Третья «опиумная» война: битва за пекин

Удачно высадившись на берегах столичной провинции Китая и заняв замечательные форты Дагу, франко-английская армия 9 сентября 1860 года выступила в поход на Пекин. Собранные в Тяньцзине гужевые повозки, их возницы и погонщики при первой возможности разбежались, и союзному руководству было нужно организовывать перемещение обоза на захваченных джонках по Императорскому каналу. Войска же шли по грунтовой дороге на протяжении правого берега канала.

В течение похода европейцы не прекращали переговоров с китайскими представителями – , пока утром 18 сентября, пребывав в одном дневном переходе от Пекина, их передовые части не нашли развёрнутые в поле войска империи Цин.

«Коровьи рога» против европейских боевых порядков

Европейцы сделали вывод, что вероломные китайцы желают их нежданно нападать, не смотря на то, что руководивший «восьмизнамёнными» армиями монгольский князь Цэнгэринчи только пробовал без боя остановить перемещение неприятеля на время переговоров. Собственные силы (от 20 000 до 30 000 человек, в основном маньчжуро-монгольской кавалерии) он расположил подковой, вытянутой практически на пять километров на подступах к городу Тунчжоу у деревни Чжанцзявань.

По фронту развернулись семь китайских батарей на 84 орудия, ещё одна 18-орудийная батарея размешалась на возвышенности сзади строя кавалерии. Пехота нес вспомогательную роль, занимая деревни.

Маньчжурский кавалерист, европейская акварель середины XIX века

По сути, Цэнгэринчи следовал классическому для маньчжуров построению армий, которое ещё в первой половине 50-ых годов XIX века обрисовал разведчик и российский дипломат Егор Ковалевский:

«атаки и построения Любимый способ войск известен под именем коровьих рогов. Китайские полководцы стараются обойти неприятеля с двух флангов и занять все окрестные высоты, на которых устраивают батареи; но наряду с этим принимают столько различных предосторожностей, что разве какой-нибудь татарин-неприятель не увидит их намерений…»

Окрестные поля были покрыты зарослями сорго (гаоляна) высотой в человеческий рост, что затрудняло обзор будущего поля боя. Помимо этого, Цэнгэринчи не ожидал, что европейцы сходу ринутся в наступление, пока их посланники ведут переговоры в тылу китайских армий. По этим двум обстоятельствам развёртывание походных колонн союзников в боевые порядки происходило свободно.

18 сентября 1860 года к 10 часам утра союзная армия построилась для боя: британцы занимали левый фланг, французы – правый. Фланги европейской армии закрывала кавалерия – британские драгуны, сикхи и французские спаги. Под прикрытием стрелковых цепей на позиции и удобные высотки выдвинули артиллерийские батареи.

Английская схема размещения британских, французских и китайских армий 18 сентября 1860 года

Видя приближение развёрнутой вражеской армии, Цэнгэринчи приказал арестовать европейских переговорщиков и кинул в наступление часть собственной кавалерии. Британцы отбили атаку маньчжурской конницы на фланге и сами начали наступать, одновременно с этим китайские позиции нападали французы. Маньчжурские армии имели в лучшем случае только двойное превосходство в численности, а их средневековое оружие и тактика не разрешали выдержать пламя и отражать атаки лучших европейских армий.

Стрельба полевой артиллерии китайцев была совсем неэффективной, тогда как европейские орудия (в особенности нарезные) громили китайский строй.

В течение нескольких часов союзники выбили «восьмизнамённые» войска с их позиций, захватили китайские батареи и заставили неприятеля быстро отступать к переправе через Императорский канал. Тут китайцы ещё раз постарались сдержать европейское наступление, но были опрокинуты совместной атакой французов и англичан. Части маньчжуро-монгольской кавалерии удалось обойти войска наступавших и нападать их обоз, но союзный арьергард отбил наступление огнём ружей.

К двум часам дня сражение у Чжанцзяваня было окончено, китайские армии без боя покинули Тунчжоу. Союзники, утратив пара десятков человек, захватили 80 китайских пушек, убили и ранили до 1500 цинских воинов. Деревню Чжанцзявань европейцы предали разграблению и огню – за то, что местные обитатели якобы отказались доставить им требуемое количество припасов.

Французская открытка XIX века, изображающая разгром китайцев в первой половине 60-ых годов девятнадцатого века

Но войска империи Цин не были совсем сломлены. У Чжанцзяваня утраты понесла, по большей части, пехота, а конница сохранила собственную мощь – Цэнгэринчи так и не кинул в бой её основные силы. Но под стенками Пекина «знамённый» монгол уже не имел возможности уклоняться от боя.

Решающего сражения искали и европейцы.

Битва на мосту с мраморными львами

Уже 21 сентября 1860 года, на третий сутки по окончании боя у Чжанцзяваня, началась битва за Пекин. Соперники сошлись у деревни Балицяо, рядом с которой размешался одноименный каменный мост через Императорский канал – один из нескольких древних мостов в окрестностях Пекина, украшенных мраморными фигурами львов.

Мост Балицяо. Фотография, сделанная в первой половине 60-ых годов девятнадцатого века практически сразу после окончания битв

По европейским, очень сильно завышенным оценкам у Цэнгэринчи было около 50–60 000 войска, а также до 30 000 конницы. Маньчжурская кавалерия снова выстроила «коровьи рога» длиной до пяти километров по фронту. В промежутках между конными полками размешалась пехота и артиллерия (помимо этого, пехотные части пребывали и сзади кавалерии).

Союзники начали сражение в 6 часов утра: французы повели наступление к мосту Балицяо, а британцы – пара левее к маленькому пешеходному мосту через канал у деревни Бусыцяо. Генерал Джеймс Грант планировал решительной атакой в направлении мостов вынудить китайские армии отойти в том направлении и, пользуясь скученностью вражеских армий, нанести им тяжелые потери огнём и наголову разгромить.

Техническое и тактическое превосходство разрешило союзникам всецело реализовать данный замысел. Решительная атака массы маньчжурской конницы в плотном строю была отражена огнём артиллерии и винтовок. Маньчжурам удалось обойти фланги французских частей, во многих случаях европейской пехоте было нужно строиться в каре, а выехавшего на рекогносцировку генерала Гранта в зарослях гаоляна чуть не захватили маньчжурские наездники.

Но в любых ситуациях пехотинцы и европейские артиллеристы хладнокровно встретили атаки тысяч конных латников убийственным огнём, не дав им шанса приблизиться к себе. Понёсшую тяжелые потери маньчжурскую конницу преследовали драгуны, огонь и сикхи нарезных пушек.

Схема сражения при Балицяо 21 сентября 1860 года

Отразив кавалерийскую атаку, французы и англичане сами нападали позиции китайской пехоты. Полевая артиллерия империи Цин снова не смогла причинить наступавшим заметных утрат. Местами переходя к рукопашному бою, войска союзников отбросили китайскую пехоту к мосту Балицяо.

Тут Цэнгэринчи лично остановил отступавших и организовал упорную оборону, применяя сохранившиеся пушки. Союзники подтянули собственные пушки, и некое время шла упорная артиллерийская борьба, в которой техническое превосходство европейцев снова обеспечило им победу. И однако, как отмечают русские армейские эксперты тех лет полковник капитан и Бутаков Тизенгаузен, «китайские главы в течение всего боя показывали своим подчинённым пример храбрости, появляясь на мосту среди сильного перекрёстного огня, опустошавшего ряды защитников и перебившего практически всю прислугу при орудиях».

Мост Балицяо под обстрелом англо-французской артиллерии, европейская картина XIX века

По окончании огневой подготовки французская пехота штыковой атакой заняла баррикаду на мосту Балицяо, созданную китайскими воинами из разбитых орудий, по окончании чего перешла на другой берег канала, преследуя отступающие части соперника. В один момент британцы вышли к древесному мосту через канал, не решаясь переходить по нему на другой берег. Так, оба моста появились в руках европейцев.

Утратившие путь к отступлению цинские воины несли тяжелые потери, пробуя переправляться через канал под огнём неприятеля. Бутаков и Тизенгаузен так резюмируют финал битвы за столицу Китая:

«По окончании полудня 21 сентября сражение у Балицяо было совсем побеждено, непобедимой маньчжурской коннице был нанесён ожесточённый удар, и дорога на Пекин была открыта союзникам… Китайцы утратили в бою примерно до 3000 человек, в то время как утраты союзников были в сравнении ничтожны: французы – 3 человека убитых и 17 раненых, британцы – 2 убитых и 29 раненых. Такая большая отличие в утратах случилась потому, что сражение у Балицяо воображало собой бой иррегулярной кавалерии с артиллерией и пехотой, в котором кавалерия, не успевшая стереть с лица земли неприятеля, терпит большой урон от ближнего огня, со своей стороны не нанося никакого вреда пехоте.

Китайская артиллерия нисколько не поддержала собственной конницы, поскольку ни один боеприпас не попал в армии союзников. 27 медных орудий было покинуто на поле сражения вместе с массой ручного оружия, кинутого китайцами на протяжении бегства».

Французская пехота атакует мост Балицяо, европейская картина XIX века

Рукопашный бой на мосту Балицяо, европейская картина XIX века

По окончании сражения у моста Балицяо франко-английские авангарды появились в половине дневного перехода к востоку от стенку Пекина. Император Сяньфэн эвакуировался на северо-запад в ветхую маньчжурскую ставку Жэхэ, предварительно повелев вычислять собственное бегство «ярким участием императора в походе ». Глава Военной палаты «Бин-бу» (европейцы именовали его на собственный манер – министром обороны) генерал Му был отстранён от должности не столько за поражение, сколько за провал мирных переговоров с европейцами.

Китайские пушки, захваченные европейцами на подступах к Пекину. Фото 1860 года
Походные чайники «принца» Гуна

В этих условиях фактическим правителем империи Цин был младший брат императора «принц» Гун (И Синь, Исинь). В сложной совокупности чинов высшей маньчжурской аристократии он занимал её высшую ступень, сразу после императора – его титул звучал как «Хошо Циньван», другими словами, князь императорской крови первой степени родства. Англо-французы именовали его на европейский лад – «принц Гун».

Гуну, в соответствии с его высоким званием, надеялся целый комплект особенных отличий – пурпурный шарик и трёхочковое павлинье перо на головной убор, кисти и пурпурные поводья на конской сбруе, особенные походные чайники и другое. Как раз «принц» Гун на протяжении Северного похода тайпинов был армейским начальником Пекина. Но обезопасисть столицу империи от франко-английских армий особенные походные чайники не помогли…

Князь Гун, фото второй половины XIX века. Видны долгие ногти, характерные для маньчжурских сановников

Уже через день после сражения у Балицяо союзники взяли послание из Пекина, в котором «принц» Гун информировал об своём военного назначении и увольнении министра главным переговорщиком. Маньчжурский князь просил европейцев прекратить боевые действия.

В течение 14 дней европейцы оставались у Тунчжоу, но только чтобы привести в порядок обозы и дождаться подкреплений – в двух прошедших сражениях войска практически расстреляли снаряды и патроны. К началу октября 1860 года франко-английская экспедиционная армия насчитывала 8000 сабель и штыков, обеспеченных всем нужным.

5 октября в 6 часов утра интервенты двинулись к Пекину – шли сосредоточенно, опасаясь удара маньчжурской кавалерии. В начале утра следующего дня вооружённые европейцы в первый раз во всемирной истории достигли северо-восточного угла крепостной стенки Пекина.

Замысел города воображал собой вытянутый с юга на север четырёхугольник: южная часть – китайская часть, северная – маньчжурский «Нэй-чэн» (внутренний город), включавший в себя «запретный город» (дворцовый комплекс императора). Пекин окружали крепостная стена и широкий ров до 14 метров высотой, причём высота стен маньчжурского города превышала высоту стен китайского на 3 метра. Неспециализированная протяженность наружной крепостной стенки составляла около 30 километров.

Крепостные стенки Пекина, фото XIX века

Сложенные из кирпича стенки в были заполнены прекрасно утрамбованной камнями и землёй. Наверху стенки пребывали зубцы трёхметровой ширины, между которыми имели возможность устанавливаться орудия. В зубцах были проделаны четырёхугольные бойницы для гингальсов.

По оценкам европейских офицеров, зубцы могли быть легко стёрты с лица земли артиллерией, но пробитие в стенке бреши являлось делом тяжёлым и потребовало громадного расхода снарядов.

Через каждые 300 шагов из ограды выступали четырёхугольные полубашни. Тринадцать наружных муниципальных ворот с поля закрывали полукруглые равелины – их стенки были подобной конструкции, но менее широкие, чем муниципальные. Ворота в равелин пребывали сбоку слева, благодаря чего штурмующие не могли бы прикрываться щитами от стрел и огня с муниципальный стенки, а заняв ворота равелина, не могли бы уничтожить главные ворота.

В передней части равелина пребывала четырёхугольная башня, возвышавшаяся над стенками на 15 метров. Башня имела четыре этажа – любой с 20 амбразурами, по 12 на фронте и по 4 на каждом фланге (другими словами, башня имела возможность вместить до 80 орудий). На четырёх углах муниципальный стенки Пекина кроме этого пребывали подобные башни.

Стенки и все фортификационные постройки китайской столицы были сложены из серого необожжённого кирпича высокой твёрдости.

Амбразуры башен, расположенных у ворот и на углах муниципальный ограды, закрывались древесными щитами, на которых были нарисованы дула орудий, поскольку сами башни в то время оставались фактически невооружёнными и являлись казармами для воинов. На самом же деле, пушек на стенах Пекина имелось очень мало.

Главная масса китайских армий занимала северо-западную часть города, закрывая дорогу на Жэхэ, куда «ушёл в поход» император, и летний императорский дворец Юаньминъюань, пребывавший в десятке километров от Пекина. Союзники решили, не увязая в огромном городе, двинуться к этому летнему дворцу. Передовые части французов достигли его поздним вечером 6 октября.

Грабёж императорских сокровищ

Громадный дворцово-парковый комплекс был покинут цинскими армиями, и только во внутреннем дворе французские разведчики вступили в схватку с несколькими десятками маньчжурских гвардейцев. Вооружённые луками и мечами маньчжуры ранили французского офицера, но был казнены из европейских ружей.

Франко-английские интервенты грабят дворец китайского императора в первой половине 60-ых годов девятнадцатого века. Современная китайская картина

Дворец Юаньминъюань был настоящей сокровищницей, в которой маньчжурские богдыханы собрали сокровище и произведения искусства всех императорских семейств Китая. Союзники тут же сочли дворец своим армейским трофеем и начали его грабёж. Сначала экспроприацию проводили централизованно, дабы поделить ценности поровну между Францией и Англией, но позже, не удержавшись, офицеры и европейские солдаты ринулись грабить «самостоятельно».

стоимость и Объём похищенных сокровищ не поддаются учёту. К примеру, были украдены ожерелья с самыми громадными в мире жемчужинами, а одному из английских воинов посчастливилось положить в походный ранец миниатюрную статуэтку Будды. Эту скульптуру, являющуюся одной из старейших на планете, в Лондоне оценили в фантастическую по тем временам сумму – более тысячи фунтов.

Неудивительно, что через день после прихода захватчиков в прекрасном Юаньминъюане начались пожары.

Одна из башен императорского дворца Юаньминъюань, фото XIX века

Принц Гун вернул союзникам их парламентёров, которых арестовал Цэнгэринчи, в то время, когда европейцы начали атаку у Чжанцзяваня. Действительно, живыми выпустили только половину из них – остальных успели убить, посчитав европейское наступление вероломным нарушением мирных переговоров.

Европейцы настойчиво попросили у принца Гуна до полудня 13 октября передать им ворота Аньтин (Аньдинмынь) в северной стенке Пекина. Дабы быть более убедительными, союзники начали установку батареи осадных и нарезных орудий в 750 шагах от ворот. «Китайские воины наблюдали с любопытством со собственных стен на постройку батарей и вовсе не мешали производству работ», – пишут Бутаков и Тизенгаузен. Скоро осадная батарея готовьсяк бою, и только за пара мин. до истечения срока ультиматума маньчжурские власти открыли ворота для европейских воинов.

Принц Гун не решался начать переговоры, опасаясь за собственную личную безопасность по окончании убийства европейских парламентёров. Интервенты же опасались зимовать недалеко от Пекина – до них доходили слухи о многочисленной армии, собираемой к западу от китайской столицы. Дабы поторопить маньчжурского принца, европейцы совсем сожгли и уничтожили дворцовый комплекс Юаньминъюань и припугнули сжечь императорский дворец в самом городе.

Глава английской дипломатической миссии лорд Элджин кроме того припугнул свергнуть семейство Цин и заменить её «царём небесным» тайпинов.

Русский посланник генерал Николай Игнатьев, пребывавший в Пекине и пользовавшийся всеми пользами нейтралитета, обеспечивал личную безопасность принца Гуна, и тот 24 и 25 октября, наконец, подписал мирные соглашения с Францией и Англией. Недоверие к китайцам было столь громадно, что европейские посланники явились в Пекин на церемонию заключения мира в сопровождении 500 воинов любой. При сигнала тревоги – трёх выстрелов – европейские части должны были войти в город на выручку дипломатам.

Европейские дипломаты победно въезжают в Пекин, октябрь 1860 года. Европейский рисунок XIX века

Цинский Китай удовлетворил все экономические требования Англии и Франции, открыв внутренние провинции и свои порты для их коммерсантов. Британия взяла дополнительную территорию недалеко от Гонконга. Контрибуция, которую Китай обязался выплатить интервентам, увеличилась практически в три раза если сравнивать с соглашением 1858 года и составила 618 тысячь киллограм серебра.

Французский переводчик священник Делямар от себя добавил в текст контракта пункт, разрешавший христианским миссионерам брать почву и возводить храмы во всех провинциях Китая – принц Гун «подмахнул» и это требование.

9 ноября 1860 года последние части интервентов покинули окрестности Пекина. До выплаты контрибуции в Тяньцзине и Дагу оставались европейские гарнизоны, остальные же войска союзников морем возвратились в Гонконг и Шанхай.

Третья «опиумная» война завершилась. Но Китаю это не принесло мира – по всей стране полыхали крестьянские бунты, а в равнине Янцзы длилась долгая война с тайпинами.

Продолжение направляться

Литература:

Wolseley G. J. Narrative of the War with China in 1860. London, 1862
Венюков М. О современном состоянии средств японии и военных сил и Китая согласно данным 1869–1870 гг. Издание «Армейский сборник», 1871, №№80–81
Венюков М. Очерки современного Китая. СПб., тип. В. Безобразова и К°, 1874
Мертваго Д. Очерк морских войн и сношений европейцев с Китаем по 1860 год, СПб.: 1884
Путята Д. Китай. Очерки географии, экономического состояния, административного и военного устройства Серединной империи и военного значения пограничной с Россией полосы. СПб.: Военная типография, 1895
Дуглас. Новейшая история Китая. Пер. с англ. Владивосток, изд. Восточного университета, 1902
Лянцичао. Лихунчжан, либо Политическая история Китая за последние 40 лет. Пер. с кит. А. Н. Вознесенский и Чжанчинтун. СПб., изд. В. Березовский, 1905
Кюнер Н. В. Очерки новейшей политической истории Китая. АО «Книжное дело», Хабаровск-Владивосток, 1927
Харнский К. А. Китай с старейших времён до наших дней. Владивосток, изд-во «Книжное дело», 1927
Фань Вэнь-Лань. Новая история Китая. Том I, 1840–1901 гг. М.: Издательство зарубежной литературы, 1955
Arthur Waley. The Opium War Through Chinese Eyes. Stanford University Press, 1968
Бутаков А., Тизенгаузен А. Опиумные войны. Обзор войн европейцев против Китая в 1840–1842, 1856–1858, 1859 и 1860 годах. М.: Изд-во АСТ, 2002