Крымская война: соловки и крейсерство на севере

Не принеся особенных польз британцам, атака Соловецкого монастыря в годы Крымской войны 1853—1856 годов легла нечистым пятном на репутацию Роял Неви. Нет потребности детально обрисовывать боевые действия при данной атаке, поскольку они достаточно детально разобраны в отечественной исторической и околоисторической литературе. В данной статье поболтаем о последствиях нападения.

Сергей Махов
/
Крымская война: Белое море
Не смотря на то, что на протяжении Крымской войны сил англо-французской эскадры не хватало кроме того для блокады Архангельска, у соперников России тут были и более амбициозные замыслы

Англия
Россия
Крымская война
XIX век

Взор с двух сторон

Утром 18 июля (по новому стилю) 1854 года со смотровой площадки Соловецкого монастыря русские наблюдатели увидели два паровых шлюпа – «Бриск» и «Миранду», идущих по направлению к острову. Чуть потом следовал «Эвридик», имевший на борту переводчика. Русские источники утверждают, что британцы желали произвести наступление и высадить десант, дабы разграбить монастырские сокровищницы.

Омманей же пишет, что, признавая нейтралитет церковной собственности, приобрести на Соловках уголь, если он в том месте был, ну либо хотя бы определить – где его возможно дотянуться.

А потом случилось вот что:

«Часов через пять суда снялись с якоря и поплыли по направлению к Кеми. Но не прошло и часа, как пароходы опять появились, подошли к монастырю на стали и орудийный выстрел против береговой двухпушечной батареи, замаскированной каменистым пригорком на краю морского мыса. На одном из них стали поднимать переговорные знамёна.

Не обученный такому методу собеседования, монастырь не отвечал на сигналы. Тогда британцы сделали три выстрела. Соловецкие артиллеристы отправили в ответ два трехфунтовых ядра.

Это недоразумение явилось для начальника британской эскадры предлогом к открытию бомбардировки. На мирную обитель полетели бомбы, гранаты, ядра…»

Так, по русской версии случилась спланированная атака на монастырь, в то время как по британской – пламя по монастырю был открыт лишь по окончании того, как некомбатанты начали боевые действия против отряда Омманея. Если бы с монастыря пламя не раскрывался, то, по версии британцев, столкновение вряд ли бы случилось.

Атака Соловецкого монастыря 18 июля 1854 года

Сразу же по окончании боя архимандрит Александр сказал Святейшему Синоду о том, что обитель была атакована двумя трехмачтовыми фрегатами, приблизительно по 60 орудий любой, так, завысив оружие «Миранды» и «Бриска» раза в четыре.

Со своей стороны Омманею было нужно оправдываться, для чего он атаковал церковный комплекс. Версию о разграблении сокровищниц британец отмел сходу, утверждая, что по его данным, все серьёзные сокровища монастыря были посланы в Санкт-Петербург еще в начале войны. Более того, Омманей писал, что в то время, когда утром 19 июля на берег вышли английские парламентеры под белым флагом – для них стало шоком, что их встретил архимандрит, а не глава гарнизона, как они предполагали.

На вопрос – кто же день назад открыл огонь – архимандрит ответил, что бой велся силами монахов, что совсем поразило английских моряков. Ультиматум британцев складывался из 4 пунктов:

«1. Абсолютной уступки целого гарнизона, находящегося на острове Соловецком, совместно со всеми пушками, оружием, военными и флагами припасами.

2. При какого-нибудь нападения на парламентарный флаг, с которым эта бумага передана, срочно последует бомбардирование монастыря.

3. В случае если начальник гарнизона не передаст сам собственную шпагу на армейском пароходе е. в. «Бриск» не позднее как через три часа по окончании получения данной бумаги, то будет ясно, что эти кондиции не приняты и при таких условиях бомбардирование монастыря должно срочно последовать.

4. Целый гарнизон со всем оружием обязан сдаваться как военнопленные на острове Песий в Соловецкой бухте не позднее, чем через шесть часов по окончании получения данной бумаги».

Подпись: «6/18 июля 1854 года, Эрасмус Омманей, капитан фрегата е. в. и главноком эскадрою в Белом море и проч., и проч., и проч.»

По сути, чтобы не было продолжения конфликта, британцы потребовали сдачи всего оружия, включая и коллекционное, и офицеров и выдачи солдат. Русские забрали время на раздумье, которое было прервано через 2 часа пушечным огнем со стороны монастыря . Чуть ранее был передан русский ответ на ультиматум Омманея, правда британцы получение данной бумаги отрицают:

«1. Гарнизона воинов е. и. в. монастырь не имеет… и сдавать гарнизона, за неимением оного, нечего, и знамён, и оружия, и другого не имеется.

2. Нападения со стороны монастыря на парламентарный флаг не имело возможности последовать и не сделано, а принята отправленная депеша в тишине.

3. Начальника гарнизона в Соловецком монастыре ни при каких обстоятельствах не бывало и сейчас нет, и воины находятся лишь для охранения монашествующих и обитателей.

4. Так как в монастыре гарнизона нет, а лишь защищающие воины, упоминаемые в 3 пункте, то и сдаваться, как пленным, некому».

В 8.30 «Миранда» начала ответный обстрел, к которому скоро присоединился и «Бриск», с дистанции 1600–1700 ярдов. Ближе приблизиться британцы опасались. Ясно, что на таком расстоянии пламя велся в белый свет как в копейку.

Из этого и второе ответ, позже дорого обошедшееся Омманею – англичане в качестве ориентира стрельбы выбрали купол церкви, потому, что «это была единственная прекрасно различимая для пристрелки часть монастыря».

Обстрел 19 июля

Обстрел продолжался шесть с половиной часов и закончился, в то время, когда оба шлюпа истратили по две трети боекомплекта. По признанию британских кэптенов,

«монахи умело расположили батареи, и на протяжении боя много раз возвращались к орудиям и возобновляли бой».

Мы-то с вами знаем, что кроме сводного отряда монахов, служек и заключенных в монастыре были и воины, перекинутые из Архангельска.

Утраты британцев составили два человека – погиб 19-летний матрос Кинг Маршалл, тяжелое ранение взял Стивен Харт, лишившийся руки. В конце дня Омманей признал, что

«прекрасно укрепленный монастырь был неприступным для тех малых сил, каковые были у меня под рукой, и это событие не разрешило мне совершить десантную операцию».

Скандал

20 июля английская эскадра ушла из вод Соловецких островов, и потом начался скандал. Во-первых, ликовала русская пресса:

«христиане, требующие отмены крепостного рабства, вступили в альянс с неприятелями Христа (мусульманами) и осквернили нападением Храм».

В победе над двумя 60-пушечными фрегатами англичан (мы с вами не забываем о преувеличениях отца Александра) царь Николай I заметил Божью помощь. Атака начала обрастать слухами, наподобие того, что Омманей начал атаку, когда услышал звон колоколов, бьющих в честь Казанской Божьей Матери. Погодин в «Столичных Ведомостях» жег глаголом:

«британцы решили напасть на монастырь, но не смогли ему причинить никакого вреда, и не смогли взять никакой пользы – более того, позвали этим нападением неприязнь целой нации без каких или польз для себя».

Омманею досталось и от Первого Лорда:

«Я сожалею о ненужном расходе снарядов, и считаю нежелательным затевать в будущем нападения на строения аналогичного характера (другими словами на церкви и тому подобное) без более решительных проявлений враждебности с той стороны, и без возможности более решительного успеха – с отечественной стороны».

Омманей же горько сетовал на русских, как «на рабов отжившего суеверия», и горько усмехался:

«Архимандрит обязан причислить меня к лику святых, потому что за счет меня он получил себе хороший моральный капитал в столице».

Дров в костер подбросил французский капитан Пьер-Эдуар Жильбер, пребывавший тогда в Норвегии и присоединившийся к Омманею позднее. Он писал в Париж: «англичане предприняли экспедицию к Соловецкому монастырю, но отошли по окончании того, как у них был убит один человек», что стало причиной волны глумления во французской прессе.

Настоятель Соловецкого монастыря архимандрит Александр

21 августа англичане подошли к Кольскому заливу и начали подниматься вверх по губе. Кэптен Лайон умело организовал промеры глубин и показался перед Колой совсем нежданно на следующий сутки. Наряду с этим, в соответствии с письму Жильбера, «русские совсем не думали, что таковой большой корабль, как «Миранда» сможет подойти через мели прямо к городу».

Ясно, что имея лишь ружья против пушек, защитники Колы продолжительно продержаться не могли. Однако, ружейный обстрел с их стороны дал британцам предлог отыграться и за Архангельск, и за Соловки – город обстреливали и ядрами, и гранатами, и шрапнелью, и зажигательными боеприпасами. Но попытка десанта была отбита защитниками Колы, и британцы удовлетворились ее полным разрушением.

Но снова скандал – в качестве доказательства атаки по приказу кэптена Лайона британцы подняли на борт колокол от сгоревшей церкви, что дало русской прессе новую тему для нападок на британцев, как на врагов и нехристей православной Церкви. И снова слухи:

«На «Миранде» похищенный из Колы колокол установили в качестве судовой рынды, что само по себе святотатство, поскольку колокол отлит во второй половине 60-ых годов семнадцатого века и есть исторической сокровищем».

Блокада русского Севера

Французы присоединились к британскому отряду лишь 11 августа 1854 года. На армейском совете Омманей поделился с Жильбером данными об обороне Архангельска и оба капитана заключили, что их сил не хватит для атаки. Было решено оставаться в Белом море , пока разрешат погодные условия, и начать уже полноценную блокаду, благо 13 августа истек срок, этот для «усушки и утряски» торговли с Архангельском до полной блокады.

Крейсерство продлилось чуть больше месяца. Уже 22 сентября у французов начались первые показатели цинги, а на прибывшем 20 октября в Брест «Психее» более трети команды лежало больными. Наряду с этим у британцев никакой цинги не было – как же так?

Уход за больными цингой на корабле

Капитан Жильбер обратился с просьбой о помощи в разгадке головоломки к британским судовым докторам, и врач Мюррей с «Мэндера» сказал ему очевидное – от цинги вообще-то избавляются посредством лимонного сока либо сока лайма. Помимо этого, Мюррей сказал:

«британские моряки разумно употребляли на протяжении высадок много ежевики и дикого лука, в то время как французы, кроме того, что имели недостаток лимонов (англичане им в качестве «гуманитарной помощи поставили пара дюжин двухлитровых бутылок с лимонным соком), так еще и пичкали собственных матросов громадным числом хлеба в ущерб мясу. Французы весьма гордились собственными судовыми хлебопекарнями, ежедневно снабжающими команду белым хлебом, и совсем забыли о мясе и фруктах, значительно более нужных для здоровья, нежели белый хлеб».

Блокада на Севере в 1855 году велась уже без всяких шуток. Британский контингент складывался из 44-пушечного фрегата «Мэндер», 8-пушечного парохода «Ариэль» и 6-пушечного «Феникса». Руководил соединением кэптен Томас Бальи.

Французским отрядом из 32-пушечного фрегата «Клеопатра», конечно двух 10-пушечных пароходов «Косит» и «Петрэль» руководил уже привычный нам Жильбер.

Суда показались у Архангельска уже 15 июня и всецело перекрыли морское сообщение с Онегой и Кольским полуостровом. Это повлекло за собой голод в отдаленных поселках, каковые существовали лишь посредством извне, доставлявшейся морем. К тому же французы и англичане произвели пара высадок, на протяжении которых конфисковывали целый крупный скот , что обнаружили в округе.

Потому, что сейчас и рыболовством было заниматься угрожает – положение пионеров было совсем страшным.

Обстрел английскими пароходами русского поселения на Севере

Эти действия очень сильно разозлили местное население, и десантные партии союзников начали. В большинстве случаев все переговоры с обитателями начинались с перестрелок, время от времени кроме того с применением артиллерии. Местные при появлении союзников начали скрываться, и англо-французы испытывали недочёт в сборе информации.

Блокада закончилась в сентябре 1855 года, еще до ледостава.

Это разрешило русскому правительству выслать пара судов для снабжения дальних уголков русского Севера, что мало облегчило обстановку в отдаленных районах.