Жизнь и деяния васко да гамы: приносящий бурю

В случае если первый поход к берегам Индии Васко да Шума совершал во главе маленькой флотилии из 4 судов, в повторном плавании под его началом была уже целая армада. Время дипломатических увещеваний прошло. Маврам и их индийским союзникам предстояло испытать на себе воздействие португальской корабельной артиллерии.

К родным берегам

Любимых храбрецов величая,

Гирлянды нимфы резвые сплетали

И, с гордой розой лавры сочетая,

Потомков Луза щедро увенчали.

После этого, к своим супругам припадая,

верности и Обет любви им дали,

Сообщив, что смерть и жизнь,

несчастья, беды

Не властны над любви святой обетом.

Луиш де Камоэнш, «Лузиады», песнь IX, стих 84

Спустя пара дней по окончании отплытия из Каликута да Шума высадил на берег одного из пленников и передал ему письмо для заморина, в котором говорилось, что адмиралу бы хотелось вычислять всё произошедшее досадным недоразумением. Пленников же дон Васко обещался вернуть по окончании того, как продемонстрирует им Португалию и представит королю, чтобы они смогли убедиться, что португальцы – отнюдь не разбойники, каковыми их обрисовывали арабские торговцы.

Путь до побережья Африки был мучительным. За всё время экспедиции погибло от заболеваний либо погибло много моряков, так что на остальных ложилась дополнительная нагрузка. Команды судов кроме этого иногда мучили разные болезни, так что те либо иные обязанности наравне с командой случалось делать и капитанам.

Наконец, 2 января нового 1499 года на горизонте показалась почва – это была Африка.

Скоро моряки смогли рассмотреть очертания большого прибрежного города. Лоцман-индус заявил, что это – Могадишо, порт мавританских торговцев и известное логово пиратов.

Как бы в подтверждение его слов от берега отделилась маленькая флотилия лодок и скоро поплыла наперерез португальской эскадре. Да Шума осознавал, что ни за что нельзя допустить сближения с ними – немногочисленные и ослабленные заболеваниями португальские команды в абордажном бою были заведомо обречены. Зычный голос отдал приказ, и, вторя ему, в унисон рявкнули бомбарды.

Строй пиратских лодок рассыпался, пара перевернулось, остальные же поспешили ретироваться.

По дороге к себе эскадра не потеряла случая зайти в чуть ли не единственный порт, оставшийся дружественным по отношению к ним – в Малинди. Султан встретил их радушно: путники пробыли в городе пара дней и пополнили запасы провизии. Кроме этого, да Шума попросил у султана разрешения нанять лоцманов, каковые вели его суда в Индию, для путешествия в Португалию – их знания имели возможность весьма понадобиться при составлении новых карт.

Султан дал разрешение, и суда продолжили собственный путь.

Жизнь и деяния васко да гамы: приносящий бурю
Портрет Васко да Шумы кисти Антонио Мануэля де Фонсека

На обратном пути заболевания унесли судьбе ещё нескольких моряков, по окончании чего оставшимся стало совсем тяжко выполнять собственные обязанности – на судах отчаянно не хватало рук, и, как следствие, движение эскадры существенно замедлился. Было принято непростое ответ сжечь «Сан-Рафаэль», команда которого была самой маленькой, а моряков и груз распределить между «Берриу» и «Сан-Габриэлем».

В довершение всех бед, заболел Паулу да Шума, и это внесло определённые коррективы в маршрут. Дон Васко послал Николау Коэлью на «Берриу» прямиком в Лиссабон, дабы весть об открытии Индии, не задерживаясь, достигла ушей короля. Сам же он повёз больного брата на остров Тершейру, где был францисканский монастырь.

Он сохранял надежду, что монахи если не вылечат Паулу, то хотя бы окажут помощь уменьшить его страдания. «Берриу» достиг Лиссабона 10 июля 1499 года. Паулу да Шума боролся за судьбу более месяца, но однако не смог выйти из данной схватки победителем. В ночь на 30 августа он умер в монастырской келье.

Васко да Шума не легко переживал смерть брата, но долг кликал мореплавателя в Лиссабон, где его ждал король Мануэл.

Храбрецы празднично прошествовали по улицам Лиссабона 18 сентября 1499 года. Народ ликовал, король был доволен. Мануэл I Радостный был известен собственной прижимистостью, если не сообщить скупостью, но не уважить его людей и адмирала не имел возможности.

Все они были награждены.

Сам да Шума приобретал во владение собственный родной город Синиш, но тот был во власти Ордена Сантьяго, и рыцари захотели взять вместо его второй город.

Подобный обмен мог быть совершён лишь с разрешения папы, поскольку военно-монашеские ордена пребывали в его ведении. Необходимо было снаряжать посланца в Рим. Командор Ордена намеренно затягивал дело – не обращая внимания на заслуги да Шумы да и то, что он сам был рыцарем Ордена Сантьяго, отдавать Синиш, приносивший солидный доход, крестоносцы не торопились.

Обстановку усугубляло то, что Орден был одним из главных кредиторов короны, и король Мануэл не спешил помогать Шуме в его притязаниях, дабы не лишать себя доступа к орденскому золоту.

Выходило так, что храбреца помой-му наградили, но взять в распоряжение собственную приз он не имел возможности без разрешения из Рима. Король, что, без сомнений, имел возможность поспособствовать скорейшему получению этого разрешения, от тяжбы устранился, предоставив сторонам разбираться самим, и дело застопорилось. Дабы как-то компенсировать да Шуме неудобства, король назначил ему ежегодную пенсию в 1000 крузаду , пока Синиш не перейдёт к нему во владение.

Забегая вперёд, скажем, что этого так и не случится – тяжба продлится пара лет, а в 1507 году да Шума покинет Орден Сантьяго и вступит в второе братство – Орден Христа. Обещанную пенсию также платили не систематично – сказывались перебои с поставками с африканских рудников и уже упомянутая прижимистость короля. Все эти неприятности мало компенсировались тем, что практически сразу после возвращения к себе да Шума женился на Катарине ди Атаиди, девушке из влиятельного клана Алмейда.

Не торопясь раскошеливаться, Мануэл, в это же время, уже лелеял замыслы по расширению собственных владений. Он уже заочно включил чуть открытую Индию в список подвластных земель, и его титул сейчас звучал как «Король милостью божьей Португалии и Альгарве как по данной стороне моря, так и за морем, в Африке, завоевания и Повелитель Гвинеи, торговли и мореплавания Эфиопии, Аравии, Индии и Персии». Что по этому поводу этом имели возможность поразмыслить иранский шах и аравийские эмиры, Манула тревожило мало.

Педру Альвареш Кабраль, портрет начала XX века. Прижизненные портреты Кабраля до нас не дошли

Чуть остатки эскадры да Шумы прибыли в Португалию, король начал готовить новый поход в Каликут. Сам Шума вместе с Бартоломеу Диашем принимал участие в подготовке и поведал новому адмиралу Педру Альварешу Кабралю о всех подводных камнях каликутских придворных интриг. Эскадра Кабраля из 13 судов покинула Лиссабон 9 марта 1500 года.

Принял в ней соратник и участие да Шумы Николау Коэлью.

Закончилась эта экспедиция в целом неудачно. Кабралю удалось получить от заморина разрешение на торговлю в Каликуте, но ему не хватило дипломатической гибкости да Шумы – при первом же мелком конфликте между португальцами и местными началась поножовщина, европейцам было нужно отступать на суда, фактория же была сожжена. В отместку Кабраль обстрелял Каликут из бомбард и отплыл восвояси.

В Лиссабон возвратились только шесть судов из тринадцати.

Сладкий вкус мести

Король Мануэл был раздосадован финалом экспедиции Кабраля и решил послать в Индию ещё одну эскадру – более замечательную. Начальствовать над ней сперва желали поставить Кабраля, но да Шума настаивал, дабы управление поручили ему. Он кроме того соглашался уступить собственное адмиральское жалование Кабралю и дать ему отступные в размере 2000 крузадо за это.

Обстоятельством таковой настойчивости было то, что да Шума не через чур верил в способности Кабраля и думал, что подобные миссии ему не по зубам.

Кроме этого, был у него и персональный интерес – желание заплатить за все несправедливости и обиды, каковые он и его люди понесли в Каликуте. Сейчас он планировал везти в Индию бочонки не с мёдом, а с порохом. Мануэл внял аргументам дона Васко – тот получил титул адмирала Индийского океана и был утверждён в качестве начальника новой экспедиции.

Планируя новую экспедицию, Васко да Шума не скрывал её главного назначения. Сейчас он планировал идти к берегам Индии уже не как дипломат и торговец, а как завоеватель. Чтобы закрепить португальское присутствие у индийских берегов, он внес предложение королю Мануэлу держать в том месте неизменно курсирующую эскадру каравелл.

С одной стороны, она защищала бы португальские торговые суда, а с другой – топила всех других торговцев, осмеливающихся подрывать «бизнес» короны.

Королю мысль понравилась.

Что касается состава экспедиции, то число судов в ней было увеличено до 20. Наряду с этим 10 из них пребывали под ярким руководством да Шумы, 5 должны были составить эскадру для крейсерской войны у индийских берегов, а ещё 5, под флагом племянника адмирала Эштевао да Шумы, должны были защищать португальские фактории на побережье. 10 февраля 1502 года армада вышла в открытое море.

Сам да Шума шёл на флагманском «Сан-Херонимо».

Сейчас плавание также не обошлось без трудностей. У Мыса Хорошей надежды португальцы утратили корабль «Санта-Елена» — он был изрядно побит штормом, утратил мачты и не имел возможности направляться дальше. Моряки с «Санта-Елены» перешли на «Бретоа» и «Санта-Марию». Наконец, преодолев множество опробований, армада в первых числах Июня подошла к Мозамбику.

Местные обитатели сходу определили стоящие на рейде огромные суда под белыми как снег парусами – в городе началась паника.

Эмир тут же поспешил на встречу с европейцами: огромная пышно украшенная лодка доставила его к борту «Сан-Херонимо». Шума открыто упивался своим положением – сейчас он имел возможность сам ставить условия. Эмир поклялся снабжать безопасность португальских их имущества и моряков, пока они будут в Мозамбике, и дать путешественникам всё нужное.

До тех пор пока чинились суда, да Шума решил не сидеть сложа руки и привести к покорности богатый город Килоа, расположенный дальше на побережье. На данный город наткнулся на протяжении собственного плавания Кабраль, но сходу подчинить его не смог и отплыл несолоно хлебавши. В Килоа был послан Педру д’Агийяр на двух каравеллах.

Драться, но, не было нужно – Агийяр практически на пальцах растолковал местному эмиру-мавру, что в случае если тот окажет сопротивление, то не так долго осталось ждать вместо двух судов прибудут два десятка, а бомбарды европейцев раскатают город по брёвнышку. Негр с ходу сообразил, что лучше сотрудничать, нежели отправиться на рандеву с духами предков, и спустя считанные дни в его владениях была открыта португальская фактория. Защищать её с отрядом воинов остался юный офицер Франсишку Серрано, что уже воображал, как по возвращении к себе будет в красках говорить лучшему приятелю, Фернану Магеллану, о собственных приключениях.

Завершив дела на африканском побережье, да Шума поспешил к Индии. Сейчас его суда вышли к берегу значительно севернее цели, исходя из этого армада продолжила перемещение на юг, по пути провозглашая новые порядки. А были они, нужно сообщить, достаточно несложными и понятными.

Король Мануэл – владыка всех морей, а посему все должны признавать его главенство.

Король вводит три запрета: нельзя перевозить турок, торговать пряностями (португальцы собирались сделать это собственной монополией) и иметь отношения с Каликутом. Город, торговцы которого ослушаются этого наказа, будет сожжён дотла. Желающих оспаривать новые законы фактически не пребывало – португальские пушки были весомым доводом.

В один из дней португальцы заметили вдалеке громадный парус – это было торговое судно. Его достаточно скоро догнали, и взошедшие на его борт европейцы были практически ошарашены достатком содержимого его трюмов. Но ещё больше Шума удивился, в то время, когда определил в капитане корабля одного из мавританских советников заморина, в своё время деятельно подбивавшего правителя перерезать португальцев и сжечь их факторию.

Адмирал разозлился и, потеряв самообладание, совершил поступок, отбрасывающий тень на его имя кроме того спустя века. Капитан умолял пощадить его, но Шума был неумолим – по окончании того как португальцы перегрузили на собственные суда всё полезное, он приказал поджечь захваченное судно вместе с покинутой на нём командой.

Мавры осознали, что спасения ожидать неоткуда. ярость и Отчаяние в их сердцах пересилили ужас. На корабле началась ожесточённая схватка – мусульмане были хуже вооружены, но превосходили португальцев числом, а близость мучительной смерти совсем притупила в них инстинкт самосохранения.

Толпой ринулись они на португальских моряков, и те, рубя эту многоликую кричащую массу, однако не могли с ней совладать.

Теснимые к борту, португальцы прыгали за него в надежде вплавь достигнуть собственных судов. Видя, что обстановка выходит из-под контроля, да Шума приказал своим людям как возможно скорее покинуть каликутский корабль. Очевидец обрисовал предстоящее так:

«Капитан-начальник приплыл сам на маленькой лодке, приказал всем своим людям покинуть мавританское судно и приказал потопить его выстрелами из фальконетов. Так и сделали. Мавры плавали около, а отечественные преследовали их на лодках и убивали копьями. Произошло так, что мавр, плывший в воде, отыскал в воде копьё.

Он встал над водой, как имел возможность, и бросил копьё в лодку.

Копьё пронзило и убило одного матроса. Это показалось мне превосходным случаем. Я записал его».

Наконец, 30 октября 1502 года португальская армада достигла Каликута. В городе уже знали о приближающейся угрозе, исходя из этого европейцы нашли городскую гавань пустующей – торговцы увели собственные суда в устье реки, где громадные португальские суда не могли их настигнуть. Заморин тут же послал да Шуме послание, в котором клялся в вечной дружбе и давал слово дать солидные отступные, в случае если грозный адмирал пощадит его город.

Шума ответил, что примирится с Каликутом на следующих условиях: ему компенсируют все убытки от разграбления фактории, выдадут зачинщиков нападений на португальцев, чтобы те были преданы суду, и, наконец, вышлют из города всех мавров и арабов. Заморин ответил отказом. Предстоящие действия адмирала красноречиво обрисовал Гаспар Корреа:

«Тогда он приказал всем судам подойти ближе к берегу и целый всю ночь и день бомбардировал город, причинив этим громадные разрушения. Он прекратил стрельбу только вследствие того что стрельба расшатала корпуса португальских судов… В то время, когда он это делал, в гавань вошли два громадных корабля и двадцать две груженных рисом малабарских лодки и самбуки.

В то время, когда отечественные встретились с ними, за ними погнались каравеллы, и они не могли ускользнуть, поскольку были не легко нагружены рисом… Шесть начальников самбук явились к капитану-начальнику и объявили, что они из Кананора, и назвали имя приказчика Рюи де Манданья и других португальцев. Капитан-начальник был весьма доволен и отпустил их. Но он приказал разграбить шестнадцать самбук и два громадных корабля… После этого капитан-начальник приказал отрубить всем захваченным в плен руки, носы и уши и положить всё это в мелкую лодку и В том же направлении положить жреца, повесив ему на шею его отрубленные руки, нос и письмо и уши на пальмовом странице к заморину, в котором он рекомендовал сделать карри из того, что привезёт ему жрец».

Суда да Шумы два дня подряд неустанно бомбили Каликут. Наконец, адмирал сделал вывод, что на первых порах с его ветхих неприятелей хватит, и отправился налаживать торговые связи в другие большие города побережья – Кочин и Коилун. С их правителями Шума достаточно скоро отыскал неспециализированный язык, причём ужас перед португальскими пушками был далеко не единственной обстоятельством для таковой сговорчивости.

Корабль эры Васко да Шумы в разрезе

Раджи Кочина и Коилуна видели в португальцах необычную «крышу», которая за определённые отчисления сможет ликвидировать их соперников совершенно верно так же, как это произошло с Каликутом. Возможность взять себе в защитники и союзники «металлических людей» с их изрыгающими огонь и гром пушками была такой привлекательной, что оба правителя с ходу дали разрешение на открытие португальских факторий в собственных владениях.

Приносящий бурю

Могучую армаду Саморина

Уничтожат в клочья ядра огневые,

Помчатся над кипящею пучиной

Кормила, мачты, паруса прежние.

А парень, как солдат дней древних,

Презрит, смеясь, опасности земные,

На абордаж забрав флагман гордый

И много мавров полонив кичливых.

Луиш де Камоэнш, «Лузиады», песнь X, стих 28

Скоро обстановка опять настойчиво попросила активных боевых действий. На протяжении нахождения да Шумы в Кочине в один из дней к нему прибежал посланец от раджи – тот спешно кликал португальца к себе во дворец. Оказалось, что шпионы правителя в Каликуте передали угрожающие вести – заморин не только жив, но и на деньги мавританских купцов собирает громадный флот, дабы раз и окончательно расправиться с европейцами.

Фактически одновременно с этим в Кочин прибыл посланник от заморина, что привёз для Шумы заверения и предложение мира в дружбе от правителя Каликута. Но адмирал уже знал о приготовлениях мусульманской флотилии, и усыпить его бдительность посланцу не удалось. Последний был схвачен, обвинён в злоумышлениях против христиан и, по окончании того, как сознался, что в действительности есть шпионом, подвергнут ужасным мукам.

Ему живому отрезали губы и уши, вместо которых пришили собачьи, и в таком виде отослали обратно в Каликут с «наилучшими пожеланиями».

Однако, было ясно, что сидеть на месте запрещено. На совете капитанов было решено не ждать, пока заморин соберёт все вероятные силы в кулак, а самим идти к Каликуту и в том месте навязать мусульманам бой на собственных условиях. К тому же у хитроумного адмирала была мысль, которая, как окажется потом, не только окажет помощь победить бой, но и заложит принципиально новые способы войны на море.

В то время, когда 12 февраля 1503 года флоты встретились вблизи гавани Каликута, португальцам имело возможность показаться, что имеет место обстановка с мышкой, поймавшей кошку. Численность вражеского флота превзошла все ожидания. Очевидец отмечал, что мавры шли на сотнях судов, и не смотря на то, что их суда в целом уступали португальским в ряде конструкционных параметров, это было уже не столь принципиально важно.

Численный перевес был критическим.

Шума, но, оставался невозмутимым, и его уверенность неспешно передавалась всем морякам и солдатам. Они не погибнут, не сложат головы под этим чужим солнцем на краю света, поскольку у дона Васко имеется замысел.

Замысел вправду был. Чуть флотилии начали сближаться, Шума приказал сигнальщикам передать на другие суда, дабы те разворачивались бортом к неприятелю. На палубах отбивали ритм барабанщики, туда-сюда сновала орудийная прислуга, блистали мечи абордажников.

Наконец, был дан сигнал, и хором взревели замечательные пушки европейцев.

Мир как будто бы бы замер на мгновения, утонул в клубах дыма, раскололся от орудийного грохота. Кроме того сами португальцы ни при каких обстоятельствах прежде не видели для того чтобы зрелища.

Дело в том, что хоть первые корабельные пушки были известны ещё в четрандцатом веке, использовались они, по большей части, чтобы уничтожать такелаж на вражеских судах и осыпать картечью абордажников соперника. Со временем, в то время, когда на судах показались орудия более больших калибров, их по большей части применяли для обстрела целей на побережье, в то время как основной тактикой борьбы с неприятельскими судами оставался захват. Но в тот сутки адмирал Индийского океана Васко да Шума решил пойти против всех военных канонов.

Португальская каракка, изображённая на карте XVI века

В силе мусульманской флотилии крылась и её основная слабость – целый данный громадный рой судов шёл плотной группой, максимально облегчая работу португальским артиллеристам. Как отмечал потом один из участников боя, промахнуться было легко нереально. Тяжёлые каменные ядра практически дробили каликутские суда, крошили их в небольшую щепу.

Мавританские моряки с криками сыпались в воду, пробовали отыскать спасение на ещё целых судах.

Сейчас, подобно демону вынырнув из клубов порохового дыма, «Сан-Херонимо» двинулся по направлению к каликутскому флагману. На вражеском корабле увидели перемещение «португальца», но не могли ничего сделать – незадолго до этого на флагмане ядром снесло мачту, которая, падая, внесла сумятицу на палубу и покалечила многих моряков. Суда сблизились, и с бортов щедро посыпались стрелы: это португальские арбалетчики состязались в меткости с малабарскими стрелками, применявшими огромные, в человеческий рост, луки.

Борта судов уже напоминали поясницы огромных ежей, в то время, когда, наконец, португальцы металлической волной хлынули на палубу «мавра». В том месте их уже ждали лучшие гвардейцы заморина, наиры. Закипел яростный бой.

Через пара мин. палуба окрасилась кармином, и смолк лязг металла – всё было кончено. Заметив, что флагман потерян, а неприятель одолевает , остальные суда каликутской флотилии начали поворачивать и пускаться наутёк. Только тогда европейцы смогли перевести дух.

Это был их сутки.

По окончании разгрома мавританского флота Шума возвратился в Кочин – в том месте до самой зимы он решал разные вопросы орг характера и руководил постройкой португальской фактории. В этом случае её перевоплотили в настоящую крепость с пушками и высокими стенами на них. Дав все нужные распоряжения, адмирал забрал курс на Португалию.

В то время, когда в первых числах Сентября 1503 года его эскадра достигла родных берегов, Васко да Шума не определил лиссабонскую гавань: строились новые склады, верфи, а на рейде находились купеческие суда. Лиссабон становился одним из наибольших торговых портов мира, и значительная заслуга в этом принадлежала как раз адмиралу.

Продолжение

Литература:

  • Камоэнс Л. Сонеты. Лузиады, пер. О. Овчаренко, М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. – 504 с.
  • Келли Д. Порох. От алхимии до артиллерии: история вещества, которое поменяло мир, пер. А. Турова, М.: Колибри, 2005. – 340.
  • Кунин К. И. Васко да Шума, М.: Молодая гвардия, 1947. — 324 с.
  • Можейко И. В., Седов Л. А., Тюрин В. А. С мушкетом и крестом, М: Наука, 1966. – 256 с.
  • Субботин В. А. Великие открытия. Колумб. Васко да Шума. Магеллан. — М.: Изд-во УРАО, 1998. — 272 с.
  • Харт Г. Морской путь в Индию, пер. Н. В. Банникова, М.: Издательство зарубежной литературы, 1954. – 339 с.

Васко да Гама: между Колумбом и Магелланом. Историк Наталия Ивановна Басовская. 15.11.2008


Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: