Отречение николая ii: было или не было?

Самодержавие в Российской Федерации пало. Завершилась трёхсотлетняя эра правления семейства Романовых. Русская императорская армия была обезглавлена.

Все эти большие события пришлись на 2 (15) марта 1917 года.

Тогда, в салон-вагоне царского поезда на станции в Пскове император Николай II подписал отречение от престола.

Это событие сейчас окружает паутина домыслов и версий. писатели и Историки спорят о обстоятельствах фатального поступка царя. Звучат кроме того версии о том, что отречения не было.

Эта статья – попытка разобраться в этом очень сложном историческом вопросе.

«Заговор генералов»

Одной из самые расхожих догадок о обстоятельствах отречения есть так называемый «заговор генералов» – армейский переворот, предпринятый вершиной флота и армии. Главными фигурами в данной партии считаются А. И. Гучков и генерал М. В. Алексеев. Но, во-первых, неужто начальнику штаба Ставки было нечего делать, не считая как руководить подготовкой свержения царя в условиях тяжелейшей войны?

Вдобавок, направляться не забывать, что Алексеев был достаточно конфликтным армейским администратором, непростым во взаимоотношениях. Это воздействовало и на кадровые ответы в вершине армии — к примеру, трения между ним и Ю. Н. Даниловым не разрешили последнему остаться во главе Главного управления Генштаба. В переписке с сыном Алексеев высказывался о сотрудниках в полной мере конкретно:

Не хорошо трудился Радко, ещё хуже Добророльский, появлявшийся негодным начальником штаба. Иванов обратился за это время совсем в мокрую курицу, Драгом[иров] изнервничался и заменён вторым.

Генерал Михаил Пустовойтенко, Николай II, генерал Михаил Алексеев

Начальника Главного артиллерийского управления генерала А. А. Маниковского обвиняли не только в участии в заговоре против царя, но и в причастности к масонству. В это же время сам он от предложения стать армейским диктатором в начале Февральской революции категорически отказался. И это неудивительно, в случае если ознакомиться с его письмами, написанными полугодом ранее:

Неужто около Правителя нет для того чтобы верного и правдивого слуги, что прямо и открыто доложил [бы] ЕМУ, что так дальше длиться не должноА так как пожар УЖЕ ГОРИТ, и лишь слепцы, да заведомые неприятели Царю не видят его…

Наконец, кроме того сам Гучков потом признавался: «Никого из больших армейских к заговору привлечь не удалось». Но доподлинно известен и второй факт: 2 (15) марта Алексеев разослал командующим флотами и армиями весточки, запросив их мнения о возможности отречения Николая II. В случае если ими и двигало рвение низвергнуть корону и переустроить Ветхий Свет, то оно проявилось так:

Начальник штаба Ставки генерал-адъютант М. В. Алексеев — впредь до вечера 28 февраля усердно трудился над замыслом усмирения питерских беспокойств, а уже на следующий день по окончании отречения Николая II признавался собственному генерал-квартирмейстеру А. С. Лукомскому:

Ни при каких обстоятельствах не забуду обиду себе, что поверил в честность некоторых людей, послушался их и отправил весточки главнокомом по вопросу об отречении правителя от престола.

Главноком армиями Северного фронта генерал пехоты Н. В. Рузский — глубоко сожалел, что «в собственной долгой беседе с правителем вечером 1 марта поколебал устои Трона, хотя их укрепить…», до конца своей жизни не имел возможности без беспокойства сказать о «ужасных днях 1 и 2 марта».

Николай II с генералами Янушкевичем, Рузским и Брусиловым

Командующий Черноморским флотом адмирал А. В. Колчак — из всех адресатов Алексеева он единственный 2 марта не поддержал ультиматум царю. После этого, в разгар революционных событий на Черноморском флоте, Колчак в качестве протеста против изъятия оружия у постановления и офицеров Делегатского собрания армии, рабочих и флота об их аресте 6 июня 1917 г. добровольно сдал собственную должность.

Полтора месяца спустя он, не хотя принимать участие в политических играх, в составе русской морской миссии при американском флоте отбыл В США. Достаточно необычные проявления рвения к власти в то время, не правда ли?

Командующий Петроградским армейским округом генерал пехоты Л. Г. Корнилов стал первым революционным генералом, 7 марта 1917 г. арестовав императрицу Александру Фёдоровну, но потом не скрывал:

Я ни при каких обстоятельствах не был против монархии, поскольку Российская Федерация через чур громадна, дабы быть республикой. Помимо этого, я – казак. Казак настоящий неимеетвозможности не быть монархистом.

Эта сумма фактов ставит под сомнение версию о армейском перевороте. Вместе с тем сомневаться не приходится: Николай II отрёкся от престола под гнётом не только событий, но и военной вершины страны.

Но были и генералы, непременно оставшиеся верными императору. Среди них обычно упоминается генерал от кавалерии, генерал-адъютант Гусейн Али Хан Нахичеванский. От его имени, но без его ведома начальник штаба Гвардейского кавалерийского корпуса генерал барон Винекен послал Николаю II собственную весточку – с выражением готовности и преданности прийти на помощь.

Однако, корпус вместе с начальником присягнул Временному правительству чуть более семи дней спустя. Тогда-то Хан Нахичеванский и в самом деле послал весточку — действительно, направленную министру обороны А. И. Гучкову и следующего содержания:

Довожу до сведения Вашего, что ещё до дня присяги вся гвардейская кавалерия от старшего генерала до последнего была и имеется преисполнена жажды положить жизнь за дорогую Отчизну, руководимую сейчас новым правительством.

По прошествии ещё нескольких суток свёл счёты с судьбой подлинно оставшийся верным короне Винекен.

Отречение: to be or not to be

Недавно появилась и закрепилась в отечественной публицистике совсем авангардная теория: отречения Николая II не было, текст – подлог. Последовательность историков и писателей поддержали её, другие авторы – отвергли как измышления. В это же время эта мысль дезавуируется фактически по каждому из пунктов.

В первую очередь, отречение объявляют фальшивым из-за его подписи и оформления Николая II, поставленной карандашом. Первым на ней много лет тому назад заострил внимание писатель Валентин Пикуль, написавший в собственном романе «Моонзунд»: «Николай же подписал акт отречения не чернилами, а — карандашом, словно бы это был перечень нечистого белья, сдаваемого в стирку». Как именно писательская метафора стала доводом в научной полемике – неизвестно.

Та самая карандашная подпись

Второй аргумент contra об аутентичности первых экземпляров отречения императора гласит: два автографа с двух различных страниц «отречения» полностью аналогичны. Возможно высказать предположение, что Правитель за время правления или выработал только устойчивую подпись с уникально похожими росчерками, или подписи нанесены кем-то вторым под копирку, либо же через стекло.

Это предположение не подкрепляется результатами графологической экспертизы: его приверженцы ограничивались наложением слоёв с несколькими автографами в графических редакторах на собственных ПК. Сверка с более ранними автографами Николая II обнаруживала определённую отличие в начертании – и этого появилось достаточно для прочной конспирологической базы. Но кроме того автографы царственных особ в течение судьбы не являлись константой.

Это наглядно демонстрирует эволюция автографов Наполеона Бонапарта.

Как изменялась подпись Наполеона Бонапарта

Как бы то ни было, в самый раз задаться вопросом: отчего Николай Романов, уже отрёкшийся от престола, никому не поведал об подлинной подоплёке событий? Приверженцы версии «отречения не было» утверждают, что в течение последующих полутора лет царь пребывал в информационном вакууме. Те же, кому он имел возможность открыться, якобы были убиты.

Но в конечном итоге Николай II поведал о собственном отречении ещё как минимум одному человеку. Причём более чем равному ему. И не убитому, а мирно умершему в Дании.

Обращение, очевидно, о его царственной матери – Марии Фёдоровне (Дагмар).

Мария Федоровна с сыном Николаем II на борту яхты «Штандарт»
Источник: vokrugsveta.ru

Ежедневники Марии Фёдоровны, конкретнее – интересующая нас памятная книжка за 1917 г. (начатая 1 января и оконченная 24 апреля 1917 г.) отложилась в Национальном архиве РФ и до 1998 г. ни при каких обстоятельствах не была опубликована. Записи в ней вдовствующая императрица вела на своём родном датском языке. Данный источник в первый раз был распознан и переведён на русский язык в 90-е гг. большим экспертом, вице-президентом Русском ассоциации историков Первой Мировой, кандидатом исторических наук Ю. В. Кудриной.

3 марта 1917 г. Мария Фёдоровна, определив об отречении Николая II и будучи, по словам великой княгини Ольги Александровны, «вне себя», отправилась в Могилёв. В Ставке, куда она прибыла вместе с зятем, князем Александром Михайловичем, она в последний раз встретилась с сыном. Слово ей:

4 (17) марта 1917 г.: …в 12 часов прибыли в Ставку в ураган и страшную стужу. Дорогой Ники встретил меня на станции… Горестное свидание! Он открыл мне собственное кровоточащее сердце, оба плакали…

Бедный Ники поведал мне обо всех ужасных событиях, произошедших за два дня. Сперва пришла весточка от Родзянко, в которой говорилось, что он обязан забрать всё с Думой в собственные руки, дабы поддержать порядок и остановить революцию; после этого – дабы спасти страну – внес предложение образовать новое правительство и… отречься от престола в пользу собственного сына (поразительно!). Но Ники, конечно, не имел возможности расстаться со своим сыном и передал престол Мише!

Все генералы телеграфировали ему и рекомендовали то же самое, и он… подписал манифест. Ники был неслыханно спокоен и величествен в этом плохо унизительном положении…

Ещё одно свидетельство отречения Николая II распознала исследовательница житий новомучеников Нина Карповна Зверева, сестра Сестричества во имя преподобной мученицы Елизаветы Фёдоровны при храме Св. Митрофана Воронежского. Она совершила огромную работу в Национальном архиве РФ по изучению наследия царской фамилии.

В итоге ею был опубликован ежедневник протоиерея Афанасия (Беляева), настоятеля Фёдоровского собора в Царском Селе. Вот как о. Афанасий обрисовывал исповедь царской семьи 31 марта 1917 г., среди них и самого Николая II:

По окончании прочтения разрешительной целования и молитвы Креста и Евангелия своим неумелым словом успокоения и утешения, какую имел возможность я влить отраду в сердце человека, злонамеренно удалённого от собственного народа и в полной мере уверенного до этого времени в правоте собственных действий, клонящихся ко благу любимой Отчизны?

В то время, когда сообщил я: «Ах, Ваше Величество, какое благо для России Вы бы сделали, давши в своё время полную Конституцию, и тем бы выполнили желание народа. Так как Вас, как Ангела хороша, мира и любви, приветствовали все». На это с удивлением ответил он: «Неужто это правда!

Да, мне поменяли все.

Мне заявили, что в Петрограде бунт и анархия, и я решил ехать: не в Петроград, а в Царское Село и с Николаевской дороги свернуть на Псков, но дорога в том направлении уже была прервана, я решил возвратиться на фронт, но и в том направлении дорога была прерванной… И вот один, без близкого советника, лишённый свободы, как пойманный преступник, я подписал акт отречения от престола и за себя и за Наследника сына. Я сделал вывод, что в случае если это необходимо для блага отчизны, я готов на всё. Семью мою жаль!» И капнула тёплая слеза из глаз слабохарактерного страдальца…

Так, дешёвые сейчас факты не дают веских обстоятельств предполагать, что отречения Николая II не было. Да и сама полемика на этот счёт скорее тщетна: так или иначе, 98 лет тому назад царь покинул престол. Для него, его близких и родных начался скорбный путь, оборвавшийся 17 июля 1918 года. Страну охватил революционный хаос.

Девальвация власти достигла предела, в то время, когда коммунисты практически подняли её с петроградской мостовой.

Генералы, как минимум не мешавшие отречению царя, возглавили Белое перемещение – и в большинстве собственном погибли в горниле Гражданской войны. Любой участник тех событий заплатил собственную кровавую цену, не сумев либо не захотев рассмотреть её в тумане будущего. Громаднейшие же лишения и тяготы, как неизменно, ожидали народ.

И это, пожалуй, основной исторический урок Февральской революции.