Дин не для того возвращался из Ада, проторчав в том месте сорок лет, дабы найти собственного небольшого фактически Антихристом. Видит Всевышний, не для того!
Лишь в мотельном номере для молодоженов на Дина наблюдает совсем не его Сэмми. Тот, кто замахивается и бьет кулаком по лицу, вытряхивая душу, уже не младший брат с щенячьим взором, что лез к Дину в кровать лет до десяти, пока он не запретил, сообщив, что Сэмми уже большой.Не тот, кто спустя время нарушил запрет и по окончании очередной безумного охоты, в то время, когда оба были на адреналине, снова нырнул к Дину под одеяло и трахнул себя его участником…
Но не то, дабы старший был против тогда.
И по сей день с наслаждением повторил бы…
От ощущения, что Сэм оседлал его бедра и прижал к полу, у Дина фактически поднялся. До всецело поднялся не дотягивало, по причине того, что младший не просто сидел на нем, и вдобавок и хорошо лупил в праведном бешенстве. Совсем озверел.
Того смотри, крылышки тёмные на пояснице прорежутся, сила египетская!
Из-за мигнувшего на мгновение света Дину показалось, что крылья с громадными мягкими перьями за спиной имеется.
Но он не стал заморачиваться по этому поводу, а воспользовался моментом и столкнул с себя Сэма, заставляя упасть на пояснице.
Тот нежданно вскрикнул: выяснилось, упал тяжелой тушей на раму, из которой торчали осколки зеркала, и пропорол стеклом обе лопатки.
Как символично, – подумалось Дину, – практически Люцифер с обломанными крылышками.
Он и сам не осознавал, какого именно ляда дались ему эти крылья, но идея возбудила и остудила желание драться. Вместо этого Дин протянул брату руку, усаживая в постель. Широкая – для новобрачных же.
И плевать, что номер разнесли: гардину со шторами оборвали, обои ободрали – те сейчас висели клоками…
Фигня это, а вот из поясницы Сэмми торчит стекло.
Дин садится позади и с опаской вытягивает сперва первый осколок, позже второй, думая, что раны страно симметричны:
– Сними рубаху, обработать нужно.
– Ты этим желаешь заняться? – Сэм разворачивается и толкает его в постель. Не очень сильно, скорее, легко с уверенностью. Знает, гад, что Дин желает его.
Желает зарыться пальцами в отросшие волосы, целовать, вылизать раны и по большому счету вылизать всего… проводить языком по скулам, опускаясь по шее к груди, задеть соски, вычертить губами несколько знаков Еноха на подтянутом животе, замереть у паха, вынудить просить.
Умолять, дабы Дин отсосал, быть может, сделал римминг. Смазки-то все равно нет…
Сейчас член вправду поднялся так, что кроме того больно. А Сэм стянул рубаху, расстегнул джинсы, наклонялся нарочито медлительно, дразнясь… по-блядски облизнул губы.
Дин не выдержал. Раздевался с таковой скоростью, с какой воины в казармах обязаны наряжаться, притянул Сэма к себе, усаживая на бедра и ощущая, как соприкасаются их члены.
Горячо…
Вместо поцелуя Дин коснулся губ брата пальцами. Тот принялся их посасывать, втянув в рот.
Сладко…
Позднее они практически кусались, целуя друг друга до крови, пока Дин растягивал Сэма. Тот впился ему зубами в плечо, в то время, когда старший быстро вошел, раскрывая участником упрямые мускулы, не в силах терпеть и сопротивляться искушению…
Неистово…
Дин двигался быстро, как будто бы не трахая, а наказывая, Сэм практически выл, а не стонал, насаживался до упора, прогибаясь, подставляясь под руки Дина, сжимая его бока до синяков, кусаясь, вдавливая брата в мягкий матрац. А тому безумно хотелось коснуться губами ровных ран, слизать со поясницы кровь, убедиться, что не было в том месте никаких тёмных крыльев, и по венам брата течет та же красная жижа, что и у него – одна на двоих!
Безумно…
Он не сдерживается, нащупывает порезы руками и впивается в них пальцами, ощущая, как те мажутся чем-то теплым и склизким. Сэм выгибается, кричит и, к удивлению Дина, бурно заканчивает, сжав его член и практически выдоив из него семя, доведя до желанной разрядки.
Отчаянно…
Сэм сходу отстраняется, поднимается с кровати и уходит.
Не обращая внимания на крики Дина, его просьбы, угрозы и обвинения.
Дин садится в постели, с 60 секунд бездумно наблюдает перед собой и все, что он видит – тёмное окровавленное перо на белых простынях:
– Проклятие…
НОМЕР ВОСЕМЬ
Мы так редко обнимаем друг друга, Дин… лишь по окончании самых страшных ран, самых ужасных и непредсказуемых охот, в то время, когда думается, жизнь висит на волоске, и чудо, в случае если мы можем находиться на ногах либо ползти…
Кроме того на протяжении секса мы не разрешаем себе объятий. Это необычно, правда? Трахаться, как будто бы очумелые, впиваться друг другу ногтями в бёдра, кусать губы и шею, оставлять засосы на животе и груди, шептать нечистые пошлости, но стесняться обнять и поцеловать.
Смешно и до больного горько, Дин.
– Баба, что ли? – одёрнул ты меня, в то время, когда я в первый раз по окончании постельных кульбитов потянулся за таковой привычной в прошедшей судьбе лаской. Отмахнулся, как от привязчивого щенка, и ушел на собственную кровать –
досыпать. Я также тогда заснул.
Следом за тобой.
И наутро кроме того не думал сказать, как бы мне хотелось проснуться с тобой под боком, иметь возможность прикоснуться не чтобы промыть и заштопать рану либо перебинтовать выбитую ключицу, а просто так – ощутить тепло, знать, что ты жив, что я жив, что мы совместно, и всё в норме. Осязать это, осознаёшь?
Но я же не баба…
Лишь знаешь, вот на данный момент, в этом полуразвалившемся доме, истекая кровью и зная, что протяну совсем недолго, мне глубоко плевать, как сопливым есть мое желание обнимать тебя!
Да, приходить ко мне, ничего не зная об данной твари, было глупо.
Абаас – какой-то гребаный арабский дух, невидимый отечественному глазу, но, говорят, чертовски ужасный на морду. Эту тварь не берет, как выяснилось, ни дерево, ни соль, ни серебро, ни железо. А вот он отлично может проделывать сквозные дыры в боках глупых охотников.
Задницей чуял, что все кончится не хорошо, но ты, залихватски тряхнув обрезом, рванул грудью на амбразуры. И что мне оставалось? Также вломиться в эту развалюху.
Следом за тобой.
Я видел, вбегая, как по твоей пояснице в мгновение расползается темно-красное пятно, как ты неестественно звучно вскрикиваешь и практически падаешь, отхаркивая кровавые сгустки, как хрипишь и закрываешь глаза, не хотя, дабы «твой Сэмми» прочел в них боль. Чуть успеваю подхватить обмякшее тело, как мне в бок также впивается что-то острое, и я фактически слышу звук треснувшей ткани, лопающейся кожи, рвущегося мяса… Валюсь на разобранный пол, прямо на какие-то колючие гнилые щепки, но небольшие занозы вряд ли уже что-то усугубят…
Приятный бонус только в одном – ты падаешь на меня, и я успеваю одной рукой прижать тебя к себе, прильнуть телом к телу, ощущая на пальцах липкую теплую кровь, а второй – сжать твою ладонь.
Из последних сил тянешь руку, сжимаешь слабые пальцы на вороте моей толстовки, кладешь голову мне на грудь:
– Забудь обиду, Сэмми… я нас подвел, – и обнимаешь меня. Сам. Совсем слабо, теряя сознание.
А мне вот думается, что грудь сдавило тяжелым прессом – не могу сделать вздох, и выдохнуть также сил нет.
Из-за чего раньше мы отказывали себе в вечно нужных прикосновениях?
– Дин? Дин… – мягко касаюсь маленького ежика мягких волос и непослушными пальцами провожу дорожку от твоего виска к шее – в том направлении, где обязана биться узкая нитка пульса, шепча, что твое сердце все еще со мной.
И не ощущаю ничего.
– Ди-и-ин! – вою, хриплю, сжимая твою ладонь, гладя по плечу и опасаясь скользнуть ниже – к рваной ране на пояснице. Пояснице, которая постоянно прикрывала меня, стеной появляясь в первых рядах и защищая от любой опасности. А вот я твою заслонить не смог. – Дин, забудь обиду!
Забудь обиду меня!
Не уходи, Дин!
Ты всегда куда-то торопился – охотиться, трахаться, бухать, ехать… ты торопился жить, как будто бы зная, как мало нам отпущено. А я снова не смог угнаться…
Держу твою холодеющую ладонь, прижимаюсь поближе, не ощущая больше не сильный хватки родных рук и из последних сил шепчу:
– Засыпай, братишка! Любимый мой…
Я – следом за тобой…
Создатель №10. София Турова
Текст 6.
Дина разбудили стоны Сэма.
Он не сходу сообразил, в чем дело; остановившись, слушал краем уха издаваемые младшим братом звуки и думал, думал, думал.
«Сэ-э-эмми, — в мыслях качал он головой, — вот так как бесстыдник, а».
И лишь в то время, когда липкая сонливость совсем покинула тело, Дин различил в голосе Сэма то, что не расслышал спросонья. Кратко выругавшись, он быстро скатился с кровати.
Сэм лежал на пояснице, разметавшись по всей постели: раскинув в стороны длиннющие руки-ноги, запрокинув вверх голову и расплескав по подушке чёрные вьющиеся волосы. Он жмурился во сне, поджимал губы, стенал и мотал головой, слабо вздрагивая.
Дин оперся рукой об изголовье кровати:
— Сэмми. Сэм!
Сэм дернулся, задышал чаще, но не проснулся.
Дин нахмурился. Линия, он должен был додуматься, что по окончании вчерашней охоты у небольшого будут кошмары! Но он так устал, что без сил упал дремать по окончании отъезда отца, кроме того не переодевшись, как и Сэм.
Дин сжал рукой плечо Сэма и хорошенько его тряхнул:
— Сэмми!
Тот вскрикнул, панически открыл по-оленьи испуганные глаза и быстро сел.
— Эй, эй, — Дин опять сжал его плечо, — тише, небольшой. Все прекрасно. Легко нехороший сон.
Сэм взбрыкнул, еще не до конца проснувшись, а по окончании рвано выдохнул и сгорбился.
— Я разбудил тебя? Прости.
— Сэм, — укоризненно сообщил Дин. Тот поднял голову и взглянуть на брата сонным, совсем утомившимся взором. У Дина от его вида болезненно сжалось сердце.
Он через силу хмыкнул. – Это же моя работа, забыл?
Присматривать за надоедливым младшим братцем.
— Ага, — изможденно выдохнул Сэм.
Дин закусил губу («Ну что ж ты будешь делать, а? Сэм…») и легким успокаивающим перемещением совершил ладонью по вихрам на его макушке. Коснувшись лба брата, Дин присвистнул.
— Ого, — он озабоченно свел брови к переносице. – Да ты целый горишь.
Дин зашарил рукой на прикроватной тумбочке в отыскивании телефона, попутно врубил лампу, некое время постоял, скоро моргая. Сэм отвернулся от света. Он недоверчиво потрогал собственный лоб и принялся стягивать с себя одежду.
— Я звоню отцу, — сказал ему Дин, нажимая на вызов. – Сообщу ему, что ты вероятнее простудился.
— Так папа уже уехал?
— Да. Ты дремал сейчас.
Гудки все шли, папа не отвечал, а Сэм без финиша зевал и осоловело рукоплескал глазами. Дин подождал еще мало, позже плюнул на все, нашёл в мотельных коробках аспирин и вручил его Сэму.
— Выпивай.
Тот беспрекословно подчинился. Дин отставил безлюдной стакан.
— Тебе необходимо поспать, Сэмми.
Глаза у Сэма слипались, и было видно, что тому весьма хочется лечь обратно. Но он упрямо сидеть .
— Нет.
— Сэм, — грозно понизил голос Дин.
— Я не желаю, дабы мне снова приснился кошмар, — согласился Сэм, повел плечами и отвернулся, опасаясь встретиться с братом взором.
Дин стиснул зубы, глуша бессильный стон, и сел рядом. Он подтолкнул небольшого плечом и улыбнулся, в то время, когда тот-таки развернул к нему голову.
— Я же сообщил: я присмотрю за тобой, Сэмми.
— Я знаю. Давай?
Сэм привалился к брату горячим боком, повозился, устраиваясь эргономичнее, и замолк. Они довольно часто ругались сейчас, так что рушить хрупкое равновесие не хотелось, исходя из этого Дин молчал и ожидал. В то время, когда Сэм начал клевать носом и всем своим немаленьким весом навалился на Дина, тот бережно отстранил его от себя и уложил в постель.
Сэм что-то неразборчиво забормотал, потянулся навстречу и шумно набрался воздуха.
Дин потрепал еще раз небольшого по волосам и укрыл его. Стараясь двигаться как возможно тише, дабы не разбудить Сэма, он потушил свет и желал уже было лечь в собственную кровать, в то время, когда его остановил голос брата – сонный и заплетающийся:
— Хэй, Ди?..
— Что?
— Благодарю. Ты классный старший брат.
— Дремли давай, — улыбнулся Дин.
Кошмары это ночью Сэма больше не мучали.
НОМЕР ДЕСЯТЬ. ДЖ2.
Дженсен лишь намылил голову, в то время, когда в душ ворвался Падалеки. Шарахнувшись от неожиданности, Эклз постарался в один момент проморгаться от попавшей в глаза пены, смыть шампунь с волос и прикрыть собственный хозяйство.
— Какого именно черта ты тут делаешь?!
Джаред будто бы ничего не случилось потеснил его к стенке (к слову, кабинка была не такая уж и громадная для двух здоровых мужиков ростом под два метра) и подставил гриву под благодатный напор душа.
— Джаред!
Нет, само собой разумеется, они с Джеем – лучшие приятели, неизменно и везде совместно, но, линия, не до такой же степени!
Джаред тем временем схватил с полки дженсенов гель для душа.
— Джаред?!
— Что? – недовольно тот отозвался. – Ты меня отвлекаешь.
— Я..? – Дженсен подавился воздухом. – Что за линия?
— Эй, ты сам заявил, что нам необходимо экономить воду. Я проникся твоей речью.
Дженсен закрыл глаза и сделал глубочайший вдох. До тех пор пока он так стоял, Джаред потеснил его еще посильнее под предлогом «ты загораживаешь мне полки, Дженсен».
В то время, когда Эклз открыл глаза, то в первую очередь заметил ровную пояснице Падалеки, блестящую от воды, и его ягодицы. По идее он на данный момент обязан отвернуться либо, например, с криками вылететь из чертовой кабинки, но вместо этого он упрямо поджал губы и, притиснувшись к Джареду, потянулся рукой к шампуню. Голову-то он так и опоздал помыть.
Джаред как-то сходу окаменел и, думается, прекратил дышать.
— Эээ… Дженсен?
— Сейчас ты загораживаешь мне полки.
Джаред гулко сглотнул и Дженсен победно улыбнулся.
Эклз выдавил шампунь прямо на голову и опять притиснулся к приятелю, сейчас уже дабы поставить бутылек на место. Ровно пять секунд Дженсен свободно мылил волосы, а позже места внезапно стало еще меньше, а он был придавлен горячей тушей
Падалеки. Тот еле поменялих двоих местами и сунул приятеля под душ. Дженсен зажмурился и задержал дыхание, ощущая стекающие по лицу мыльные струи.
Джаред совершил по его губам пальцами и прижался в неприятном от пены поцелуе.
Дженсен недовольно рыкнул и Джаред отлип от его губ. Он не легко дышал, лицо его раскраснелось. Дженсен стёр лицо, хмуро буравя взором притихшего Падалеки.
— И что это было?
— Дженсен…
Взор Дженсена сам собой сполз по лицу Джареда, по его губам, шее, все ниже и ниже, пока, наконец, не наткнулся на его возбужденный член. Возможно, необходимо вытолкать Падалеки из ванной, либо наорать на этого извращенца, либо врезать ему, но, линия… Хотелось.
Плюнув на все предрассудки, Дженсен подался вперед и грубо вжался поцелуем в губы чертового упрямца. Джаред ответил тут же, горячо и торопливо. Жадно стиснул руками талию Дженсена, подался бедрами, задвигался в рваном ритме.
Стон Дженсена зародился где-то в горле, низкий и удивленный. Эклз оторвался от губ Джареда с мокрым чмоком, пробежался поцелуями по его шее, вскидывая бедра в ответ. Рукой он спустился ниже и обхватил их с Джаредом в кулак.
Джаред опустил руку следом.
Касаясь друг друга пальцами, они заскользили кулаками по прижатым друг к другу участникам.
Стеклянные стенки душевой кабинки уже давно запотели; было жарко и тесно, но Дженсен не жаловался. Зажмурив глаза от наслаждения, он в унисон стонал с Джаредом, иногда целуя его в губы и ощущая на собственной шее его жадные укусы.
— Ч-линия! – рыкнул он на особенно успешном перемещении руки Джареда, откинул назад голову и кончил. Джаред впился губами в его открытую шею, застонал и также излился, совсем запачкав их руки и животы спермой.
Дженсен расслабленно выдохнул и привалился к Джареду. Тот обнял его и как возможно незаметнее накрыл ладонями задницу. Дженсен вяло пнул его ногой.
— Сумасшествие какое-то, — пробормотал он.
Тёплая вода за это время успела пробежать, и сейчас холодные брызги долетали до поясницы Дженсена. Эклз передернул плечами, отстранился от Джареда и отключил душ.
— Знаешь, а нам нужно чаще экономить воду.
Джаред засмеялся.
НОМЕР ДВА
— Возможно и без этого, Сэм. Я в полной мере могу сам промыть собственные раны.
Сэм шумно набрался воздуха и крепче сжал пальцы на голом плече Дина. Руки у Сэма был холодные, кожа у старшего брата – тёплая, а глаза – злые и чёрные.
— Мне несложно, Дин. Лучше отдохни до тех пор пока. У нас на следующий день тяжелый сутки, тебе необходимы силы.
Пускай у них на данный момент были сложные времена, пускай Дин наблюдает на него волком и огрызается, пускай напоминает об устроенном им, Сэмом, Апокалипсисе, пускай возделываетоколо себя неприступные стенки, — для Сэма эти стенки нерушимы, но прозрачны. Он видит, как не хорошо Дину, так что легко обязан оказать помощь ему не погрязнуть во всем этом. И постараться загладить собственную вину, само собой разумеется.
Сэм коснулся намоченной в спирте ваткой широкой ссадины на лбу, и Дин приглушенно зашипел через зубы.
— Стремительнее, — процедил он.
Сложные времена, да. И за каким линией Дин позвал его тогда обратно? Ему все равно кроме того на то, что Сэм – костюмчик Люцифера, он лишь грубит и прицельно бьет словами.
Его как будто бы подменили.
Кисть Сэма задрожала; его рука соскользнула, и он чуть не заехал проспиртованной ватой Дину в глаз. Тот отпрянул, выругавшись, и чуть не сверзился на пол с табурета. Сэм закрыл глаза и медл
Удивительные статьи:
- Общая характеристика средств обучения истории и обществознания
- Первые аудиторы российской империи: учреждение службы и особенности деятельности
- Древнейшие памятники церковного права
Похожие статьи, которые вам понравятся:
-
Дневники стефана: истоки. глава 24
25 сентября, 1864 Говорят, любовь может превозмочь всё. Но может ли она преодолеть веру отца вто, что Кэтрин и ей подобные имеется бесы и демоны? Я не…
-
Значит, ничего в случае если выпить вот это? — Задал вопрос Оливер, говоря о коктейлях, стоящие перед ними. Один из них смотрелся так, как будто бы в его…
-
Основные элементы подготовки 8 страница
— Так ты… — изумленно сообщила я. — Я — Урбат, — он выпрямился. Пересек разделявшую нас мостовую и положил собственную мозолистую ладонь на мою руку. —…
-
Вечное молчание гор, словно мудрое напоминание 9 страница
Монстры недовольно заурчали… –Вы вторглись на отечественную территорию, – продолжала она, – и я требую, дабы вы убрались из этого, в соответствии с…
