Вербовка иностранных офицеров на русскую службу в начале xviii века

Великая Северная война 1700–1721 гг. поставила русское правительство перед необходимостью кардинальных преобразований в армии, каковые дали бы возможность на равных соперничать с одной из передовых «армейских автомобилей» той эры – шведской. Одним из наиболее значимых качеств модернизации русской армии стало привлечение в Россию большого числа зарубежных офицеров, передававших знания и свой опыт

Мысль Петра I передать руководство армией под Нарвой своим товарищам и ставленникам по армейским играм в селе Преображенском обернулась «конфузией», поставившей Россию на грань трагедии. Утраты в офицерском корпусе под Нарвой, недовольство армейскими дарами оставшихся начальников полков и потребность в военных специалистах, имевших опыт руководства большими по численности частями, побудили русское правительство возвратиться к уже проверенной годами практике вербовки на русскую работу зарубежных офицеров.

Еще до Нарвы в 1700 г. в Бранденбург «для призыву началных людей» был послан майор Преображенского полка К. Меер. Он имел возможность вести переговоры с зарубежными офицерами и нанимать на русскую работу, обеспечивая такое же финансовое жалованье, что и в Европе. К. Меер отправился через Польшу, но по дороге был ограблен собственным слугой, что похитил все деньги, что были выделены майору из казны.

Ко всему другому, майору не дали никакой грамоты к саксонскому курфюрсту и польскому королю Августу II, в которой были бы указаны цели его поездки, исходя из этого, застряв в Варшаве, К. Меер не имел возможности кроме того к нему обратиться за помощью – о его «деле» в Варшаве просто не знали. В итоге «улов» майора был мал, он привез с собой только трёх капитанов, двух прапорщика и поручиков.

Фузилёр лейб-гвардии Преображенского полка в 1700–1720-е гг. Илл. в книге вооружения и Историческое описание одежды русских армий / под ред. Висковатова А. В. СПб., 1841–1862 (источник – www. ru.wikipedia.org)

По окончании Нарвы для вербовки офицеров старались применять любую подвернувшуюся возможность. В 1701 г., по окончании поражения саксонской армии под стенками Риги, Пётр I инструктировал кн. А. И. Репнина, руководившего корпусом, посланным для помощи союзников, требуя, дабы тот «приговаривал» на русскую работу саксонцев «как началных, так и редовых конных и пеших».

Пётр I и сам отчётливо видел потребность в умелых офицерах, а так же об этом неоднократно царю говорили его советники. И. Р. фон Паткуль, весной 1702 г. прибыв в Москву, писал в собственных «статьях» и «промемориях»:

Царское войско ни при каких обстоятельствах в совершенство не придёт, пока не будет иметь хороших офицеровудобнее его царскому величеству иметь попечение об избрании искусных генералов в коннице, пехоте и артиллерииВ такие генералы надобно избрать людей известных в свете воинским мастерством

И по окончании, через пара дней, И. Р. фон Паткуль продолжал:

Известно его царскому величеству, как нужны в войске генералы, и притом в довольном числе, дабы возможно было употребить в посылки, заменить больных, раненых и проч. Искусные генералы с малым войском сделают более, нежели бессчётное с неискусными людьми: 40 000 посильнее при таких условиях 80 000. Надобно позвать максимально искусных

Это предложение И. Р. фон Паткуля чуть ли имело возможность открыть что-то новое Петру I, но оно стало определённым ориентиром для предстоящих действий русского правительства.

16 апреля 1702 г. по велению Петра I был издан первый манифест о вызове чужестранцев в Россию, что предназначался для И. Р. фон Паткуля. Русское правительство, нуждаясь в зарубежных офицерах, готово было пойти на кое-какие трансформации в совокупности управления армиями.

Чтобы «иноземцы и зарубежные не были устрашены от выезду ко мне, для для того чтобы попечения, дабы им в их почвах под не обычное размещение, суд и началство либо образ наказаней не попасть», было решено создать главный воинский суд, «како у иных зарубежных созданных армий обыкновенно имеется». Зарубежным офицерам были обещаны въезд в Россию без лишней траты времени на границе, свобода исповедовать собственную веру, и вольный отпуск с русской работы, «како у иных потентантов во Европе обыкновенно и во потреблении имеется».

Фузилёр лейб-гвардии Семеновского полка в 1700–1720-е гг. Илл. в книге вооружения и Историческое описание одежды русских армий / под ред. Висковатова А. В. СПб., 1841–1862 (источник – www. ru.wikipedia.org)

Уже в следующем году деятельность И. Р. фон Паткуля дала первые результаты, в то время, когда он смог договориться о переходе на русскую работу генерала датской армии, жившего на покое в Силезии, Г. Г. фон Розена. На первый взгляд, для русской армии, нуждавшейся в умелых начальниках, это было заметным усилением. Но у Петра I практически сразу после приезда чужестранца в Москву появилась мысль применять его связи в военных кругах Европы в другом качестве, и уже генерал-поручик Г. Г. фон Розен, чуть поступив на русскую работу, был послан русским правительством в Вену.

При отправлении из России Г. Г. фон Розену был передан наказ, в котором достаточно детально были обозначены первостепенные цели его миссии. Генерал должен был просить разрешения императора Священной Римской империи произвести вербовку офицеров на русскую работу в его почвах, по окончании чего приступить к собственной деятельности, во всем советуясь с фельдмаршал-лейтенантом «цесарской» работы Г. Б. фон Огильви, уже согласившимся на поступление в ряды русской армии.

Требования к зарубежным офицерам касались не только их опытных качеств – это имелось в виду само собой – но и их знаний какого-либо славянского языка, «с Столичным согласного». Прежде всего русское правительство интересовали артиллерийские, кавалерийские и пехотные офицеры в чинах от капитана и выше, до полковников, но ни слова не говорилось о найме генералов, что, по всей видимости, связано с тем, что зарубежным генералитетом близко занимался одвременно с этим И. Р. фон Паткуль, и не было особых обстоятельств ему не доверять.

Чтобы не тратить лишних денег и на жалованье, и на проезд нанятых офицеров в Россию, русское правительство предписало Г. Г. фон Розену договариваться с претендентами по очень увлекательной схеме. Все зарубежные офицеры заключали с генерал-лейтенантом контракт с чётким указанием на соответствующее их чину финансовое жалованье, которое начиналось со дня подписания договора, т.е. в то время, когда зарубежный офицер ещё кроме того не прибыл на русскую работу, но вместо дорогу до России он должен был оплачивать сам. Дабы исключить каждые недоразумения на финансовой земле, Г. Г. фон Розену было предписано всем заинтересованным претендентам информировать стандартные ставки офицерского жалованья в Российской Федерации, и обеспечивать, что условия соглашения, подписанного в Вене, будут обязательно соблюдаться в Москве.

В Вену Г. Г. фон Розен прибыл в последних числахФевраля 1704 г. Уже в марте Г. Г. фон Розен нанял на русскую работу двух полковников – графа фон Шаунбурга и барона фон Гогенфельда. В то время, когда летом 1704 г. Г. Г. фон Розен возвратился в Россию, вместе с ним на работу прибыли два полковника (названный выше граф фон Шаунбург и барон фон Везник), три полковника, майор, 12 капитанов, 6 поручиков, 2 корнета, капитан-инженер, 3 лекаря, аудитор, 4 унтер-офицера, и ещё большое число офицеров, с которыми генерал-поручик заключил соглашения, должны были прибыть позднее.

Г. Г. фон Розен кроме того перестарался с наймом, по причине того, что не все зарубежные офицеры, прибывшие в Россию по его предложению, сходу нашли для себя вакансии в русских полках. Всего за собственную миссию Г. Г. фон Розен нанял на русскую работу не меньше 59 человек – как раз столько их прибыло в Москву к началу осени 1704 г. Среди 59 человек, нанятых на русскую работу Г. Г. фон Розеном и прибывших в Москву, было 2 полковника, 5 полковников, 1 майор, 22 капитана, генерал-адъютант, 8 поручиков, 7 прапорщиков, 2 аудитора, 4 лекаря, 1 подпрапорщик, 4 фурьера и ротных 2 писаря.

Портрет генерала кн.

А. И. Репнина. Неизв. худ., начало XVIII в. (источник – www.inoforum.ru).

Для русского правительства было разумеется, что, не обращая внимания на относительный успех миссии генерал-поручика Г. Г. фон Розена, потребности армии в офицерах на уровне полковых начальников не была исчерпаны. Попытки представителей России при европейских дворах параллельно с ответом дипломатических вопросов заниматься ещё и вербовкой армейских специалистов, не были особенно значимыми.

По этим обстоятельствам в 1706 г. движение с отправкой в Европу зарубежного начальника, состоявшего на русской работе, для вербовки и поиска был повторен. В августе 1706 г. в Данию был послан полковник Н. Ланге. Н. Ланге должен был, посоветовавшись с русским послом в Копенгагене, нанять на русскую работу 4–5 умелых генералов, «не жалея платежу».

В «верющей грамоте» полковника Н. Ланге очень оговаривалось, что те условия, на которых с царским посланцем договорятся зарубежные полководцы, будут в обязательном порядке обоснованы царём.

Эта кампания по найму должна была идти с максимальной секретностью. Русский посол в Копенгагене А. П. сам полковник и Измайлов Н. Ланге должны были держать грамоту Петра на данный момент к датскому королю «тайно», дабы её содержание не стало известным иным недоброжелателям и шведскому послу. Увлекательны и уловки русского правительства.

А. П. Измайлов взял «роспись явную», в которой были указаны жалованья офицеров в том либо другом чине.

Как раз по данной росписи А. П. полковник и Измайлов Ланге должны были вести переговоры с кандидатами, но в Москве отдавали себе отчёт в том, что «в нынешнее воинское время на такую платуизкусныя не отправятся». С нужными генералами русские представители в Копенгагене имели возможность с опаской вести переговоры на вторых условиях, прельщая их большим жалованьем, «большой ценою», но не афишируя этих новых условий.

Русское правительство предусмотрительно подстраховывалось, не хотя создавать прецедент, дабы эти вынужденные условия найма не превратились в будущем в пример, отягощавший казну и затруднявший переговоры с зарубежным генералитетом о новых договорах. На всякий случай А. П. полковнику и Измайлову Н. Ланге не запрещалось нанимать на полковников и службу, обнадёживая увеличением в чине в русской армии, лишь в случае если эти полковники были «искусные люди», талантливые занимать генеральские должности. При других равных условиях русским представителям указывалось нанимать тех генералов, что говорили на славянских языках, но это, конечно, не могло быть твёрдым критерием отбора – необходимое число генералов и без того отыскать было непросто.

Портрет фельдмаршала Б. П. Шереметева.

Худ. К. Шурман. Не ранее 1710. Холст, масло. Национальный Русский музей (источник – www. ru.wikipedia.org)

Миссия полковника Н. Ланге натолкнулась на последовательность препятствий, и завершить её удачно не представлялось вероятным. А. П. Измайлов в ноябре 1706 г. из Копенгагена писал Г. И. Головкину о том, что нужного числа полководцев в Дании отыскать нереально, начальники на работе датскому королю не горели жаждой отправляться в Россию, прося за собственное согласие впечатляющие суммы денег.

В частности, бригадир Гундорф, с которым А. П. Измайлов успел переговорить ещё до подачи Н. Ланге «верющей грамоты» датскому королю, запросил на русской работе чин генерал-поручика, жалованье в 20 тыс. ефимков (либо 10 тыс. рублей) в год и 1 тыс. ефимков на дорогу, да вдобавок потребовал аванса сходу, в Копенгагене, в виде половины годового жалованья. Несговорчивость полководцев А. П. Измайлов растолковывал тем, что их было крайне мало конкретно в Дании, а большая часть была уже на «цесарской» либо голландской работе.

Ощущая заинтересованность русского правительства, оставшиеся тут же повысили денежные требования, прося жалованье, по сути, вдвое выше, чем приобретают начальники в подобных чинах в той же Голландии. Увидим, что и Пётр, отправляя в Данию Н. Ланге, не готовьсяк таким запросам – в его «росписи», на которую ориентировались при найме А. П. Измайлов и Ланге, годовое жалованье генерала имело возможность составлять только около пяти тысяч. рублей (3,6 тыс. ефимков), а генерал-поручика – 2,16 тыс. рублей (4,32 тыс. ефимков), что, мягко говоря, очень сильно не соответствовало действительности.

И все-таки А. П. Измайлов и Н. Ланге на риск и свой страх сумели договориться с одним полковником, бароном Фредериком Гартвигом фон Ностицем, добившись от него в декабре 1706 г. согласия поступить на русскую работу на три года в чине генерала-майора, но с годовым жалованьем в 5 тыс. рублей, добрая половина из которого давалась Ф. Г. фон Ностицу в качестве аванса, и с оплатой дорожных трат. Наряду с этим фактически денег у А.П. Измайлова не было, и ему оставалось только писать в Россию, прося помощи (ПБПВ.

Т. IV. (1706). СПб., 1900. С. 1018–1021). В итоге, денег для отправки генерала в Россию А. П. Измайлов занял в Гамбурге у торговца Ф. Поппа (ПБПВ.

Т. V. (январь–июнь 1707). СПб., 1907.

С. 354). Наверное, дело было улажено, по причине того, что уже в мае 1707 г. Пётр I приказывал фельдмаршалу Б. П. Шереметеву передать под руководство Ф. Г. фон Ностица один из пехотных полков, «Гасениусов, либо Аротов». Не обращая внимания на относительно скоромные удачи Н. Ланге, в особенности если сравнивать с предшествующей миссией генерал-поручика Г. Г. фон Розена, стоит указать пара оправдывающих его событий.

Дания, хоть и целиком и полностью поддерживала действия России в войне против Швеции, была не лучшим местом для вербовки. Тут не было для того чтобы «рынка армейских одолжений», как на территории Священной Римской империи, и отыскать много умелых начальников было затруднительно. Н. Ланге в этих условиях сумел отыскать для русской армии генерала, что в течении нескольких лет будет правильно помогать России, и хоть будущее Ф. Г. фон Ностица в рядах русской армии закончится безрадосно, он успел принести пользу.

Подводя результат одному из качеств деятельности русского правительства на вербовочном рынке в 1700-е гг., стоит подметить, что по широте охвата, количеству задействованных лиц и т.п. она не имела себе аналогов в прошлой истории России. «Вербовочные кампании» в XVII в. были куда более скромными и нацеленными на решение менее масштабных задач. Само собой разумеется, в начале XVIII в., в условиях постоянных войн в Европе и востребованности военных специалистов самого различного калибра, и из-за отнюдь не глубокой казны все усилия русского правительства не могли за маленький срок привести к заполнению всех появляющихся вакансий умелыми офицерами. Но миссии генерал-поручика Г. Г. фон Розена и полковника Н. Ланге показали желание и русской явную заинтересованность стороны применять любую возможность для обеспечения лучших условий формирования офицерского корпуса петровской России.