Выборы 2012 в туркмении: результат известен, интрига сохраняется

Ввоскресенье, 12 февраля, в Туркмении состоятся очередные, четвёртые в истории страны, выборы президента. Подготовка к ним проходила нормально, без видимого политического противостояния. Всего на выборах было зарегистрировано восемь кандидатов.

Это действующий глава государства Гурбангулы Бердымухамедов, эксперт по сельскому хозяйству Реджеп Базаров, глава управления концерна «Туркменгаз» Какагелди Абдыллаев, политик и нефтяник Гурбанмаммет Молланыязов, министр водного хозяйства Аннагелди Язмырадов, руководящий работник министерства строительства Эсендурды Гайыпов, директор хлопкопрядильной фабрики Сапармырат Батыров, глава минэнерго и промышленности Ярмухаммет Оразгулыев. Не прошли регистрацию в качестве кандидатов учитель английского Айна Абаева и фаворит оппозиционной Республиканской партии Туркменистана (в изгнании) Нурмухаммед Ханамов.

Давайте же посмотрим на политическую историю Туркмении…

1. Ухудшение борьбы за власть в Ашхабаде (если судить по сообщениям информационных агентств из туркменской столицы, она уже началась) должно закончиться оформлением новой диктатуры, коллективной «ниязовской» хунты. Через данный механизм вероятно примирение разных заинтересованностей лиц из бывшего ниязовского окружения, и сохранение административных рычагов у«команды Туркменбаши», не допущение к власти политической оппозиции, живущей в эмиграции. В случае если новая туркменская хунта не станет действительностью в самое ближайшее время и не заберёт под контроль всю территорию страны, то громадна возможность интенсивной изменении туркменского декабрьского политического кризиса в масштабный межклановый конфликт с возможностью перерастания в гражданскую войну.

2. Дестабилизация, кроме того временная, Туркменистана неизбежно приведет к росту популярности радикального ислама, в противном случае и к появлению нового экстремистского исламского перемещения, опирающегося на самый обездоленные слои населения. Массовое политическое движение с радикальной религиозной окраской имеет важные шансы превратиться в механизм преодоления нынешнего туркменского политического кризиса. Бессильная ниязовская бюрократия и столь же бессильная туркменская эмигрантская оппозиция не смогут противопоставить настоящей альтернативы радикальному народному политическому движению, которое по собственной идеологии, вероятнее, будет напоминать афганский «Талибан».

3. Активное участие в создании туркменского «Талибана» точно примут начальники радикальных исламских перемещений и, в первую очередь, сам афганский Талибан. Афганские активисты движения Талибан сейчас готовятся к большому реваншу и наступлению на Кабул весной-летом следующего года. И для успеха этого реванша им совсем не помешает открытие «второго фронта» против коалиционных сил НАТО на северо-западе Афганистана.

В данной связи, разумеется, направляться ожидать в самое ближайшее время появления в Туркменистане эмиссаров афганских активистов движения Талибан, каковые займутся интенсивным постройкой радикальной исламистской организации, применяя бессилие Ашхабада. Возможно не сомневаться, что денег от героина и продажи опиума у афганских активистов движения Талибан на это хватит. А небогатое туркменское население будет лишь радо появлению спонсоров «и» новых «инвесторов».

4. Западная коалиция в Афганистане не начнёт сидеть, сложа руки, глядя, как на северо-западе страны создается новый очаг экстремистского ислама. Разумеется, что при успехе афганских эмиссаров, уже к весне 2007 г. туркменский «Талибан» может стать настоящей политической силой в стране. Необходимость реагирования на появление «второго», туркменского фронта, вынудит контингент НАТО в Афганистане распылять силы между юго-северо западом и-востоком страны.

В следствии и без того не через чур бессчётные силы западной коалиции будут «размазаны» узким слоем по афганскому политическому пространству. Надежды на важное повышение численности сил НАТО в Афганистане представляются не сильный: европейские государства в далеком прошлом не горят жаждой отправлять в Кандагар и Гельменд собственных солдат. Это значит, что к началу наступления активистов движения Талибан весной 2007 года, натовские силы окажутся не готовы.

Как и к ведению войны на два фронта.

Затем возможности афганской миссии НАТО представляются ужасными.

5. У западных союзников остается только одна возможность не допустить появления войны «и» туркменского Талибана на два фронта весной 2007 года – при мельчайших показателях эскалации внутриполитического кризиса в Ашхабаде, перебросить в том направлении особые воинские части из америки и государств-участников НАТО. Эти силы, под любым предлогом, должны будут забрать под контроль обстановку в столице, а также в главных регионах страны (включая газовые месторождения). Так, НАТО возьмёт возможность не допустить гражданскую войну в Туркменистане, выступить в роли строителя несостоявшегося туркменского страны и, заодно, получить доступ к наибольшим в Центральной Азии газовым месторождениям, и к Каспийскому побережью.

6. Помешать этому сценарию предупредительного западного вторжения в Туркменистан смогут подобные действия России и союзных с ней бывших советских республик (Казахстан, Узбекистан, Таджикистан). ее партнёры и Москва кроме этого имеет возможность (при эскалации насилия в Туркменистане) перебросить особые воинские подразделения в Ашхабад и в главные точки страны – к примеру, для защиты русскоязычного населения.

В этом случае, западные союзники утратят шанс закрепиться на газовых месторождениях Туркменистана и на каспийском побережье, но снимут проблему появления «второго исламистского фронта» на северо-западе Афганистана. Тем самым, миссия НАТО в Афганистане будет спасена (не смотря на то, что и без газово-каспийского бонуса для Вашингтона).

7.Кроме США и России, возможность для действенного силового вмешательства в туркменский кризис существует у Ирана. Более того, урегулирование либо ограничение «туркменской неприятности» не учитывая заинтересованностей Тегерана представляется маловероятным. В значительной мере как раз от позиции Ирана зависит, сформируется либо нет в Туркменистане в сжатые сроки массовое радикально-исламистское политическое движение.

Учитывая возможности Корпуса стражей исламской революции, неоднократно показанные в Палестине («стратегия дестабилизации» ХАМАС) и Ираке (шиитское восстание 2004 года), возможно не сомневаться, что западные государства дорого заплатят за несогласованное с Тегераном вмешательство в «туркменский вопрос». Благодаря Ирану, миссия эмиссаров афганского Талибана в Туркменистане возможно дополнена организованной миграцией моджахедов из государств Ближнего Востока на туркменские равнины.

Боевые группы исламистских радикалов, завербованные в Палестине и Ираке и переброшенные в Туркменистан иранскими «стражниками», легко составят ядро боевых частей нового туркменского «Талибана». И тогда весной 2007 года силам НАТО в действительности придется туго.

Разумеется, Иран постарается применять появление «туркменской неприятности» в качестве инструмента давления на Вашингтон и его европейских союзников, увязших в Афганистане, как для обеспечения развития иранской ядерной программы, так и для недопущения появления евроатлантических соперников на каспийском газодобывающем рынке. Тут раскрывается шанс и для новых инициатив России (стремящейся, как и Тегеран, к изоляции Каспийского региона от внешнего мира), для упрочнения изоляционистских тенденций в регионе под главным влиянием биполярной российско-иранской каспийской совокупности. Это предполагает практически совместный российско-иранский контроль над постниязовским Туркменистаном.

8.Сложнее всего будет реагировать на туркменский кризис Пекину. Нынешняя обстановка формирует, казалось бы, неповторимый шанс для «китайского прорыва» на Каспий. Но прямых военно-политических рычагов для этого у КНР нет (в частности такие рычаги нужны в ситуации с предельным недостатком времени для принятия действенных ответов).

Применение Пекином посреднических одолжений Иран либо Пакистана в ситуации туркменского кризиса маловероятно: Исламабад и Тегеран будут на данный момент думать о собственных заинтересованностях, об усилении собственного влияния в регионе, а уж лишь позже об интересах «китайских друзей». Исходя из этого в интересах Китая было бы на данный момент большое расшатывание стабильности в Туркмении, эскалация кризиса, недопущение его стремительного урегулирования (и, тем самым, включенности Ашхабада в ту либо иную территорию внешнего влияния).

В этом смысле интересы китайцев совпадают с заинтересованностями афганского Талибана, кроме этого стремящегося к «талибанизации» Туркмении, к расширению территории нестабильности в Центральной Азии, что разрешит ослабить военно-влияние и политическое присутствие в регионе НАТО и США. Режим «недоурегилированности» ситуации в Туркменистане разрешит через какое-то время Пекину если не претендовать на роль посредника, то постараться создать новую коалицию заинтересованностей (нельзя исключать, что с участием Казахстана и некоторых других государств бывшей советской Средней Азии), дабы с ее помощью «асимметрично зайти» на Каспий через туркменский коридор.

9. Декабрьский туркменский политический кризис, так, формирует предпосылки для развития сходу нескольких политических тенденций, любая из которых может важным образом поменять соотношения сил в регионе Центральной Азии и на Каспии.

Диапазон этих тенденций включает в себя:

— возможность создания еще одной «тёплой точки» в Каспийском регионе, расширение афганского пространства нестабильности на северо-запад, с выходом на Каспий,

— эскалацию религиозного экстремизма (как ответ на долгую ниязовскую тиранию) и «клонирование» модели Талибана,

— передел сфер влияния на газовом каспийском рынке (с возможностью нового роста цены на газ на интернациональных рынках),

— большие шансы применения военной силы заинтересованными участниками геополитической игры, причем, при растущей привлекательности стратегии «первого удара», «первого броска» на Ашхабад. Эта стратегия дает неповторимую возможность практически одним ударом решить вопрос господства в юго-восточном ареале Каспийского региона, с возможностью широкой игры на центрально-азиатском и афганском политическом пространстве.

10. И напоследок – о газе. Туркменский кризис способен привести к важным изменениям на интернациональном газовом рынке. Это относится как транспортировки и добычи газа, так и сети потребителей в Европе.

Смерть Ниязова может снова поставить на атлантической повестке дня вопрос об энергобезопасности ЕС. В зависимости от того, куда прежде всего полетят с официальным визитом новые, постниязовские начальники Туркмении – в Москву либо Вашингтон – и будет светло, кто возьмёт стратегическую фору в энергетической европейской игре, кто извлечет первую пользу от неизбежного подорожания туркменского газа. Учитывая, что ставки в данной игре довольно большие, подкрепление политических доводов заинтересованных игроков одной-двумя воздушно-десантными дивизиями в ашхабадском аэропорту представляется практически неизбежным.