Шаманизм и космология на территории океании

Не ставя собственной целью сравнение двух столь сложных явлений, как шаманизм Центральной и Северной Азии, с одной стороны, и шаманизм Океании и Индонезии, с другой, сделаем краткий обзор некоторых данных по Юго-Восточной Азии, с тем дабы осветить две неприятности: 1) проявление в этих регионах архаического символизма трех Оси Мира и космических сфер; 2) индийские влияния (заметные в первую очередь по религиозной функции и космологической роли числа 7), наложившиеся на базу туземной религии. По сути нам думается, что оба культурных массива, Центральная и Северная Азия, с одной стороны, и Индонезия с Океанией, с другой, воображают в этом отношении неспециализированные черты, которые связаны с тем, что архаические религиозные традиции обоих этих массивов были в значительной степени модернизированы благодаря влияния высших культур. Обращение тут идет не о культурно-Океании и региона историческом анализе Индонезии, что очевидно выходило бы за рамки данного труда.[896]Нам необходимо только наметить пара исходных положений, дабы продемонстрировать, из каких идеологий и благодаря каким техникам имел возможность развиться шаманизм.

У самых древних народов Малайского полуострова, пигмеев семангов, мы находим знак Оси Мира: огромная гор Бату Рибн возвышается в центре мира; под ней находится Преисподняя. Когда-то на Бату Рибн возносился до Небаствол дерева.[897]Согласно информации, собранной Эвансом.[898]Об их роли в целительстве см. выше, каменная колонна Бату Херем подпирает Небо; ее вершина проходит через небосвод и возвышается над небом Таперу, в стране называющиеся Лигой, где живут и развлекаются шинои.

Преисподняя, врата неба и «Середина» Земли находятся на одной той же оси; некогда по ней переходили из одной космической страны в другую. Тяжело было бы поверить в подлинность данной космологической схемы у пигмеев, если бы не было оснований вычислять, что подобная теория была начертана уже в доисторические времена.[899]

Исследуя верования семангов, относящиеся к целителям и их волшебным техникам, мы сможем разглядеть кое-какие малайские влияния (к примеру, свойство превращения в тигра). Кое-какие следы для того чтобы же рода возможно найти в их идеях, касающихся судьбы души на том свете. По окончании смерти душа выходит из тела через пятку и направляется на восток, к морю.

В течение семи дней погибшие смогут возвращаться в деревню; по окончании этого времени те, кто вел праведную судьбу, будут отведены Мампесом на прекрасный остров Белет; дабы попасть в том направлении, они проходят по узкому мосту в виде американской горки, переброшенному через море. Данный мост именуется Балан Башам; Башам — вид папоротника, растущего на втором финише моста; в том месте находится дама-шинои, Шинои-Сагар, украшающая себе голову папоротником Башам, и погибшие, перед тем как ступить на остров Белет, должны сделать то же самое; Мампес — это страж моста, его воображают себе в виде гиганта-негритоса; именно он поедает жертвы, приносимые в честь погибшего.

Прибыв на остров, погибшие отправляются к Древу Мапик (возможно, это дерево возвышается в центре острова), где находятся все остальные покойники. Но новоприбывшие не смогут ни срывать цветы с Древа, ни использовать его плоды, пока мертвецы-старожилы не разобьют все их кости и не повернут им глаза в глазницах так, дабы они наблюдали вовнутрь.

Сделав эти условия, они становятся настоящими духами (кемоит) и смогут питаться плодами Древа.[900]Дерево это, само собой разумеется, есть Источником Жизни и чудесным Древом, потому, что из его корней вырастают груди, полные молока, и в том месте же находятся духи малых детей[901]— возможно, души тех, кто еще не появился. Не смотря на то, что в мифе, записанном Эвансом, ничего об этом не говорится, очень возможно, что погибшие опять становятся мелкими детьми, готовясь так к новому существованию на Земле.

Тут мы опять видимся с идеей Древа Судьбы, на ветвях которого отдыхают души младенцев; это, по всей видимости, весьма ветхий миф, не смотря на то, что он и принадлежит к иному религиозному комплексу, чем тот, что сосредоточен около всевышнего Та Педн и символизма Оси Мира. Вправду, в этом мифе прочитывается, с одной стороны, мистическое единство человек — растение, а с другой — следы матриархальной идеологии, чуждые архаическому комплексу: всевышний Всевышний Неба, символизм трех космических сфер, миф о первичном времени, в то время, когда существовало яркое и простое сообщение между Небом и Землёй (миф о Потерянном Эдем). Помимо этого, тот нюанс, что погибшие смогут в течение семи дней возвращаться в собственную деревню, кроме этого показывает на более позднее индо-малайское влияние.

У сакаев эти влияния усиливаются: они верят, что душа выходит из тела через затылок и отправляется на запад. Погибший старается достигнуть Неба через ту же дверь, через которую входят и души малайцев, но потому, что ему это не удается, он направляется к мосту Ментег, переброшенному через котел кипящей воды (у данной идеи малайское происхождение[902]). В конечном итоге мостом выясняется очищенный от коры ствол дерева.

Души грешников падают в котел. Йенанг хватает их и жжет так продолжительно, пока они не превратятся в пепел; тогда он их взвешивает: в случае если души стали легкими, он отправляет их на Небо, в другом случае обжигаетих с целью очищения огнем.[903]

Бесисы из округа Куала Лангат в Селангане, как и из Бебранга, говорят об Острове Фруктов, куда отправляются души погибших. Данный остров возможно сравнить с Древом Мапик семангов. В том месте люди, в то время, когда состарятся, смогут опять стать детьми и опять начать расти.[904]По точке зрения бесисов, Вселенная делится на шесть высших государств, Почву и шесть подземных государств, что показывает смешение древних трехчастных концепций с индо-малайскими космологическими представлениями.

У джакунов[905]на могилу кладется столб длиной пять футов с четырнадцатью зарубками: семь с одной стороны снизу вверх и семь иначе сверху вниз; столб именуется лестницей души.[906]У нас еще будет возможность возвратиться к символике ступеней; до тех пор пока что обратим внимание на наличие семи зарубок, воображающих, независимо от того, сознают это джакуны либо нет, семь небесных уровней, через каковые душа обязана пройти; это говорит о проникновении восточных идей кроме того к таким «первобытным» народам, как джакуны.

Дусуны[907]Северного Калимантана уверены в том, что дорога погибших восходит вверх и пересекает реку.[908]Роль горы в погребальных мифологиях неизменно связана с символизмом вознесения и подразумевает веру в небесную обитель погибших. Потом мы заметим, что погибшие цепляются за горы так же, как это делают шаманы либо храбрецы в собственных инициационных восхождениях.

направляться сходу подметить, что у всех этих народов шаманизм пребывает в тесной взаимозависимости с погребальными верами (Гора, Райский Остров, Древо Судьбы) и космологическими концепциями (Ось Мира = Космическое Древо, три космические области, семь небес и т. д.). Занимаясь ремеслом целителя либо проводника душ, шаман применяет классические сведения о загробной (небесной, подводной либо подземной) топографии, основанные в конечном счете на архаической космологии, не смотря на то, что и многократно обогащенной либо преобразованной экзотическими влияниями.

У даяков нгаджу Южного Калимантана концепция Вселенной более необычна: не смотря на то, что и существуют мир верхний и мир нижний, отечественный мир обязан принимать во внимание не третьим участником, а суммой двух вторых, потому, что он их отображает и воображает.[909]Все это, но, образовывает часть архаической идеологии, в соответствии с которой все земное есть лишь отражением образцовых моделей, существующих на Небе либо на том свете. Добавим, что концепция трех космических областей не противоречит идее единства мира.

Бессчётные символики, высказывающие подобие между тремя мирами и средства сообщения между ними, отражают в один момент их единство, интеграцию в единый Космос. Раздел на три космические области — мотив, выделение которого по представленным выше обстоятельствам нам думается значительным, — никоим образом не исключает ни глубокого единства Вселенной, ни ее внешнего «дуализма».

Мифология даяков нгаджу достаточно сложна, но возможно выделить ее основную линии — космологический дуализм. Мировое Древо предшествует этому дуализму, потому, что оно воображает космос в его целостности;[910]оно символизирует кроме того унификацию двух наивысших божеств.[911]Сотворение мира результат конфликта между двумя всевышними, воображающими два противоположных принципа: женский (космологически низший, представленный Змеёй и Водами) и мужской (верховная область, Птица).

На протяжении борьбы этих антагонистических всевышних Мировое Древо (= первичное единство) разрушается,[912]но это разрушение временное: Мировое Древо, архетип всякого вида творческой деятельности человека, гибнет лишь чтобы получить возможность появиться опять. Мы склонны усматривать в этих мифах как ветхую космологическую схему иерогамии Небо — Почва, выраженную кроме этого, в другом замысле, символикой дополняющих противоположностей Птица — Змея, так и «дуалистическую» структуру древних лунарных мифологий (вечная борьба противоположностей, смена сотворений и разрушений, вечное возвращение). Несомненно, влияния Индии потом наложились на старую автохтонную базу, не смотря на то, что как правило они ограничивались номенклатурой всевышних.

Для нас особенно принципиально важно подчернуть, что Древо Судьбы присутствует в каждой деревне, кроме того в каждом даякском доме,[913]и оно представлено семью ветвями. Доказательством тому, что оно символизирует Ось Мира, соответственно, и путь на Небо, помогает тот факт, что подобное Мировое Древо неизменно имеется на индонезийских челнах погибших, каковые, как полагают, отвозят погибших в небесный потусторонний мир.[914]Это Древо изображается с шестью ветвями (седьмой помогает вершина), и с Луной и Солнцем по сторонам; время от времени оно имеет форму копья, украшенного теми же знаками, — они обозначают лестницу шамана, по которой он взбирается на Небеса, дабы вернуть оттуда беглую душу больного.[915]Древо — Копье — Лестница, представленные в ладьях погибших, являются лишь изображением прекрасного Древа, которое находится на том свете и которое души в первый раз видят на протяжении собственного путешествия к всевышнему Девата Сангиангу. У индонезийских шаманов (к примеру, у сакаев, кубов и даяков) также имеется дерево, которым они пользуются как лестницей, дабы подниматься в мир духов и искать в том месте души больных.[916]Роль Древа-Копья мы осознаем глубже при изучении техники индонезийского шаманизма. Увидим попутно, что шаманское дерево даяков-дусунов, применяемое в церемонии исцеления, имеет семь ветвей.[917]

Батаки, религиозные идеи которых происходят большей частью из Индии, видят Вселенную поделённой на три части: семиэтажное Небо, на котором живут всевышние, Почва, населенная людьми, и Преисподняя, обитель демонов и погибших.[918]Здесь мы кроме этого видим миф о райских временах, в то время, когда Небо было ближе к Почва, а между людьми и богами существовала постоянная сообщение; но из-за людской тщеславия дорога в Небо была закрыта. Всевышний Всевышний, Мула джади на болон — Тот, чье начало в нем самом, — творец других богов и Вселенной, живет на последнем небе и, по-видимому, — как и все высшие всевышние «первобытных» людей — стал deus otiosus, праздным всевышним; ему не приносят жертв. В подземном мире живет космический Змей, что в итоге сотрёт с лица земли мир.[919]

Минангкабау Суматры имеют гибридную религию, на базе анимизма, но подвергшуюся сильному влиянию ислама и индуизма.[920]Вселенная насчитывает семь уровней. По окончании смерти душа обязана пройти по острию ножа над пылающим Адом; безбожники падают в пламя, праведные же восходят на Небо, где стоит громадное Древо. Именно там душа остается до окончательного воскрешения.[921]Здесь нетрудно выявить смесь архаических тем (Мост, Древо Судьбы — пристанище источник и душ их пропитания) с экзотическими влияниями (адский пламя, мысль окончательного воскрешения).

Обитателям острова Ниас известно Космическое Древо, давшее начало всем вещам. Погибшие, дабы взойти на Небо, отправляются на мост; под мостом находится пропасть Ада. У входа на Небо стоит страж с щитом и копьём; ему помогает кот, бросающий души виновных в адские воды.[922]

Ограничимся до тех пор пока этими индонезийскими примерами. Ко всем мифическим мотивам (погребальный Мост, восхождение на Небо и т. д.) и в некотором роде связанным с ними шаманским техникам мы еще возвратимся. Достаточно того, что по крайней мере в части Океании мы установили наличие весьма старого космологического и религиозного комплекса, в той либо другой степени модифицированного поочередными влияниями индийских и азиатских идей.