Адрианопольская катастрофа

В бою при Адрианополе германцы одержали убедительную победу над римлянами и добились того, дабы римская политика по отношению к ним изменилась. Но имеется ли суть вычислять известный «великой вехой» в развитии армейского мастерства Европы? В самом ли деле он может служить точкой отсчёта «тысячелетнего господства рыцарей»?

Роковая поспешность

Осознавая, как важна готская угроза, западный император Грациан послал собственному дяде и соправителю Валенту значительную подмогу – войска из Галлии под руководством Рихомера. Помимо этого, на соединение с армией Валента продвигался и сам Грациан. Ему нездоровилось, он страдал от малярии, но настоятельно просил дядю не затевать сражения с Фритигерном без него.

Грациан уже вступил в восточные области Прибрежной Дакии (северо-восточная Болгария), Валент пребывал в Адрианополе – до соединения армий обоих императоров оставалось очень мало.

Император Флавий Юлий Валент, 328–378 гг. н.э.

Ганс Дельбрюк в «Истории армейского мастерства» вдумчиво разбирает передвижения армий – отрядов Валента, Грациана, Фритигерна и Алатея с Сафраком, глядя на карту, основанную на съёмках, произведённых русскими офицерами на протяжении войны с турками 1877–1878 годов. Кроме занимательных рассуждений, он, волей либо неволей, связывает события далёких «чёрных столетий» с эпизодами совсем недавней военной истории, каковые разворачивались на той же самой территории.

Грациан, как пишет Дельбрюк, шёл по громадной дороге на протяжении Дуная, после этого через современную Сербию (провинция Верхняя Мезия), мимо Филиппополя (нынеший Пловдив), на протяжении реки Гебр (Марица) к Адрианополю. На протяжении этого перехода как будто бы из ниоткуда показались конники Алатея и Сафрака – в основном это были аланы – и напали на легковооружённые отряды Грациана. Нанеся им некий урон, варвары так же нежданно провалились сквозь землю.

Это вынудило Грациана задуматься о том, на что по большому счету способен соперник, и он опять настоятельно попросил дядю дождаться его и не атаковать германцев самостоятельно. Но Валент не послушал – 8 августа армейский совет под его председательством решил принять сражение.

Золотой солид императора Валента

Обстоятельство, по которой Валент отправился на это, до сих пор не ясна. Марцеллин, к примеру, утверждает, словно бы Валент испытывал зависть к собственному племяннику, что у себя на Западе вёл успешные боевые действия против дикарей. Валенту также хотелось показать себя в каком-нибудь славном деле.

«Победило злосчастное льстивое мнение и упрямство императора некоторых придворных, каковые рекомендовали функционировать с вероятной быстротой, дабы не допустить к участию в победе – как они это себе воображали – Грациана», – писал Марцеллин.

Дельбрюк, но, определённо высказывается в том смысле, что «…рассказ о том, что зависть явилась обстоятельством этого поступка, есть несложной адъютантской сплетней». Он делает упор на втором сообщении Марцеллина: «Деятельные разведки узнали, что неприятель планирует перекрыть сильными сторожевыми постами дороги, по которым подвозился провиант для армии».

Вестготы, рассуждает Дельбрюк, пребывали уже в тылу армии Валента, они сумели порвать «ту линию связи, по которой к войску Валента подвозилось снабжение», и к тому же начали грабить богатую область Фракии – впредь до Константинополя, – которая ещё не была ими разграблена. Операции вестготов в его тылу – вот что вынудило Валента функционировать через чур быстро, заключает Дельбрюк.

Перед битвой

В соответствии с сообщениям историков, Фритигерн пара раз присылал к Валенту посланников с различными предложениями. Часть этих предложений была важна, а часть – открыто провокационна. Очень важным нужно считать то событие, что Фритигерн настойчиво попросил у Валента новых условий расселения готских племён на территории Империи.

Двумя годами ранее, в то время, когда готы спасались бегством от нашествия гуннов, они просили «милости и защиты». на данный момент же готы, воображающие собой внушительную военную силу, желали взять Фракию как территорию федератов вместе с годовым урожаем и табунами. Вместо угрожавшего им колоната, означающего расселение и подчинённое положение в различных местах, вестготы получали статуса федератов с сохранением собственной независимости, племенной структуры, обычаев, религии.

Барельеф колонны Траяна с изображением ауксилариев (солдат римских вспомогательных войск)

Иными словами, рядом с императорской столицей появилась бы самая настоящая Готия, а это уже означало, что готская знать в возможности взяла бы возможность занимать в Империи высшие национальные и армейские посты. Но, консулы с безжалостными именами уже не были новостью для Рима. Так, улучшение условий для переселения вестготов – вот что легло в базу мирных предложений Фритигерна, и это было весьма серьёзно.

Провокационным же стал намёк, отправленный Фритигерном в тайной записке: пусть-де император обозначит готовность выступить на дикарей – эта демонстрация убедит готское войско в том, что римляне по-настоящему сильны. А в то время, когда готы заметят замечательного соперника, они не осмелятся напасть и отойдут.

Что тут действительно, что поэтический домысел, а что «адъютантская сплетня» – с полной достоверностью разобраться на данный момент уже нереально.

В дополнение ко всему, показывают на то, что Валент как словно бы бы получил данные о малочисленности готского войска – не более 10 000 человек (как по большому счету смогут быть точны цифры в тех случаях, в то время, когда речь заходит о сражениях в далеком прошлом прошлых эр – совсем вторая тема).

«Совсем исключена возможность того, дабы Валент уже за пара часов до начала сражения не имел так верного представления относительно численности готов, как такое представление возможно себе составить на основании оценок умелых начальников… Мы не можем сомневаться в том, что впредь до самого последнего мгновения римский оперативный штаб был жёстко уверенный в собственной победе», – рассуждает Дельбрюк.

Так или иначе, утром 9 августа императорская армия, не дождавшись Грациана, покинула Адрианополь. В самом городе осталась национальная казна, императорские инсигнии и обоз. Римским воинам предстояло пройти 18 километров с полной выкладкой под палящим солнцем.

Дорога была нехорошей, а готы ещё и подожгли сухую траву, дабы усилить жару.

Сами же германцы ожидали соперника в собственном вагенбурге. Фритигерн послал к Валенту новых переговорщиков, но это были какие-то малые люди, «обыкновенные готы», которых никто как словно бы бы не принял всерьёз. До тех пор пока римская армия сближалась с неприятелем, пока вестготы ожидали схватки, Валент ещё обсуждал с посланцами Фритигерна – не обменяться ли заложниками и не завершить ли дело миром.

Но, в таковой финал никто уже не верил.

Битва началась

Подозревают, что вестготы специально тянули время: во-первых, чем продолжительнее не начиналось сражение, тем продолжительнее маялись римляне от жажды и жары, а во-вторых, умный Фритигерн ожидал возвращения Алатея и Сафрака. Те отправились за фуражом, и за ними уже отправили.

Два римских отряда без приказа начали бой, после этого втянулись остальные. Рихомер постарался предложить себя в качестве заложника, но это уже никому не было необходимо. Неожиданно римляне осознали – соперник значительно более бессчётен, чем представлялось.

Конники Алатея и Сафрака, которых не было при начале столкновения, вмешались в ход сражения совсем нежданно для римлян.

Как будто бы из засады остготы и аланы обрушились на правый фланг римлян, смяли его, возвратились назад, обошли римлян и напали на левое крыло.

Римская кавалерия не устояла, и «неприятель сделал натиск массой». Пехота осталась без прикрытия. Вернуть боевой порядок римлян было уже нереально.

В красивом рассказе Марцеллина мелькают смешавшиеся в кучу люди и кони: в давке, пишет историк, нереально было кроме того поднять руку с клинком, а почва стала скользкой от крови.

По одной из предположений, в то время, когда армия Валента обратилась в бегство, император укрылся за собственными гвардейцами, каковые отбивались от готов продолжительнее всех, но в итоге все погибли

Наконец, «…люди обратились к последнему средству в безнадёжных положениях: непоследовательно побежали, кто куда имел возможность». Примеру легионеров последовали и кое-какие из предусмотрительных начальников: поле боя покинули Рихомер и Сатурнин. Среди погибших именуют Траяна и Себастиана, и ещё 35 трибунов.

Валент стал, думается, единственным римским императором, о котором с полным правом возможно сообщить «пропал без вести». По различным предположениям, его поразила стрела, он погиб от ран либо сгорел в подожжённой германцами хижине, в которой пробовал скрыться… В любом случае, будущее его малоизвестна – труп обнаружен не было.

Адрианопольские итоги

В эмоциональной и очень популярной книге Франко Кардини «Истоки средневекового рыцарства» Адрианополь продемонстрирован собственного рода точкой отсчёта: с Адрианополя торжество наездника над пехотинцем стало непреложным. В целом данный миф выглядит так: римский легионер, пеший и без штанов, неожиданно был лицом к лицу с безжалостным солдатом, конным и в штанах. Оружие легионера – клинок из нехорошей стали, предназначенный лишь для нанесения колющих ударов в пешем строю, у варвара – клинок из хорошей стали, долгий, и им возможно и колоть, и рубить.

Кардини постарался пробраться в мысли римских самого императора и солдат Валента на протяжении роковой битвы при Адрианополе:

«…Неожиданно конница дикарей ринулась в наступление с фланга, взломала римские последовательности, топча копытами поверженные тела… Возможно было лишь бежать… За спиной – стук копыт, горячее дыхание разъярённых коней… Какие конкретно мысли мелькали тогда в головах обезумевших от страха воинов?.. Митра, торжествующий над чёрными силами, галльская Эпона – все эти божества… были наездниками. Их лютый неприятель – пеший… Вот он, юный всевышний, верхом на коне, в сиянии солнца и клубах пыли, как будто бы осенённый нимбом славы.

Всевышний явился из степи, дабы стереть с лица земли пешего воина. На умирающего легионера нисходит прозрение – будущее не за Римом… Такова месть, которую творит кентавр».

Всё это поэтично и красиво, но вряд ли справедливо: ни брюки, ни конница не являлись для римских легионеров чем-то экзотическим и поражающим воображение. Делать из Адрианопольской трагедии вывод о превосходстве кавалерии над пехотой как минимум неправильно, но схема, само собой разумеется, прекрасная.

Весьма интересно также подчернуть, что Фритигерну по большому счету толком не удалось воспользоваться собственной столь победой. Сперва варвары решили захватить Адрианополь, где, как мы не забываем, пребывала казна.

По окончании ужасной безлунной ночи, в то время, когда в темноте всегда слышались стоны раненых и умирающих людей, аланы и готы окружили Адрианополь со всех сторон. Стычки под стенками не прекращались, но делу очень сильно помешал неприятный эпизод с перебежчиками. Человек триста из пребывавших на римской работе вышли из города, хотя перейти к Фритигерну, но варвары не осознали их намерений и, перед тем как те успели что-либо растолковать, перебили всех до единого.

Затем «пятая колонна» в Адрианополе (в случае если таковая имелась) больше никак себя не проявляла.

С 10 по 12 августа готы пара раз пробовали штурмовать город, но бесполезно. Римляне удачно применяли собственные метательные орудия. Особенно яркое впечатление создавали огромные камни, каковые метал в толпу штурмующих «скорпион» – «род орудия, которое в просторечии зовется онагром».

Горельеф на саркофаге III века н.э. изображает сражение между варварами и римлянами (Национальный римский музей)

В итоге, как и пара лет назад, Фритигерн отступился от Адрианополя. Удержались и другие города – Филиппополь и Перинф. Но, идти на Перинф готы кроме того не отважились – но разграбили плодородные окрестности.

Оттуда Фритигерн со своим воинством, к которому присоединились кроме этого отряды гуннов, двинулся к Константинополю. У самых ворот, к каким Олег Вещий через пятьсот с лишним лет прибьёт собственный щит, случился легендарный эпизод, что произвёл яркое впечатление кроме того на гуннов и германцев.

Неожиданно из города вышел отряд сарацин, и один из солдат (именуют его имя – Назир), полуголый, с копной долгих волос, неожиданно набросился на германцев, схватил одного, перерезал ему горло и начал с рычанием выпивать его кровь.

Затем готы отошли и серьёзно призадумались: громадный город, высокие стенки, несчётное население, готовое дать отпор захватчикам, метательные орудия, с силой которых варвары уже сталкивались, – всё это вынудило их отказаться от начального замысла.

Помимо этого, они опять начинали испытывать недочёт в продовольствии. Брать города они пока не умели, подчинить территорию, по которой двигались, не могли, а грабить было больше нечего, и войско Фритигерна, сплочённое для Адрианопольской битвы, опять распалось на множество банд.

Как перевоплотить асоциальные элементы в продуктивную силу, как ассимилировать переселенцев и чужаков, превратившихся в настоящее и бандитов бедствие для римских провинций? Эту задачу будут в ближайщее время совместно решать умный, предусмотрительный готский вождь Фритигерн и новый император Восточной империи Феодосий, «приятель готского народа и мира».