«Ничего не может быть презреннее китайской военной силы…»

В десятнадцатом веке Китай неоднократно становился довольно лёгкой добычей для армий западного образца. Отчего же богатая и самая многонаселённая империя с старейшими традициями государственности появилась в таком незавидном положении?

Полтора века без войн

Племена маньчжуров подчинили себе Китай в годы, в то время, когда в Российской Федерации царствовал папа будущего императора-реформатора Петра I. Как раз тогда сложилась военная совокупность маньчжурской семействе Цин, просуществовавшая практически без трансформаций до начала ХХ века. Армия пекинского императора складывалась из восьми маньчжурских, восьми монгольских и восьми китайских «дивизий», сведённых в восемь корпусов-«флагов», любой со своим цветным знаменем.

Этнических маньчжур было немногим более 3% от числа населения Цинской империи, но костяк сухопутной армии составляли как раз они и родственные им племена солонов и тибо. Вторую ступень в имперской иерархии занимали монголы, за ними шли китайские коллаборационисты-«ханьцзюнь», помогавшие маньчжурам ещё до окончательного покорения Китая, и только после этого — остальные китайцы. Кроме гвардии «восьми флагов» были созданы и местные гарнизонные и охранные армии из китайцев, не входившие в привилегированную совокупность «восьми флагов» и именовавшиеся «армиями зелёного знамени».

Маньчжурский «генерал» из «восьмизнамённой» гвардии, фото XIX века

В семнадцатом веке военная организация маньчжур не очень сильно отставала от современного ей европейского уровня. Но скоро империя Цин достигла собственных «естественных» границ — «Срединное государство» и вассальные ей более не сильный «безжалостные племена» со всех сторон окружали практически пустынные и труднопроходимые просторы мирового океана, северной тайги, южных тропиков и высочайших в мире гор Гималаев.

Полтора века маньчжурский Китай не сталкивался с соперником, владеющим развитой техникой и военной организацией. Европейские державы были отделены далёкими морями и до начала эры парового флота просто не имели возможности перебросить достаточные силы к границам Поднебесной. Русский же империя впредь до XX века ни при каких обстоятельствах и не имела на собственных дальних восточных границах современных и бессчётных армий.

Маньчжурские лучники из «восьмизнамённых» армий, фотография XIX века

Незначительные по китайским меркам беспокойства крестьян в отдельных провинциях, да немногочисленные локальные войны с заведомо не сильный и менее развитым соперником на дальних границах – вот и целый боевой опыт империи Цин с конца XVII века и до первого столкновения с европейцами 3 ноября 1839 года.

Наряду с этим 400-миллионный Китай всё эти полтора столетия имел самую многочисленную армию мирного времени на планете. В то время, когда в Европе гремели наполеоновские войны, покой Поднебесной защищал миллион солдат — другими словами, кроме того больше, чем все войска Бонапарта на начало 1812 года, в момент наивысшего военного напряжения Французской империи, осуществлявшей контроль практически всю Западную и Центральную Европу.

Миллионы богдыхана

В перечнях «восьмизнамённой» гвардии числилось 275 тысяч бойцов, всё наследственное военное сословие империи Цин. Треть из них стояла элитными гарнизонами в самые крупных городах по всему Китаю. Ещё порядка 650 тысяч, от 20 до 50 тысяч в каждой провинции, составляли «Войска зелёного знамени», каковые комплектовались из китайцев путём вольного найма и несли работу в местных гарнизонах.

Эти армии делали все административные функции, от чисто военных до полицейских а также курьерских.

Из восьми маньчжурских корпусов-«флагов» старшим считался корпус «Жёлтого с красной каймой знамени», так как в его перечнях числили императора и императорскую фамилию. В данный же корпус входила рота («ниру» по-маньчжурски либо «цзолин» по-китайски) «албазинцев», потомков русских казаков, забранных маньчжурами в плен при продолжительной осаде Албазина (маньчжуры именовали его Якса) в 1685 году.

«Жёлтое с красной каймой» — стяг старшего корпуса-«знамени» из «восьмизнамённых» армий

Столичные «восьмизнамённые» армии имели структуру неестественную и по-средневековому красочную. Ко мне, к примеру, входили: дворцовая гвардия – «Цзинь-цзюнь-ин» и стража летней резиденции – «Юань-мин-юань», стража у императорской усыпальницы – «Шао-лин-цзы-бин» и особенная тигровая рота – «Ху-цянь-ин», в которую включались лучшие стрелки из лука для императорской охоты.

Среди столичного гарнизона был и особенный отряд «тигров» — щитоносцев, одетых в жёлтые полосатые костюмы, под цвет тигровой шкуры. В теории они предназначались для отражения атак неприятельской конницы путём наведения собственными костюмами страха на лошадей – увы, не все лошади знали о существовании тигров.

«Тигровый» солдат из императорской гвардии, рисунок XIX века

Структура провинциальных «Армий зелёного знамени» была более функциональной. Кроме городских гарнизонов они включали два отдельных корпуса, делавших стратегические задачи: «Хо-пяо», занимавшийся поддержанием и охраной в порядке бессчётных плотин на жёлтой реке Хуанхэ, и корпус «Цао-пяо», делавший подобные функции на Императорском канале, главной транспортной артерии центрального Китая, по которой шло снабжение продовольствием северных провинций и Пекина.

«Зелёнознамённые» воины сводились в пехотные «ины» (батальоны) численностью в 500 человек и кавалерийские «ины» (эскадроны) в 250 человек. Из нескольких «инов» составлялись «чжэнь-пяо», бригады, а все войска провинции подчинялись провинциальному главнокому, «ти-ду».

Чёткая действенный контроль и система организации со стороны центрального правительства фактически отсутствовали. «Войска зелёного знамени» представляли собой конгломерат разрозненных полков, гарнизонов и отрядов. условия службы и Уровень подготовки весьма разнились, в зависимости от степени коррумпированности государственныхы служащих различных провинций.

Тут нужно добавить, что китайцы представляются монолитным народом лишь стороннему наблюдателю. В конечном итоге это конгломерат родственных этносов, обычно не осознающих друг друга – к примеру, провинциальные диалекты северного Пекина и южного Гауандуна отличаются посильнее, чем польский языки и русский. Так что в ту эру для многих китайцев перманентная неприязнь с маньчжурскими властями либо соседними кланами была актуальнее любых стычек с далёкими «варварами». В десятнадцатом веке все вести войну с Цинской империей по сути ни разу и не столкнулись с единым Китаем…

Персональный состав «Восьмизнамённой» гвардии приобретал высокое содержание: рядовые столичных частей по 4 ляна серебра в месяц, артиллеристы – 3 ляна, рядовые – 1,5 ляна. Помимо этого, любой «восьмизнамённый» унтер и солдат-офицер приобретал 22 мешка риса в год. Офицерский состав Восьмизнамённых армий приобретал в зависимости от чина от 45 до 80 лян серебра в месяц и соответствующее большое количество мешков риса.

Китайские воины зелёного знамени обходились существенно дешевле – от 1 до 1,5 лян в месяц и всего 3,5 мешка риса в год.

Маньчжур из «восьмизнамённых» армий, рисунок XIX века

Серебряный лян в то время приблизительно равнялся 2 русским рублям серебром. Так, жалованье офицеров и солдат Цинской империи (особенно «восьмизнамённых») заметно превышало служебные доходы офицеров России (не говоря уже о воинах). Но в коррупции и условиях казнокрадства китайские воины «Армий зелёного знамени», по бессчётным свидетельствам современников, вели в полной мере нищенское существование.

Армейский бюджет Китая в 1812 году составил 51 миллион рублей серебром (25 200 275 лян серебра) плюс такая неопределяемая сейчас сумма как 5 608 676 мешков риса. Кроме того без этих мешков эта сумма соответствует прямым армейским расходам России в том году, в то время, когда французы сожгли Москву.

Так, с цифрами у Китая было всё в порядке. Хуже было второе – его огромная армия оставалась полностью средневековой. Уровень бронетехники и тактики соответствовал в лучшем случае европейской Тридцатилетней войне (1618–48 гг.).

«Но вот приближается к ним от запада сосед…»

Один из первых русских китаеведов Захар Леонтьевский в первой половине 20-ых годов XIX века замечал стрельбы и ежегодный смотр «восьмизнамённой» гвардии в окрестностях Пекина. По описанию виден обычный для европейской тактики XVI–XVII столетий «караколь»: последовательные залпы сменяющихся последовательностей в глубоком построении стрелков. Обрисованные винтовки – обычная фитильная аркебуза XVI столетия, употреблявшаяся в Европе ещё до появления тяжёлых мушкетов.

Ствол маленький «в аршин», другими словами более чем на 40 см меньше русского пехотного ружья эры войны с Наполеоном. Калибр кроме этого мельче европейского тех лет (15 и 18 мм соответственно).

Характерно, что китайскими стрелками не употреблялся шомпол — пуля в ствол. Подобные «аркебузы» и тактика их применения разрешали развить достаточно громадную скорострельность при никакой меткости и малой дальности. Довольно малый калибр, соответственно небольшой вес заряда и пули не разрешали действенно пробивать доспехи, чем и разъясняется сохранение средневековых лат на вооружении маньчжурской армии до второй половины XIX века.

«Аркебузиры» империи Цин, китайский рисунок XIX века

Кроме маньчжурских «аркебузиров» Захар Леонтьевский обрисовывает отряды пеших и конных лучников. Наровне с маленькими пехотными винтовками солдаты империи Цин применяли и весьма долгие, до 2 метров и калибром 20–25 мм, в большинстве случаев стрелявшие сходу несколькими пулями. Столкнувшись с таким оружием на протяжении Первой опиумной войны, британцы, отыскав в памяти европейское Средневековье, именовали его «гингальсом».

При стрельбе такое тяжёлое ружьё обслуживалось двумя бойцами. Один клал ствол на плечо и хорошо фиксировал его при помощи жгута, второй стрелял. По свидетельстам очевидцев, из-за примитивности большого количества и фитильного устройства некачественного пороха, используемого для выстрела из для того чтобы «гингальса», лица многих стрелков носили следы пороховых ожогов.

Не лучше обстояло дело и с артиллерией. Русский дипломат Егор Ковалевский, посетивший Пекин в 1849–51 гг., покинул любопытное описание ежегодных учений столичных артиллеристов из «восьмизнамённых» армий:

«Орудий было до двухсот, но что за орудия! Привезённые на поле пушки увязываются канатами; иные легко к брусьям, положенным плашмя, иные к лафетам, в случае если лишь возможно назвать лафетами эти некрасивые одноколки, колёса которых врываются до половины в рыхлую почву, дабы откат не был весьма силён». По описаниям Ковалевского стреляли китайцы «без диоптра, на глаз, подбивая клинья спереди либо позади, притягивая верёвкой вправо либо ослабляя влево».

Как видим, это кроме того не эра Тридцатилетней войны. Что-то подобное было в сражении при Павии либо у Ивана Грозного на протяжении взятия Казани за четыре века до обрисовываемых событий.

Застою в армейском деле содействовала и господствовавшая в Китае неоконфуцианская идеология, честно вычислявшая Поднебесную единственным центром мира и отвергавшая каждые заимствования у родных либо далёких «дикарей». Новый XIX век «стали, электричества и пара» Китай, в лице Цинской империи, формально встретил в зените могущества – не считая современной территории, включая Тибет, Синьцзян и Тайвань, его границы охватывали Монголию, Корею, Вьетнам, Бирму, Непал, сейчас российское Приморье и российскую Туву. Но незадолго до столкновения с европейцами вооружённые силы Китая оставались по сути всё той же армией, с которой маньчжурский альянс племён покорял империю Мин два века тому.

Неудивительно, что современник наполеоновских войн, русский подданный, американец ирландского происхождения Пётр Добель (Питер Дюбель), посетивший Китай по торгово-дипломатическим делам в 1818 году, покинул первое в Российской Федерации того времени и весьма показательное описание цинского войска:

«Ничего не может быть презреннее устройства китайской военной силы… Оружие китайской пехоты имеется: долгие пики, ружья с фитилями, маленькие сабли… Конница их кроме этого имеет сабли; но наилучшее их оружие сущность стрелы и лук… В армии богдыхана числится свыше миллиона солдат. Это возможно и справедливо, но положительно могу уверить всех, что нигде и ни при каких обстоятельствах не существовало войска, при таковой многочисленности столь не сильный и неспособного защищать государство и столь совсем несведущего в воинском мастерстве. Я уверен, что любая европейская держава, в случае если б лишь решилась воевать с китайцами, имела возможность бы очень легко покорить страну сию; и я сохраняю надежду ещё дожить до этот эры…»

Надменный, но наблюдательный европеец Дюбель был хорошим аналитиком и вправду дожил «до этот эры», в то время, когда, точно не без удовлетворения, просматривал известия о Первой опиумной войне. Пока же, за четверть века до столкновения Английской и Китайской империй, он пророчествовал: «Долгосрочный мир, коим наслаждаются китайцы, большое количество содействовал к ослаблению духа и растлению нравов бодрости и мужества. Возможно, нет в свете народа менее агрессивного, как китайцы.

И если бы Китай не был окружён слабейшими соседями и морем, то бы в далеком прошлом сделался добычею первого отважного завоевателя. Но вот приближается к ним от запада сосед, которого должны они страшиться и против которого нет никакой обороны. Я разумею англичан в Ост-Индии, владения их придвинулись уже к самим границам Китая…».

Продолжение направляться

Литература:

Леоньтевский З. Громадный смотр дайцинских (китайских) армий 3 ноября 1824, издание «Северная пчела», 1832, №№266, 267
Иакинф (Бичурин). Китайские армейские силы. Издание «Сын Отечества», 1840, том V, № 2.
Китайское войско и его огнестрельное оружие. Издание «Библиотека для чтения», 1840, №38.
Ковалевский Е. Путешествие в Китай. Части 1–2. СПб.: Тип. Королева и К, 1853.
Мертваго Д. Очерк морских войн и сношений европейцев с Китаем по 1860 год, СПб.: 1884.
Путята Д. Китай. Очерки географии, экономического состояния, административного и военного устройства Серединной империи и военного значения пограничной с Россией полосы. СПб.: Военная типография, 1895.
Фань Вэнь-Лань. Новая история Китая. Том I, 1840–1901 гг. М.: Издательство зарубежной литературы, 1955.
Бутаков А.,Тизенгаузен А. Опиумные войны. Обзор войн европейцев против Китая в 1840–1842, 1856–1858, 1859 и 1860 годах. М.: Изд-во АСТ, 2002.
Добель П. Путешествия и новейшие наблюдения в Китае, Маниле и Индо-Китайском архипелаге. М.: Изд-во Восточный Дом, 2002.