Vol.9 руины серого одиночества

— Ну что, Олегатор, отправились кататься?

Давненько ЖД не врывался ко мне с подобным предложением. Я кроме того забыл о том, что запланировал на сегодня установку нового мирового рекорда по безотносительному безделью.

— Ну, отправились… Подожди, а покушать?

— В городе покушаем. Планируй, наряжайся, ожидаю тебя в машине пятнадцать мин., а позже начинаю продолжительно и звучно сигналить. Всё.

Время пошло.

Антон применял ужасные угрозы редко и ещё реже не воплощал их в судьбу, исходя из этого, когда он вышел за дверь, я начал метаться по помещению, планируя в путь. Но спешил я напрасно. Зима в текущем году выдалась такая снежная, что в некоторых областях это признали стихийным бедствием.

Отечественная «семёрка» превратилась в громадный пышный сугроб, так что добраться до гудка и воплотить собственную угрозу Антоше так просто не удалось.

— Где машина? – спросил я, подходя поближе. Антон широким жестом указал на сугроб, а после этого на две лопаты, накрест воткнутые в снег рядом.

— Закатывай рукава, Олежа. Другой физкультурой займёмся.

— Может, лучше на автобусе?

— Вот ещё! Давай-давай! В бой!

Мы скинули куртки и принялись за дело. Очистить машину от снега было ещё полбеды. В то время, когда мотор прогрелся, мне было нужно выталкивать её из рыхлого сугроба, в котором она основательно завязла.

Антон постарался стать причиной кого-нибудь на помощь при помощи гудка, но отечественный дом молчал а также не немного открыл ни одной шторы собственных окон.

Было нужно справляться самим.

— В то время, когда всё это растает, будет потоп, возможно. – Сообщил я, развалившись в кресле, в то время, когда мы наконец выехали на дорогу. – Всю землю погрузится под воду.

— Не боись, у нас лодка надувная имеется. – Подмигнул мне Антон. – Будем основной плавучей силой мира Сигма. Ощущаешь, какая мощь?

— Да уж. Дедушка Мазай бы обзавидовался…

— Кто?

— Да не имеет значения. Чем займёмся-то? Снова в мире объявился какой-нибудь супергерой либо суперзлодей?

— Не-а. У нас с тобой сейчас будет сутки спонтанного хороша.

— Чего? Какого именно ещё хороша-бобра? Я машину откопал! Хватит с меня на сегодня хороша!

— Вот видишь, ты уже на собственной шкуре испытал, как это не хорошо, в то время, когда с утра не можешь никуда уехать, по причине того, что машину занесло. А ведь люди смогут опаздывать на работу! Мы легко обязаны им оказать помощь.

— Антоша, ты бредишь? Что бы ты не принимал, прекращай. Это не хорошо на тебя действует.

Давай лучше тварь какую-нибудь ужасную замочим?

Либо банду ликвидируем? Людям от этого больше пользы будет.

— Глобально мыслишь, и мне это нравится. Но сейчас поработаем по мелочи. Это также принципиально важно.

Посмотрев на Антона, я осознал, что его не разубедить, исходя из этого поменял тему:

— Нам бы джип для таких целей купить…

— Мысль хорошая. Всецело с тобой согласен. Пиши шефу заявление.

А лучше сходу штук пять, по причине того, что первое он выкинет, кроме того до конца не дочитав, а на остальные, возможно, ответит. Устно. Матом.

Опаньки. Смотри-ка, отечественный первый клиент.

Мы притормозили у обочины, на которой какой-то дядька тщетно пробовал вытолкнуть на дорогу собственную низкобрюхую иномарку.

— Сутки спонтанного хороша начался! – заявил Антон и вышел из автомобиля. Неохотно, ворча и ругаясь, я вылез следом.

Мин. через десять я стоял по щиколотку в бурой грязно-снежной массе, отплёвываясь от снега, которым меня с ног до головы окатил автомобилист, в то время, когда наконец вырвался из снежного плена. на данный момент он, проезжая мимо и опять окатывая меня дорожной слякотью, радовался и махал рукой. Антоша, также нечистый до неприличия, махал ему в ответ.

— Ну, ощущаешь вдохновения и прилив сил от сознания собственного благородства? – задал вопрос Антон.

— Я ощущаю прилив снега в ботинки, а про воодушевление по большому счету на данный момент лучше не задавай вопросы. – Пробурчал я и поплёлся в машину. Как и следовало ожидать, она также завязла, так что было нужно снова, уже третий раз за сутки помогать мотору выполнять его двигательные функции.

— Антон, я на данный момент говорю совсем серьёзно: я устал, замёрз и дьявольски желаю имеется. В последний раз подобное состояние наблюдалось у моряков одного судна. Это закончилось тем, что всех офицеров на том судне перевешали.

Не пренебрегай уроками истории, Антоша, не нужно.

Антон захохотал и похлопал меня по плечу.

— Хорошо, моряк, отправились в какую-нибудь тошниловку. Накормимся и погреемся.

В то время, когда около маленького кафе проклятый доброхот вынудил меня поучаствовать в извлечении из снега ещё пары машин, я пожалел, что уставом Истока не разрещаеться применять табельное оружие по отношению к сотруднику. Моя медлено закипающая злоба утихла лишь за столиком в ходе поглощения пищи. Антон купался в вдохновения и своих приливах сил.

Время от времени мне было чертовски сложно его осознать. Вот на данный момент, с самого утра занимаясь какой-то ерундой а также от денег отказываясь, он развалился на стуле и радостно говорил с кем-то по телефону.

— Чего? Это где? Омикрон? Весьма интересно… так в том месте же разруха по окончании войны. Да? Что-то привычное… Слушай, а я имел возможность бы заняться.

Нет, серьёзно.

Мне думается, что я каким-то боком виноват во всей данной истории. Нет, пока не знаю, может, ошибаюсь. Легко чувство… Чего?

Окей. До встречи.

Антон положил трубку и хитро посмотрел на меня.

— Похоже, мы были втянутыми в историю увлекательнее.

— Что, где-то танк в снегу завяз?

— Ещё увлекательнее. Доедай, отправимся на Омикрон. не забываешь Омикрон?

— Из-за чего я его обязан не забывать?

— Как из-за чего?! Так так как это в том месте мы с Димоном тебя подобрали, приютили и обогрели! Ты был не сильный, напуган и беззащитен…

— Чего-о? Не был я не сильный, напуган и беззащитен! У меня был чёткий, прекрасно продуманный замысел действий, что я планировал воплотить смело и решительно!

Антон захохотал и махнул на меня рукой.

— Хорошо, замысел так замысел. Сущность в том, что на данный момент на Омикроне показался ангел. И мне думается, что мы с тобой его прекрасно знаем.

— О чём ты? Я лично ни с одним ангелом не знаком. Лишь беса одного знаю. Танька кличут.

— Пошли. Всё определишь со временем. Либо, в принципе, можешь остаться и продолжить сутки спонтанного хороша…

— Нет. Хватит. Пошли хоть на Омегу.

— Вот и здорово. В случае если я прав, то всё прекрасно окажется.

Потому, что ни я, да и, пожалуй, по большому счету никто во всех мирах не знал, откуда я родом, мир Омикрон возможно условно назвать моей отчизной. Действительно, никакой ностальгии, я, пребывав тут, не испытывал. Местечко, честно говоря, было очень гадостное.

Антон что-то говорил мне о глобальной всемирный войне, которая перевернула тут всё вверх дном и создала около несчастного Омикрона пара десятков тут же стёртых с лица земли измерений, куда выплеснулись «излишки» кошмаров войны.

Не обращая внимания на это, мир смотрелся плохо. Улицы города, по которому мы шли, были перевоплощены в каменное месиво, изрытое боеприпасами и утрамбованное тяжёлыми танками. Кое-где виделись изломанные остовы этих металлических чудовищ.

В мире Омикрон жили люди. Вернее, выживали. Великими сокровищами тут считалась горючие и пища материалы.

Культура, политика, спорт, мастерство – тут ничего этого не осталось. Из десятка миллиардов человек заметить финиш войны, в которой, по сути, никто не взял верх, смогло только пара миллионов человек и эти несчастные имели возможность заботиться лишь только о том, дабы влачить собственное существование, ставшее фактически тщетным.

И вот, среди всего этого беспросветного унылого мрака вдруг, невесть откуда показался ангел… Либо кто-то, кто себя таковым вычислял. Откуда он пришёл, не было человека, кто знал, кто он и для чего делает то, что делает, также. Да никого и не интересовали такие подробности.

Никого не считая нас двоих.

Среди развалин некогда огромного и, возможно, прекрасного города нам повстречалось что-то столь же необыкновенное и неестественное, как пальма среди чумов на Северном полюсе – мелкий аккуратный одноэтажный домик. Он был ограждён низким белым забором, за которым показывались какие-то зелёные посадки. А ещё среди грядок я увидел… павлина.

Само собой разумеется, мы заинтересовались, подошли к домику и застали во дворе женщину и мужчину в изрядно поношенной, но чистой и аккуратной одежде. Они пололи грядки. Мы поздоровались и прямо поведали, кто мы, откуда и для чего пришли.

Люди не задавали вопросов, лишь радовались и кивали. Их безмятежность показалась мне кроме того странной.

— Ангел заявил, что выполнит любое отечественное желание. Мы поверили и захотели счастья.

— Счастья? И всё?

— А что ещё необходимо? Как видите, мы радостны. Оказалось, что для этого необходимо очень мало.

— светло. Где нам отыскать ангела?

— Мы повстречали его в закинутой поликлинике. Но… вряд ли он всё ещё в том месте. Он странствует, ищет вторых несчастных, дабы выполнить их жажды.

— А из-за чего вы сделали вывод, что это ангел?

женщина и Мужчина переглянулась и заулыбались.

— А кто же ещё это возможно?

Поспорить с ними было сложно. Мы уточнили путь к поликлинике, простились и двинулись дальше.

— Мне опять неясно. – Сообщил я. – Мы ищем человека (ну, либо нечеловека), что раздаёт благодеяния направо и налево. Интуитивно догадываюсь, что его деятельность мы будем как-то пресекать.

Антон без звучно кивнул.

— Но как это окажет помощь людям-то? Напротив, мы, возможно, последней надежды жить хотя бы прилично их лишим! Ой.

А что за… вонь?

Мы остановились и огляделись. Сильный запах то ли лака, то ли ещё чего-то аналогичного практически обволакивал нас бурой пеленой. Антоша принюхался и поморщился.

— Коньячный спирт. Давай повыше заберёмся.

Мы вскарабкались на какие-то руины и осмотрелись. Прямо под нами, сильно петляя, извиваясь и блеща в лучах бледного полуденного солнца, мчался поток бурой жидкости, которая, по-видимому, источала тот самый гадостный запах.

— Это что… коньяк?

— Коньячные реки. Весьма интересно, из чего в том месте берега. Пошли, пощупаем. Внезапно из кильки?

Мы спустились к самой реке. От ужасной вони у меня начинала кружиться голова.

— Щупай уже скорее и пошли из этого!

Антоша потыкал пальцем почву и покачал головой.

— Нет, берега простые. Земляные. А ты знаешь, что это такое?

— Вонючая речка. Пошли уже!

— Это не просто вонючая речка. Это идиотское желание. А во-он в том месте я, наверное, вижу идиотского пожелателя.

Неподалеку от нас, в том месте, где река делала крутой поворот, появилась маленькая «заводь», в которой, лицом вниз плавал какой-то человек. Мы подошли и выудили бедолагу. Он был мёртв.

— Вот тебе и последняя надежда жить прилично. – Увидел Антон, отряхивая руки. – Не каждый способен хотя бы захотеть что-то разумное. А ты воображаешь, сколько в нашем мире таких вот идиотов? А в других мирах?

— А что по поводу тех, в домике?

Антон мотнул головой.

— Что-то мне подсказывает, что и в том месте дело не хорошо кончится. Отправимся, в противном случае мне уже поплохело. Как бы на следующий день похмелья не было.

Мы продолжили отечественный путь. Я думал о том, что нам предстоит сделать, конечно о том, что будущее опять ведёт меня в то самое строение, откуда началась моя новая судьба. А строение поликлиники, которое, казалось, смотрелось ещё хуже, чем в прошедший раз, уже показывалось невдалеке.

Каким-то образом мне удалось точно его определить среди вторых руин.

По всей видимости, очень сильно я к данной поликлинике прикипел.

— Строение, само собой разумеется, обшарим для проформы, но что-то я очень сильно сомневаюсь, что отечественный ангел ещё в том месте. Ушёл уже, возможно… — Вслух думал Антон, в то время, когда мы подошли к «парадному входу». – Либо улетел. Ну, где предлагаешь взглянуть сперва?

Антон посмотрел на меня так, словно бы эти руины были моей личной собственностью.

— Ну… Давай ты проверишь второй этаж, а я первый. Позже коллективно осмотрим остатки третьего. А ещё подвал имеется.

В том месте кладовые и морг.

— Согласен, лишь ты и в подвале взгляни, пожалуйста. Я мертвяков дюже опасаюсь.

— А того, что в коньяке плавал, ты не испугался.

— Так я ж не знал, что он мертвяк! Когда определил, сходу стал его беспокоиться. У тебя фонарик имеется?

— Имеется. А у тебя?

— У меня подсветка от телефона. Да в том месте, на втором, не так уж мрачно. Стенки-то дырявые все.

Кстати, ты не припоминаешь, где тут лестница на второй этаж?

— По холлу прямо, позже направо развернёшь. На лифте лучше не езжай.

— Ой. Шутканул что ли? Молодец. Хорошо, удачи.

Антон ушёл. Я остался в уничтоженном холле один. Думается, ностальгия начинала медлено подползать, не смотря на то, что это, само собой разумеется, была совсем не та поликлиника, в которой я совершил «лучшие» годы собственной жизни.

Но Антон в чём-то прав. Пускай это и совсем не та поликлиника, но всё равняется это — мои индивидуальные руины… руины серого одиночества, за каковые я кроме того несу некую ответственность. Я прислушался.

Ветер играл на уничтоженном строении, как будто бы на флейте, вдувая воздушное пространство в бессчётные дыры собственными громадными лёгкими. В случае если хорошенько прислушаться, возможно было различить, как хрустят мелкие камешки и песок под шагами Антона. Не считая этих звуков – ничего.

Полностью мёртвое цементное чудовище.

Обрушившийся в подвале потолок пришёлся весьма кстати и избавил меня от необходимости его осматривать. Я прошёлся по первому этажу, заглядывая в неотличимые друг от друга помещения, в которых не осталось ничего помимо этого, что было намертво привинчено к полу либо стенкам и сделано из железа. Не обращая внимания на это, я легко определил регистратуру, гардеробную и аптечный киоск.

И нигде, ясное дело, никого. Я посмотрел кроме того в чёрное нутро шахты лифта и, задрав голову, заметил Антона, что наблюдал на меня со второго этажа.

— Своевременно ты! – крикнул он. – А я только-только плюнуть желал! Ну, чего у тебя?

— Ничего.

— И у меня подобно. Отправимся дальше?

— Отправимся…

Мы поднялись на третий этаж и огляделись.

— Нет, возможно, нет его уже тут. След простыл. – Сообщил Антон.

Однако мы прогулялись по пустынному коридору, перешагивая большие куски бетона с торчащей из них арматурой. В этом крыле размешались больничные палаты. Дверей в далеком прошлом уже не было, безлюдные помещения были беспомощны перед отечественным взглядом.

Перед одной из палат мы остановились. В том месте, на чудесным образом сохранившемся пружинном каркасе от кровати дремал, свернувшись кольцом, отечественный ангел. Антон был прав, мы оба были прекрасно с ним привычны, поскольку как раз мы доставили его в мир Фита из замороженного мегаполиса на Лямбде.

Лишь, наверное, отечественный замысел сработал совсем не так, как мы предполагали.

— Вот видишь, Олежа, как всё красиво получается. – Улыбнулся Антон.

— Да вы по большому счету красивые мужчины! – раздался голос сзади нас.

В палате наоборот той, перед которой мы остановились, стояла Стилет, направив на нас два пистолетных дула.

— Здорово, красотка. – Нормально отозвался Антон. – Какими судьбами?

— Похоже, второй раз проваливаю одно да и то же задание. – Пожала плечами женщина. – Не могу я его убить, хоть ты тресни. А у вас что?

— Ну, отечественные замыслы значительно оптимистичнее.

— Да что ты говоришь? Хотелось бы определить, какие конкретно это замыслы. – Прищурилась Стилет. – Возможно, ваши яркие головы окажут помощь мне вернуть мою похеренную репутацию в Кондоре? В случае если вдуматься, в этом имеется и ваша вина.

— А вот мне, — улыбнулся Антоша, — хотелось бы на данный момент прогуляться по весенней Одессе.

Сообщив это, Антон мгновенно провалился сквозь землю. Испарился. Прекратил существовать.

Я очень многое видел на собственной безумной работе, но тут обомлел, раскрыв рот.

— Это что такое было? – задал вопрос я у Стилет. Сам не знаю, на какой ответ я рассчитывал. Та безразлично пожала плечами.

— Провалился в тартарары. Но экономия патронов.

Стилет запрятала один пистолет за пояс, второй всё ещё наблюдал на меня. Я обернулся и посмотрел в палату. Бледный худенький мальчик с густой тёмной чёлкой, упавшей на глаза проснулся и сидел в постели, по-турецки сложив босые ноги.

Мне показалось, что он здорово подрос.

Либо, возможно, такое чувство складывалось из-за его бледности и худобы.

— Здравствуйте. – Сообщил он и улыбнулся. От данной ухмылки мне стало не по себе. Она должна была принадлежать взрослому либо кроме того пожилому человеку, тому, кто знает ей цену, но никак не этому десятилетнему ребёнку.

— Привет. – Рассеяно ответил я. – Ты меня не помнишь?

Мальчик мотнул головой.

— Я вас не знаю. А что вы желали?

— В смысле… А, нет, ничего. Я не за этим.

Тут до меня начало доходить, что случилось с Антоном. В один момент с моим озарением в кармане завибрировал телефон.

— Алё, Олежа, я дурак! – заявил Антон, когда я забрал трубку. – Ты не поверишь, я в Одессе! Но, в случае если мобильный сигнал прошёл, всё ещё на Омикроне. А тут, но, весна!

— И как пейзажик?

— Да жуть! Лучше бы не видел эти руины. В общем, вот что, Олежа.

Заканчивай в том месте сам, по причине того, что я кроме того не воображаю, как мне из этого выбираться.

Отправлюсь странствовать по мирам. Один справишься?

— Я несколько. Тут вот Стилет с пистолетом… привет передаёт.

— Ага, передай ей в то же место. В общем, гудбай. Удачи.

— Находись! Подожди, а отечественный блестящий замысел? Может, поделишься?

— Да нет никакого замысла. Определи, как случилось так, что отечественный чудо-мальчик попал с Фиты на Омикрон и из-за чего опять развернул собственную деятельность. Дальше уж придумайте в том месте что-нибудь со Стилет.

Ты её не опасайся, она, в принципе, девчонка хорошая.

Всё, пока!

— До тех пор пока…

Я сунул телефон в карман и огляделся. Мальчонка наблюдал на меня собственными огромными глазами, а Стилет уставилась дулом пистолета.

— Эту штуку можешь убрать. – Сообщил я. – Замысла у нас, оказывается, нет.

Стилет улыбнулась и покачала головой.

— И на что же вы рассчитывали, в то время, когда пёрлись ко мне? На чудо? Одно уже случилось с твоим Антоном. Что дальше?

— Импровизация, как в большинстве случаев…

Я повернулся к мальчонке.

— Меня Олег кличут. Её – Стилет. А тебя?

— Гавриил.

— Возможно легко Гаврик? – спросила Стилет. Кроха лишь улыбнулся.

— Как ты ко мне попал? Ты же не из этого мира.

— Откуда вы понимаете? – задал вопрос мальчик, не выказав, но, никаких показателей удивления.

— Мы с тобой привычны, лишь ты меня не помнишь.

Гавриил покачал головой, как будто бы для него все кусочки головоломки только что сошлись в единую картину.

— Я очень многое не помню. Но раньше не помнил ещё больше. Мой земной родитель, святой папа, которого мне отправил Всевышний, большое количество мне поведал.

И я отыскал в памяти. Оказывается, я ангел.

— Ангел? Нет, ты не ангел. Ты, скорее, джинн из сказки. Ты обязан прекратить то, что ты делаешь.

Отправимся со мной, я отведу тебя назад в твой мир.

В том месте тебе будет лучше, поверь мне.

Гавриил радовался, как будто бы это я, а не он, был неразумным ребёнком и сморозил какую-то милую чушь.

— Прекратить помогать людям? Прекратить делать радостными несчастных? Прекратить делать добро, выполнять собственное назначение?

Но для чего?

Разве это не благо?

— Нет, — быстро возразила Стилет из-за моей поясницы. – Никакое это не благо. Многие люди уже погибли, и всё по твоей вине. Никто не стал радостнее от встречи с тобой.

Уж забудь обиду, малец, но ты приносишь человечеству одни неприятности.

Гавриил поднялся и, рассеянно глядя в окно, заговорил:

— Люди умирают только тогда, в то время, когда сдаются. А я помогаю им не сдаться, я дарю им надежду, которая удерживает их на плаву. Мне жаль, что кое-какие люди погибли, но остальные определили обо мне, и в них вселилась надежда. Вы смотрите на частные подробности, а я – на всю картину в общем. Но на данный момент нет времени сказать об этом. Ко мне идут нехорошие люди.

Давайте встретимся в домике у одних милых людей. Это неподалеку из этого, в случае если идти по уничтоженной дороге.

Приходите, я покажу вам, что вы заблуждаетесь.

Мальчик провалился сквозь землю так же нежданно, как Антон. Мы остались одни.

— Что это он имел в виду? – задала вопрос Стилет, подходя к окну. Я с облегчением подчернул, что пистолет она запрятала.

— Не знаю, может…

— Вниз!

Стилет быстро отскочила от окна и прислонилась к стенке, я, ещё толком не поняв, что происходит, прижался к противоположной. Стилет с опаской выглянула в окно и опять скрылась за укрытием.

— Мы попали, друг. Это Баланс.

Я был знаком со Стилет не так уж продолжительно, но представить её напуганной всё равняется никак не имел возможности. на данный момент я заметил это воочию, и мне самому стало не по себе, не смотря на то, что я до сих пор не знал, что происходит. С опаской подойдя к окну, я выглянул на улицу. К поликлинике подступала коробка человек из двадцати с начальником, шагавшим сбоку от строя.

Все бойцы были одеты в белые одежды наподобие парадных военных кителей с тёмно-светло синий полосами на рукавах, воротнике и такими же полосами на стрелках штанов.

За поясницами бойцов я смог рассмотреть ружейные стволы, но что это было за оружие, оставалось тайной. Строй стремительным шагом направлялся к главному входу в поликлинику.

— Лифт… — пробормотал я, судорожно пробуя придумать замысел спасения. То, что бойцы в бело-светло синий одеждах нам не приятели, было очевидно — про организацию «Баланс» я наслушался для того чтобы, что волосы шевелились на голове и не только. О том, что они сделают с нами, в то время, когда найдут тут, возможно было, в принципе, также легко додуматься.

— Что лифт?

— В лифт, скоро!

Я первым выбежал из помещения и помчался по коридору, ухитряясь каким-то образом перескакивать препятствия и не разламывать о них ноги. С улицы уже слышались первые распоряжения начальника отряда. Шахта лифта зияла тёмной пропастью.

Казалось, что тут был дюжина этажей, а не три. Кабина провалилась сквозь землю. С маленьким разбегом я прыгнул в шахту и зацепился за маленькую служебную лестницу.

Слава всевышнему, держалась она прочно. Стилет замерла перед пропастью, поколебалась, тихо сказала какое-то ругательство, но прыгнула за мной. С максимально допустимой скоростью перемещения по узкой лестнице в темноте, мы спустились на самое дно шахты.

В кромешной тьме я нащупал маленькую немного открытую заслонку и, очень сильно порезав пальцы, открыл её.

Внутреннее помещение выяснилось ровно такими просторным, дабы нам двоим поместиться в том месте шнобель к носу, прижав колени к груди. Изловчившись, я прикрыл створку.

Наверху послышалась небольшая дробь шагов: первый отряд бойцов ворвался вовнутрь. Трудились без звучно. Был слышен лишь шорох одежды и топот ног. Через щель неплотно прикрытой двери я заметил в шахте свет: кто-то освещал её фонариком.

Пара тягостных секунд мы смотрели за этим светом, после этого он провалился сквозь землю. У меня вырвался вздох облегчения.

Если судить по удаляющемуся звуку, главная часть штурмовой команды отправилась на следующий этаж. Пара мин. было негромко, после этого опять послышались шаги, в этом случае тяжёлые и неторопливые.

— Докладывайте, сержант. – Послышался громкий железный голос.

— Товарищ командующий операцией! На первом, втором, третьем этажах посторонних не найдено. Подвал заблокирован обвалом, присутствие живых существ исключается.

— Вольно. Сворачивай осмотр, сержант. Выстрой мне персональный состав перед строением в походную колонну. Уходим.

— Имеется!

Если судить по звуку шагов, сержант убежал. Шаги начальника медлительно приближались к шахте.

— Весь год нужно будет потратить на осмотр данной дыры… А он свалит в другую дыру! Мы занимаемся ерундой…

Мы пристально прислушивались к словам начальника, что, как ему казалось, говорил сам с собой, но он больше ничего не сообщил. Лишь песок скрипнул у него под каблуками, в то время, когда он развернулся и зашагал прочь. Чуть позднее к нему присоединилась разведгруппа, по окончании чего всё стихло. Я вылетел на разведку и заметил удаляющийся строй.

Я подлетел поближе, дабы рассмотреть их оружие, но моё внимание отвлекла фигура в маскхалате, практически не различимая на фоне окружающей местности.

Если бы она не шевельнулась, в то время, когда я пролетал мимо, я имел возможность бы её по большому счету не подметить. Это был снайпер, следящий через оптику винтовки за строением поликлиники. Чуть поодаль я увидел ещё одного, также фактически невидимого.

В то время, когда главный строй отошёл метров на двести, снайперы синхронно подняли собственное оружие и скрытыми перебежками двинулись вслед главным силам.

Я возвратился к Стилет.

— Пошли, всё чисто.

— Ты что, экстрасенс?

— При чём тут экстрасенс? Я наблюдатель.

— Вот оно как! У Истока кроме того наблюдатель штатный имеется! Шикарно живёте.

— Так иди к нам. Также заживёшь.

Стилет промолчала.

— Хорошо, отправимся, раз всё чисто.

Мы кое-как вылезли из отечественного убежища. Я помог Стилет взобраться на первый этаж и сам, кряхтя, выбрался следом.

— Что это за Баланс и чем они занимаются? Из-за чего их все так опасаются? – задал вопрос я у Стилет, которая с обиженным видом осматривала собственный перепачканный пылью бежевый костюм.

— Баланс по численности собственных бойцов – это как семь либо восемь Кондоров. А уж в Истоках и вычислять замучаешься. какое количество вас в том месте человек-то?

Я подозрительно посмотрел на Стилет.

— Военная тайна.

— Ой! – махнула рукой Стилет, — также мне тайна. Не желаешь, не скажи.

— А чем занимается Баланс?

— Военная тайна. – Фыркнула женщина, направляясь к выходу.

— Да подожди, не обижайся! Я же не обиделся, в то время, когда ты в меня своим стволом тыкала!

— Имела возможность бы и пристрелить, кстати. Так что мы в расчёте. Куда нам идти, ты осознал? Про какой домик он сказал?

— Мне думается, я знаю. Мы с Антоном в том месте уже были. В том месте ещё коньячная река рядом.

— Чего-о? А берега из чего?

— Земляные. На лимонные берега тому мужику фантазии, видно, не хватило. Так чем, говоришь, занимается Баланс?

— Имел возможность бы и додуматься. Балансом он занимается. Глобальным и интермировым равновесием.

Их деятельность чем-то похожа на отечественную либо вашу, лишь они к собственной работе подходят весьма фанатично.

— В смысле?

— Среди них не найдётся ни одного слабака, что не сможет убить ребёнка либо пошлёт его в мир, где он всё забудет, вместо того дабы его убить. Бойцы Баланса делают всё скоро, чётко и не раздумывая. Они не постесняются убрать с пути любого, кто им мешает либо того, кто, согласно их точке зрения, нарушает всемирный баланс.

Вот такая группировочка. И по сей день она близко взялась за отечественного и вашего клиента. Тебе полегчало?

— А из ваших кто-нибудь тут имеется?

— Официально, это моё задание, но я больше чем уверена, что они отправили кого-нибудь, дабы меня «подстраховать». Мне, знаешь ли, по окончании того дела на Лямбде не через чур доверяют.

— Кстати. Мне помнится, ты планировала уйти из Кондора? Новую судьбу начать, всё такое… Передумала?

— Передумала. – Криво улыбнулась Стилет. – Из-за тебя, возможно сообщить. Не желаю быть секретуткой.

— Ну и верно. А ты мне так и не сообщила, как тебя кличут.

— Совсем правильно.

— И не сообщишь?

— Нет.

— А вдруг я предугадаю?

Стилет безразлично пожала плечами.

— Маша?

— Нет.

— Света?

— Нет.

— Коля?

— Чего-о?

— Да это я так… Во, ощущаешь, коньячным спиртом запахло? Это отечественная речка. А это что? Наблюдай.

Над руинами за поворотом поднимался столп тёмного дыма. Для мира, в котором любая щепка на вес золота дым днем на открытом месте был необыкновенен.

— Подожди тут, я взгляну.

Не забыв предварительно принять устойчивое сидячее положение, я пролетел через руины и заметил источник дыма.

— Отправимся. Опасности нет. – Мрачно сообщил я, возвратившись к Стилет. Ничего не спросив, она последовала за мной.

Скоро отечественному взгляду открылся островок людской счастья, что мы с Антоном застали таким цветущим и умиротворяющим. Сейчас картина смотрелась совсем в противном случае. Белый забор провалился сквозь землю, грядки были потоптаны и разграблены, уничтоженный домик источал тот самый густой тёмный дым.

У порога, с неестественно вывернутыми конечностями, лежал труп мужчины, а перед ним на коленях, склонив голову, стоял худенький бледный ангел.

— Что ты делаешь? – негромко задал вопрос я, подходя к нему.

— Я пробую поболтать с Отцом. – Нормально ответил Гавриил. – Желаю задать вопрос, из-за чего всё это происходит. Какой в этом суть.

— Это не Баланс. – Шепнула мне Стилет, говоря о трупе. – Через чур грязная работа. И ни одного огнестрельного ранения. Это местные. Зверьё…

— Ты не сможешь осчастливить всех. – Сообщил я Гавриилу. – Это выше твоих сил. Ты не ангел.

— Но я желаю этого! – вскрикнул мальчик. – Мой земной папа научил меня слушать и личные жажды также! Раньше я выполнял лишь то, чего желали другие, а сейчас…

Ангел поднялся, расправил плечи, как будто бы их и в самом деле оттягивали невидимые крылья, и повернулся к нам. В его огромных глазах плясали молнии.

— Сейчас я могу всё! Я могу сделать людей радостными, я могу, и я сделаю!

— Ты не сможешь, глупый. – Мягко сообщила Стилет. – За тобой охотятся. Отправимся с нами. Мы тебе поможем.

— Ты желала меня убить. – Напомнил ей ангел и перевёл взор на меня. – А вы вынудили меня забыть, кто я таковой в действительности. Я больше не желаю забывать. И ваша помощь мне не нужна.

Я почувствовал, что за нами кто-то внимательно замечает. Я огляделся, но, ясное дело, никого не заметил. Но необычное неприятное чувство меня не покидало.

Возможно, во мне заговорило какое-то особенное шестое чувство, присущее наблюдателям.

— Подожди-ка… Около поликлиники были снайперы. Я видел. Из-за чего они не стреляли, в то время, когда мы маячили в окне?

— Какая отличие? – отмахнулась Стилет. – Патроны берегли, живыми забрать желали.

— Нет-нет, что-то тут не то… Так как у Баланса точно имеется в штате наблюдатель! Они так как нас и по сей день…

Сильный толчок в грудь сбил меня с ног. Я со стоном грохнулся на пояснице и прижал руку к груди, которую как будто бы пробило копьём. Дыхание спёрло, я задохнулся и захрипел, ёрзая пятками по земле.

Посмотрев на ладонь, я заметил кровь и застонал ещё посильнее.

В ушах зазвенело, глаза застлала тьма. Как будто бы через толстый слой ваты я слышал, как Стилет кричала что-то о Балансе и снайпере. Про себя я трижды проклял и то и другое.

Сознание начинало угасать. Я ощущал смертельную усталость, и мне совсем не хотелось ей сопротивлялся.

— Не смей отрубаться! – закричала мне в ухо Стилет. – Слышишь? Не смей!

На моей щеке запечатлелась звонкая пощёчина, от которой тупо заныла грудь.

— Сосредоточься! Ипсилон! Сосредоточься и иди за мной! Ну же, давай! Одна я всех не вытяну!

Я не осознавал ни слова, в голове красными пылающими буквами крутилось необычное слово Ипсилон, значения которого я не осознавал. Слово сжималось и сжималось, пока наконец не превратилось в жирную красного пульсирующую точку, которая стала медлено удаляться в черноту. Я собрал все силы, дабы не разрешить ей исчезнуть. Больными толчками я как будто бы проталкивался через плотный полиэтилен, прорывая один слой за вторым.

Наконец точка замерла и тихо расплылась в густой черноте.

Не осталось больше ничего.

Первое, что я заметил, открыв глаза, был маленькой эмалированный тазик, полный окровавленных полотенец, ваты и битов. В том месте же лежал громадный кухонный нож, также со следами крови. За глазными яблоками заворочалась тупая ноющая боль, протянувшая собственные щупальца ко лбу и дальше, под черепную коробку. На грудь будто кто-то положил двадцатикилограммовую гирю.

Дышать пришлось нелегко и больно, воздушное пространство входил и выходил из лёгких с натужным присвистом.

Я постарался припомнить, что случилось, и сердце не очень приятно кольнуло. Положение было чертовски поганым. Я еле слышно, одними губами выругался, и мне мало полегчало.

Скосив глаза, я заметил Стилет. Она сидела в кресле, задумчиво наблюдала в окно и что-то выбирала между пальцами.

Я желал окликнуть её, но мне не хватило сил, лишь сбил дыхание и чуть не задохнулся. Стилет увидела мой взор и поднялась.

— Живой что ли? Ну нужно же…

Я не смог ответить. С большим трудом подняв голову, я посмотрел на собственную грудь. С левой стороны красовалась вмятина размером с блюдце, в которой скопилась чёрная, практически тёмная густая кровь.

Мне стало дурно. Я откинулся на подушку, сосредоточив все внутренние силы, дабы не проблеваться.

— Господи… что ж… это… такое… — Прохрипел я.

— Вот. – Стилет поднесла к моим глазам то, что вертела между пальцами. Это была пуля с затупившимся кончиком долгой чуть меньше спичечного коробка. – Наблюдай, что я из тебя дотянулась. Вернее, из твоей бронежилетки.

— Чудо… жилетка… — Опять прохрипел я и закашлялся. От боли из глаз потекли слёзы, а во рту показался железный привкус.

— Ну-ну! – строго сообщила Стилет, — разболтался! Лежи, молчи.

Я закрыл глаза и тихо застонал.

— Что же мне с тобой делать… — Задумчиво сказала Стилет.

— Спа… сибо. – Выдавил я и опять впал в небытие.

В то время, когда я опять пришёл в сознание, мир около не через чур изменился. Лишь в тазу, думается, стало на одно окровавленное полотенце больше, а кухонный нож пропал. Посмотрев на кресло, я заметил, что Стилет с его помощью поедает яблоко, так же задумчиво глядя в окно.

Как ни необычно, я ощущал себя значительно лучше. Не смотря на то, что гиря с груди не провалилась сквозь землю и дышать было так же, как и прежде не легко, у меня совсем ничего не болело. Я собрал в грудь воздуха, сколько имел возможность и с натугой сказал:

— Я ещё жив?

Стилет перевела собственный таинственный взор на меня.

— Жив, как видно. Как себя ощущаешь?

— Лучше. Намного.

— Ещё бы. – Женщина ухмыльнулась, поднялась и подошла ко мне. – Я в тебя всё собственное обезболивающее вбухала. Эффект, действительно, не так долго осталось ждать кончится. Можешь подняться?

— А необходимо? – жалобно задал вопрос я.

— «Время че» для этого мира – шесть часов. У нас осталось полтора с копейками. К тому же, у нас Баланс на хвосте.

Смогут быть тут в любую 60 секунд.

— А мальчик?

— В храме, — сообщила Стилет, отводя взор в сторону, — ушёл, я не смогла остановить. Но мне думается, он никуда оттуда не денется.

— Из-за чего?

— Он не желает. А если не желает, то и не уйдёт никуда. К тому же, он считает, что тебя убили, а я сделала всё что имела возможность, дабы он считал, что это из-за него.

Никуда не денется.

— не сильный уверенность. Покинем тут?

Дыхания на долгие фразы не хватало, приходилось ограничиваться урывками. Мысли медлено планировали в кучу, но неспециализированная картина отечественного положения, которая прояснялась для меня с каждой секундой, повергала в отчаяние.

— Покинем, а что делать? Может быть, он снова всё забудет, не смотря на то, что я в этом очень сильно сомневаюсь. Хорошо, а сейчас соберись и поднимайся.

Необходимо тебя перебинтовать.

Обопрись на меня.

Стилет зашла сбоку, я обхватил её рукой за плечи и, довольно часто, с присвистом, вдыхая, медлительно встал. Не обращая внимания на сильное обезболивающее, левую половину груди как будто бы стиснуло в тисках. Я заскрипел зубами и шумно выдохнул.

— Молодец. Посиди так, я на данный момент.

Я опустил голову. Куртка, жилетка и рубашка были расстёгнуты, а майка неровно разрезана. Вмятина в груди смотрелась чуть получше, по крайней мере, крови в ней уже не было, но она успела купить чёрный сливовый оттенок.

Как бы то ни было, приступа дурноты это зрелище уже не позвало, не смотря на то, что голова здорово кружилась.

— Ох, линия, что ж с тобой делать… В поликлинику бы… — пробормотала Стилет, возвратившись с пачкой бинтов. – А в поликлинику запрещено. Так что терпи. Я в школе на «зарнице» санинструктором была.

Я желал захохотать, но сделал вывод, что, пожалуй, не следует так рисковать и ограничился ухмылкой. С трудом мне удалось поднять руки по требованию Стилет. Она, придерживая бинт за край, пара раз туго обмотала мне грудную клетку и завязала узел.

Поверх данной повязки она навернула пара слоёв эластичного бинта. Дышать затем мне стало ещё сложнее, о чём я тут же и сказал.

— Ничего-ничего, но рёбра не рассыплются по дороге. А что сказать сложно, так это кроме того прекрасно. Ты мне больше нравишься, в то время, когда немногословный.

— В Исток нужно. – Выдохнул я.

— Запрещено. Баланс уже твою курточку с нашивочками посчитал, так что на месте вашей штаб-квартиры сейчас совершенно верно засада. Лучше в том направлении не соваться.

— Кондор?

— А что с них толку? – улыбнулась Стилет. – Наёмники… Нет, друг, мы с тобой завязли в этом дерьме вдвоём.

— Можешь уйти.

— Вот щас! Я всё ещё сохраняю надежду подняться на этом задании. Не смотря на то, что, само собой разумеется, не ожидала я таких сложностей…

— В агентство Истока. Любое.

— Для чего тебе?

— Связаться с людьми. Окажут помощь.

— Хорошо, сперва выберемся с Ипсилона, а в том месте посмотрим. Иди за мной.

Я жалобно посмотрел на Стилет, но её очертания уже медлено расплывались. Я был должен последовать за красной пульсирующей точкой, которой она стала в кисельной тьме.

Переход был сложным, но весьма маленьким. По всей видимости, мы переместились в какой-то из соседних близлежащих миров. Я пришёл в сознание, сидя на тротуаре прямо под светофором.

Если бы Стилет не поддержала меня за плечи, я бы грохнулся прямо под колёса автомобилей, с неотёсанным «вжж» носившихся по проезжей части.

Под удивлёнными взорами нескольких десятков пар глаз, я с большим трудом, опираясь на плечо Стилет и опору светофора, встал и огляделся.

— Вот линия, — прошипела женщина, оглядывая любопытных зевак, — сейчас нам тут не скрыться. Парочка мы броская и запоминающаяся. Ты идти можешь?

Я кивнул и, глядя под ноги, неверным шагом отправился в том направлении, куда вела меня Стилет.

— Как отыскать твою контору? У нас полчаса, а позже отправимся дальше.

— Справочник. Будка. Телефонная.

— Превосходно, вон в том месте… Вперёд.

Мы доковыляли до непривычно чистой телефонной будки. Толстый справочник лежал на полочке под таксофоном. Повезло, реклама одолжений турагентства «East OK» была напечатана прямо на обложке.

Я собрал номер (автомат кроме того не попросил монеты) и услышал приятный женский голос.

— Турагентство Исток, слушаю вас.

— Женщина, моя фамилия Васильев. Персональный номер один-четыре-один-ноль-четыре-ноль-девять. Мне бы в Мадагаскар. – Собравшись с силами, сказал я.

— Опасаюсь, мы предлагаем туры лишь по восточной части мира. Могу предложить красивые туры по Китаю, экскурсии в Токио и Сеуле.

— Как по поводу Банкока?

— Горящие путёвки действуют до конца месяца.

— Как до вас добраться?

— Пишите адрес.

Я знаком поинтересовался у Стилет ручку. Та похлопала по карманам и отрицательно мотнула головой. Я дотянулся мобильник и записал адрес.

— Где это? – задал вопрос я, показывая ей экран.

— А я экскурсовод что ли? на данный момент спросим. Дай ко мне.

Стилет забрала у меня телефон, вышла из кабинки и тормознула какого-либо прохожего. Тот в ответ на её вопрос огляделся, поразмыслил и указал пальцем путь вверх по улице с несколькими поворотами. Стилет кивнула и возвратилась ко мне.

Я рассматривал собственную повязку, через которую проступило пятнышко крови.

— Нехороши твои дела, друг. – Покачала головой Стилет. – Как бы совсем не издох.

— На большом растоянии идти?

— Не весьма. Но отечественным-то медленно… Давай, двинули. И куртку застегни, не пугай народ.

— А обезболивающее ещё имеется?

— Сдохнешь от передоза. Терпи.

Мы поплелись по улице. Я старался двигаться как возможно стремительнее, но дыхание сбивалось, я начинал задыхаться и, в итоге, приходилось останавливаться вовсе. Наконец мне однако удалось отыскать необходимый темп, и мы с горем пополам добрались до стеклянной витрины с вывеской «East OK».

— Здрасьте. – Не легко дыша, поздоровался я с миловидной блондинкой за столиком у входа.

— Здравствуйте… — Неуверенно ответила та и поднялась, глядя на меня испуганными круглыми глазами. – С вами всё прекрасно?

— В порядке. – Ответил я, с опаской погружаясь в кресло. – У меня три вопроса.

— Олег Васильев? – уточнила девушка.

— Да. Мне необходимо связаться с… — я глубоко вдохнул, — Сигмой, штаб организации «Исток». Дальше.

Гамма-два, мальчик по имени… Егор Рудаков. Мне необходимо с ним увидеться… не знаю, где живёт… он стоит у нас на учёте…

Я отдышался и, облизнув губы сухим языком, продолжил:

— Приблизительно полгода назад… мы послали в мир Фита… мальчика… он выполнял жажды… также стоит на учёте… необходимо отыскать его отца… он священник… необходимо лишь фото.

Все вероятные силы я исчерпал. Дурной тон, само собой разумеется, но я выключился прямо в кресле.

В то время, когда ко мне возвратилось сознание, стало известно, что кресло я каким-то образом покинул и перенёсся на твёрдую кушетку в какой-то комнатушке. Думается, воздействие обезболивающего закончилось и, стоило мне шевельнуться, левая сторона груди косыми стрелами боли брызнула по всему корпусу. Я зажмурился и довольно часто задышал.

Идею оглядеться по сторонам было нужно отложить.

Я лежал, наблюдал в потолок и пробовал отыскать в памяти, что происходило незадолго до моего выключения. Думается, команды я раздать успел, лишь вот осознали меня либо нет…

Я хрипло позвал Стилет, но никто не отозвался. Я еле повернулголову набок и убедился, что комнатушка, в которой чуть ли возможно совершить прогулку долгой в пять шагов, безлюдна. Рядом с собой я нашёл долгую металлическую вешалку, уцепившись за которую, смог медлено, с нередкими передышками, подняться на ноги.

Голова тут же закружилась, левая рука болталась как плеть. Я поднял её правой рукой и прижал к рёбрам.

На маленьком столике, затянутом клетчатой клеёнкой, я нашёл мелкий шприц с прозрачной жидкостью. Заглавия на нём не было, лишь какие-то цифры, но я однако решил рискнуть и наугад воткнул иглу в ногу прямо через штанину. Выдавив содержимое шприца, я практически сходу почувствовал, как тупеет боль.

Похоже, я предугадал: Стилет покинула мне обезболивающее. Навалившись на дверь, ведущую из комнатки, я попал в основной зал туристические агентства.

Визитёров, слава всевышнему, не было. Блондинка сидела за стойкой и, как в прошедший раз, поднялась с кресла, со страхом глядя на меня.

— Всё нормально. – Опередил я её вопрос и проковылял к стойке. – Где моя спутница?

— Она ушла полчаса назад. Заявила, что в храм. Мы вас перенесли…

— светло. Что по запросам?

— Мы достали фото, которое вы просили. Вот оно.

Женщина вытащила из коробки маленькую чёрно-белую ксерокопию, на которой был изображён немолодой мужчина в одежде католического священника с узкими чертами лица, волевым подбородком и горящими глазами.

— Благодарю. Что с Егором?

— Мы его разыскали и доставили в агентство на «Гамма-два», но у нас нет на данный момент людей, дабы доставить его ко мне.

— Пока не нужно. Что Исток?

— Штаб-квартира на Сигме не отвечает.

— Мне необходимо позвонить в основной штаб.

Блондинка округлила глаза.

— Опасаюсь, это нереально… не положено!

— Женщина, мне весьма необходимо. Вопрос жизни и смерти.

— Из этого сигнал не пройдёт… — Неуверенно сообщила блондинка.

— Мне не нужен сам штаб. Лишь Альберт Борисович. У меня имеется его телефон.

Не рассказываете мне, где находится штаб, назовите хотя бы один из соседних миров, откуда может пройти сигнал сотовой связи.

Блондинка всё ещё колебалась, бессмысленно выбирая какие-то бумажки на столе.

— Женщина, я вас прошу.

Я, как мог, глубоко набрался воздуха. В груди что-то кольнуло, словно бы осколок кости врезался в ткань. Я зажмурился и стал довольно часто дышать носом.

— Мир Тета.

— Что?

— Тета. Оттуда сигнал пройдёт. Но не задерживайтесь в том месте больше полутора часов.

Вон тот плакат на стекле вам окажет помощь.

— Благодарю, женщина. Если бы лишь я имел возможность перелезть через эту стойку, то обязательно бы вас поцеловал.

Блондинка заулыбалась, но я уже ковылял к плакату, на котором была изображена широкая, сияющая электричеством и неоном улица. Зажмурившись, я на пара мин. погрузился во тьму и вынырнул в том самом месте с плаката. Действительно, огней на данный момент не было, улица была залита скупым серым солнечным светом.

Шагая вперёд, дабы не вызывать лишних подозрений, я дотянулся телефон и собрал номер директора.

— Кто? – раздался в трубке сильный раздражённый голос.

— Альберт Борисович, это Васильев…

— Васильев?! Ты сохранился? Как тебе… но, не имеет значения. Где Кротов? Он с тобой?

— Нет, нам было нужно расстаться на Омикроне… что означает «сохранился»? Альберт Борисович, я не могу связаться со штаб-квартирой, мне нужна помощь!

— Штаб квартиры больше нет. – Железным голосом ответила трубка. – В полной мере быть может, что из всего личного состава выжили лишь вы с Кротовым.

— А остальные…

— Двухсотые. Слушай меня пристально, Васильев, отыщи ближайшее отделение Истока и ожидай подкрепления. На месте бывшей штаб-квартиры ни за что не окажись.

Ты всё осознал?

Я стоял среди улицы, тупо уставившись в асфальт и прижав раздающую какие-то приказания трубку к уху. Всё это казалось нереальным, тщетным и неподходящим к этому месту и этому времени. Двухсотые… груз двести…

В армейской терминологии…

Убитые?!.

— Я осознал… — рассеянно ответил я. – Я на данный момент в мире Тета. Приказ осознал. Разрешите выполнять.

— Делай. И не лезь… сам знаешь куда. Всё. До связи.

— До связи… — пробормотал я и опустил трубку. Перед глазами всё плыло. Какие-то люди, торопящиеся по своим делам, толкали меня плечами.

Я неуклюже отошёл в сторону, привалился к кирпичной стенке и закрыл ладонью глаза.

Куртка… нашивки «Истока»… Баланс… значит, это из-за меня они пришли к нашей базе… в отечественный дом и всех… В это не верилось. Нелепая надежда, что директор совершил ошибку, что стёрт с лица земли какой-то второй штаб в каком-то втором мире, что убиты дубли, а не мои приятели… Господи, но это не верно!

Я опустил руку, открыл глаза и почувствовал, как ледяная волна сползает вниз по лбу и покрывает бледностью лицо. Прямо через дорогу, издевательски глядя на меня, прищурив шторами квадратные чёрные окна, возвышалась поликлиника номер триста двадцать семь… Мои индивидуальные руины серого одиночества.

Я не имел возможности поверить. Это было через чур фантастично. Откуда взялось это чудовище? Из-за чего как раз на данный момент оно явилось, дабы сообщить мне, что я опять один, что мне некуда не убежать, не сбежать, не спрятаться ни в о

Vol.9 руины серого одиночества

Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся: