. Это был медик Бомелий, родом голландец.

Он навел на царя страхование (боязливое недоверие к своим), на русских людей царю возложи свирепство, а к немцам на любовь преложи. Это влияние иноземца летописец растолковывает так: определили безбожные немцы при помощи гаданий, что быть им от русского правителя разоренным до конца, и того для отправили к нему для того чтобы злого еретика, понеже русские люди прелестни и падки на волхование…

В старину ни одно серьёзное дело не обходилось без обвинений в чародействе, и вот в то время, когда началось следствие об убиении царевича Дмитрия, то в числе показаний, отобранных от разных лиц, встречаем и такие: была у Михайла Битяговского юродивая женочка и хаживала к царице Марье для потехи, и как царевичу случилась смерть, царица Марья приказала ту женку найти и убить — за то, что она царевича портила; а Михайло Нагой приказал убить Битяговского, что с ним почасту бранивался и уличал, словно бы он добывает на государыню и государя ведунов и желает их портить. Между этими ведунами назван был Андрюшка Мочалов, которого предписано было сыскать и в оковах (по ногам и рукам) привезти в Москву с великим береженьем; что было позже с Мочаловым — неизвестно…

По воцарении Бориса Годунова, он подозрительно наблюдал на окружающих его бояр, из которых многие вели собственный род от Рюрика, а другие были в свойстве с вымершим царским домом. Опасаясь крамол, он с радостью выслушивал доносчиков, награждал их деньгами и поместьями и тем самым поощрял боярских холопей к ложным изветам и шпионству на собственных господ.

самый лёгкий метод обнести кого бы то ни было в измене родине и вынудить верить собственному доносу было обвинение в чарах против царёва здоровья. Таков извет сделан был на Романовых.

Летописец говорит об этом так: казначей боярина и дворовый человек Александра Никитича Романова, Второй Бартенев, пришел тайно к дворецкому Семену Годунову и заявил ему: Что ми царь повелит сделать над правители моими, то и сотворю! Дворецкий был рад и возвестил царю Борису; а Борис приказал ему сообщить очень многое собственный жалованье. Семен же умысли со Вторым и наклаша всякого коренья в мешки, и повелел ему положити в казну Александра Никитича.

Той же Второй, сотворя тако, прииде доводить на правителя собственного. Последовал обыск, коренье было вынуто, привели Романовых, Федора Никитича с братьями, отдали их под стражу, пытали и позже сослали в отдаленные места.

О Василии Шуйском в хронографе Кубасова ( Хронограф Кубасова — один из хронографов XVII века, в котором, например, обрисованы наиболее значимые события царствования Ивана Грозного и Смутного времени.) сообщено, что он к волхвованию прилежаше; а по свидетельству Петрея (Петрей де Эрлезунда — путешественник и шведский писатель XVII века, много раз бывавший в Российской Федерации. Создатель Хроник Московии.), он, хотя поддержать себя на престоле, собирал отовсюду колдуний и колдунов и для их ведовских дел приказывал вынимать из живых коней сердца и вырезывал плод из беременных дам: в то время, когда волшебники чаровали и творили заклятия — царские армии одерживали верх над неприятелем, а в то время, когда чары прекращались — в то время одолевали поляки.

При царе Михаиле Федоровиче в 1632 г. была послана во Псков грамота с запрещением, под смертною казнею, брать у литовцев хмель, по причине того, что отправленные за предел шпионы заявили, что имеется в Литве баба-ведунья и наговаривает она на хмель, вывозимый в русские города, с целью навести чрез то на Русь моровое поветрие… Процессы о вынутых травах, кореньях, заговорных письмах и других чудесных снадобьях составляли в семнадцатом веке очень обычное явление. Во второй половине 60-ых годов семнадцатого века отправлен был в Кирилло-Белозерский монастырь на исправление посадский человек Аничка Громников за то, что обучался заговорным словам — с целью отомстить недружбу; велено было везти его скованным и аккуратно, а в монастыре держать под началом до царёва указу…

В первой половине 70-ых годов семнадцатого века в Тотьме сожжена в срубе, при бессчётном стечении народа, женка Федосья, оговоренная в порче; перед самою казнию она объявила, что никого не портила, а поклепала себя на допросе, не стерпя пытки. Судебный розыск сопровождался в эту эру ужасными муками; жестокость пыток была такова, что, с одной стороны, она вправду вынуждала обвиняемых к оговариванию себя в невиданных правонарушениях, а с другой, — заставляла их прибегать к помощи чар и заклятий, чтобы тело собственный сделать нечувствительным к боли. Так, в 1648г. устюжанин Ивашка, прозвищем Воинов, в то время, когда на протяжении розыска вынули у него из-под пяты какой-то камень, повинился, что сидел с ним в колонии разбойник Бубен и учил его ведовству — как от пытки оттерпеться; надо-де наговаривать на воск эти слова: Небо лубяно и почва лубяна, и как в почве мертвые не слышат ничего, так бы имярек не слыхал жесточи и пытки!

В разрядной книге (Разрядные книги (разряды) — официальный издание, куда заносились сведения о служилых людях страны (назначения, перемещения, награды и др.), денежные ведомости и пр. Разрядные книги существовали в Киевской Руси с 1471 по 1682 год.) 1675 года записаны два кратких известия: одно — о Григории Косагове, на которого духовник его подал извет, словно бы он держит у себя еретические книги, и по тому извету царь приказал Косагова отправить к патриарху для очной ставки и исследования с обвинителем; второе — о боярине князе Федоре Куракине, которому велено было не съезжать с собственного двора до царёва указу — за то, что он держал у себя в доме ведомую вориху девку Феньку, слепую и ворожею; самую в один раз, вместе с дворовыми людьми Куракина, велено было пытать ожесточённой пыткою комнатным боярам да дьяку тайных дел, и которых людей станет она оговаривать — тем давать с нею очные ставки и пытать их накрепко.

Во второй половине 70-ых годов XVII века приведен был в съезжую избу бобыль Калинка Ортемьев, и вынуты у него из узлов: травы, коренья, табак, кость жженая с воском, летучие мыши и змея; а в расспросе и с пытки продемонстрировал, что все эти снадобья дал ему коновал Симон-немчин. Велено было пытать его вторично и допрашивать с великим пристрастием, и что он продемонстрирует — о том донести правителю. Чем кончилось это дело, неизвестно.

Второй подобный же процесс, вызванный чудесными узлами (наузами), был в первой половине 80-ых годов семнадцатого века. Иноземец Зинка Ларионов сделал донос на нескольких крестьян в лихих кореньях и подал в приказную избу поличного крест бронзовый да корешок мал, да травки мало — завязано в узлишки у креста.

Из обвиняемых Игнашка Васильев признал крест своим и на расспросе показывал: корень тот девесилной, а травка-де ростет в огородах, а как кличут ее — того он не ведает; а держит он тот корешок и травку от лихорадки, и лихих-де трав и коренья он не знает и за плохом не ходит. По осмотру посадского человека Якушки Паутова оказалось, что корень именуется девятины — от сердечные скорби держат, а травишко держат от гнетенишные скорби (лихорадки), а лихого-де в том ничего нет.

Второй подсудимый сказал, что ему положили в зеп (карман ) травы в то время, как он был на кружечном дворе пьяный, в беспамятстве. Крестьян, оговоренных иноземцем Зинкою, пытали, а позже били батогами, чтобы впредь неповадно было напиваться до беспамятства и носить при себе коренья.

Обвинения в чародействе часто появлялись из эмоции личного недоброжелательства, неприязни и мести; наряду с этим хватались за первое неосторожное слово, сообщённое в раздражении, запальчивости, спьяну либо для шутки. От времен царя Алексея Михайловича дошло до нас судное дело между Никитою Арцыбашевым и Иваном Колобовым. Сперва Арцыбашев в поданной им челобитной обзывал Колобова кудесником и утверждал, словно бы видел у него чудесные заговорные письма, которыми тот сломал его жену и околдовал бояр и воевод; а позже соперники помирились и подали заявление, что хотят прекратить это дело, что Никита возбудил его затейною, выполняя собственную недружбу, поскольку между ними и допрежь этого были многие тяжбы в поместном приказе и обоюдные иски о бесчестии…

В 1606 году поданы были в Перми две интересные жалобы: оба челобитчика сделали извет — один на крестьянина Тренку Талева, что тот напустил икоту на его жену, а второй — на посадского Семейку Ведерника, что словно бы бы напустил икоту на его товарища по торговле; обвиняемых пытали и вкинули в колонию. Тренку жгли на розыске огнем, и были ему три встряски, а Семейку приводили к пытке два раза.

Мнимые преступники жаловались в Москву правителю — на несправедливое истязание и поклёп, из-за чего велено было произвести повальный обыск; попы по священству, а посадские волостные крестьяне и люди под присягою должны были продемонстрировать: пускают ли порчу Тренка Талев и Семейка Ведерник? И буде обыскные люди очистят их, сообщат, что они тем не промышляют, то срочно отпустить их на свободу.

Томительная икота и поныне считается нечистым духом, которого чародеи насылают по ветру на супротивников и своих ворогов; бес поселяется в человеке и мучит его. Обвинения в наслании икоты волнуютсельское население и еще сравнительно не так давно приводили к вмешательству местных судов. То же воззрение распространяется и на болезни, сопровождаемые конвульсиями, каковы: виттова пляска и падучая.

Страдающие этими недугами известны в народе под неспециализированным заглавием кликуш. Под влиянием глубоко коренящегося суеверия кликуши выкрикивают жалобы и проклятия на тех, кого подозревают в собственной порче. В старину появление кликуш было величайшим несчастьем для всей общины; их болезненный абсурд принимался с полным доверием и приводил к судебным преследованиям.

По одному оклику беснующейся бабы брали оговоренного ею человека к допросу, подвергали пыткам и вымучивали у него признание в невиданном правонарушении. Кликушество сделалось наконец самым обычным и надёжный способ мстить за обиды и недружбу: стоило лишь прикинуться кликушею, дабы подвергнуть собственного неприятеля ужасным мукам а также смертной казни. Сверх того, кликуши являлись орудием корыстолюбивых дьяков и воевод, каковые специально подущали их оговаривать богатых людей и позже, пользуясь обвинением, обирали чужое добро…

Дабы противодействовать данной нравственной заразе, Петр Великий указом своим 1715 года повелел хватать кликуш обоего пола и приводить в распоряжения для розыска, вправду ли они больны либо специально накидывают на себя порчу? В указе приведен следующий пример притворного кликушества: в 1714 г. в Санкт-Петербурге плотничья супруга Варвара Логинова начала кричать, что она сломана.

Забранная к допросу, она повинилась, что кричала специально: произошло ей быть в гостях совместно со своим деверем; в том месте случилась ссора, и деверя ее прибили. Хотя отомстить за родича, Варвара умыслила обвинить собственных недругов в порче и спустя пара дней по окончании драки начала выкрикивать дома и в церкви, раза по два и по три в неделю, как бы в совершенном беспамятье.

В первой половине 70-ых годов восемнадцатого века, в Яренском уезде Вологодской губернии, пара девок и баб притворились кликушами и по злобе на различных лиц стали оговаривать их в порче. Оговоренные были схвачены, привезены в город и в том месте под плетьми вынуждены были признать себя чародейками и чародеями. Одна из этих мнимых преступниц (по ее собственному сознанию) напускала порчу по ветру при помощи червей, взятых ею от сатаны; она доставила судьям и самих червей, а те препроводили их в сенат; оказалось, что это — личинки обычных мух…

В царствование Федора Алексеевича превосходно дело о заточении ближнего боярина Артамона Сергеича Матвеева, любимца покойного правителя. Неприятели не могли придумать лучшего средства для отдаления Матвеева от правительства и двора, как обвинить его в чародействе.

Это тем легче было выполнить, что боярин Артамон Сергеич обожал сближаться с иноземцами и ценил научные знания; десятилетний сын его, Андрей, обучался языкам греческому и латинскому под управлением переводчика посольского приказа Спафари; а в тот век достаточно было иметь при себе какую-нибудь медицинские пособия и иностранную книгу, дабы возбудить подозрение в волшебстве. По свидетельству Олеария, на протяжении пожара, бывшего в Москве при царе Михаиле Федоровиче, у одного немца-художника нашли череп и лишь исходя из этого желали сжечь его как колдуна; при стрелецких смутах врач фон Гаден заплатил судьбой за то, что у него в доме нашлись сушеные змеи.

Благодаря подговора, Давыдко Берлов, лекарь, и карло Захарка, живший в доме Матвеева, донесли на него, словно бы бы он вместе с врачом переводчиком и Стефаном Спафари, запершись в палате, просматривали тёмную книгу, и в то время явилось к ним множество нечистых духов. По этому доносу Матвеев был сослан в заточение в Пустозерский острог; боярство у него забрано, а имения отобраны в казну. Матвеев пара раз писал в Москву к правителю, боярам и патриарху, стараясь оправдаться в возведенном на него правонарушении, но попытки эти не имели успеха….

Князь М. Щербатов (Щербатов Михаил Михайлович (1733—1790) — узнаваемый историк, публичный и госдеятель, создатель произведений История Русский от старейших времен, Путешествие в почву Офирскую, О повреждении нравов в Российской Федерации.) увидел, что наипросвещеннейший супруг в Российской Федерации князь Василий Васильевич Голицын (узнаваемый наперсник царевны Софии) гадателей призывал и на месяц наблюдал о познании судьбы собственной. Отзыв данный подтверждается официальными документами.

На протяжении крымского похода Голицын, извещая Шакловитого о безымянном письме, в котором писано было к малорусам, чтобы пребывали с крымцами в миру: Москва-де вам не верит, и громадного вашего желают убить, — прибавляет: да и то, чаю, ведали они по чарованью некоему. Во второй половине 80-ых годов семнадцатого века, по его челобитью, пытан был в земском приказе Иван Бунаков за то, что вынимал княжой след.

Из деловых бумаг розыскного приказа определим, что Голицын совещался с волшебниками и, оп

David Laid 3 Year Natural Transformation 14-17


Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: