«Авантюрист, придворный, дворянин и превосходный моряк»

Судьбу шевалье ЖД де Форбэна возможно назвать страшной, сложной, тяжелой — но лишь не неинтересной. Отчаянный, бесстрашный и авантюристичный, граф был плотью от плоти собственного времени, и его биография — одна из самых броских иллюстраций эры. Потомки не забывают и чтят этого человека — шесть судов армейского флота Франции в различное время носили имя «Форбэн».

Чем же известен данный превосходный исторический персонаж?

Предисловие

Имя этого человека осталось в тени, меж тем граф Клод де Форбэн есть не меньшей гордостью французской нации, нежели Жан Бар либо Дюгэ-Труэн. Жизнь Форбэна — собственного рода боевик XVII века. Это был вечный мятежник, что и в корсары-то подался по причине того, что не имел возможности и не желал выполнять чужие распоряжения.

В 14 лет он сбежал из дома и направился в Париж, ко двору короля. Мать Форбэна, придворная женщина, попросила сына возвратиться к себе, но юный сорвиголова не хотел возвращаться куда-либо — он попросился на ночлег к собственному старшему брату, похитил у него пара серебряных вещей, вылез ночью в окно и направился в Марсель, к собственному дяде.

В Марселе Форбэн нанялся на галеру в качестве юнги, принимал участие в сражениях при Стромболи и Агосте, а позднее, во второй половине 70-ых годов семнадцатого века, руководил ротой мушкетеров во Франш-Конте. В июне 1678 года его прописали лейтенантом на фрегат в Бресте, но Форбэн, верный самому себе, отправился в совсем втором направлении — в Тулон (другими словами на Флот Леванта). По пути он встретил шевалье де Гордона, с которым затеял ссору и убил на дуэли.

Власти департамента схватили его и кинули в колонию, скоро созванный суд обвинил Форбэна в нарушении королевских эдиктов и присудил к эшафоту, но, благодаря вмешательству Людовика XIV, обвинение было снято и задиру отпустили на все четыре стороны.

Клод де Форбэн

В первой половине 80-ых годов семнадцатого века Форбэн уже при эскадре д’Эстрэ принимал участие в походе к берегам Вест-Индии. В том месте, установив связи с местными их главой и флибустьерами — де Граммоном, он принимал участие в налете на Маракайбо. Громадная добыча, захваченная на протяжении данной атаки, разрешила Форбэну возвратиться во Францию и начать зажиточную судьбу.

Адмирал Сиама

Четырнадцать лет — с 1678 по 1692 год — продолжался период торгового флотов и расцвета военного Франции. Протекционистская политика Кольбера и Сеньелэ разрешила стране Людовика XIV получить колонии в Америке и Азии, доход от них составлял львиную долю бюджета королевства. Фактически все — сырье, украшения, золото, серебро, чай, кофе, специи, фарфор, мед, меха, редкие породы жёсткого дерева и многое-многое второе — вывозили из колоний.

Благодаря португальцам, разведавшим путь в Индию, и испанцам, изобрётшим что то новое, в Ветхом Свете начался необыкновенный промышленный и торговый рост. Это, со своей стороны, побуждало европейские страны осваивать новые рынки и источники богатства сбыта. Сильную роль тут игрались главные точки, где сходились торговые дороги.

Их контроль разрешал держать в руках тот либо другой сегмент морской торговли. К примеру, обладание Гибралтаром разрешало его хозяину осуществлять контроль торговлю между Северной Европой и средиземноморскими странами, Гонконг и Макао всецело забрали в собственные руки торговлю с Китаем, Аден стал главным перевалочным пунктом на пути в Персидский залив и т.д.

Одним из таких главных городов в Азии был Бангкок. Только успешное расположение этого морпорта разрешало осуществлять контроль торговые дороги в Индию, Малайзию, Индонезию, Китай и Вьетнам. Сиам (сегодняшний Таиланд), которому принадлежал Бангкок, в семнадцатом веке был сильным, богатым рабовладельческим страной, деятельно торговавшим золотом, серебром, бриллиантами, слонами, слоновой костью, деревом, другими товарами и специями, так завлекавшими европейцев.

Французы, как и британцы, стремились создать в этих местах собственную факторию, чтобы избавиться от посредничества Турции и взять сверхприбыли в Ветхом Свете. Тут-то на сцене и показался отечественный храбрец.

Карта Сиама, финиш XVII века

В январе 1684 года Форбэн, возвратившийся из Алжира, получил приказ направляться Рошфор и принять под собственный руководство фрегат, на котором ожидалось прибытие герцога де Турси. По случаю вступления на престол Португалии нового короля — Педро, Турси должен был передать поздравления новому монарху данной пиренейской страны от Людовика XIV.

Форбэн, пользуясь случаем, взял на борт большой груз других специй и шафрана, чтобы провести в Лиссабоне последовательность торговых операций и улучшить собственный материальное положение. Ему удалось реализовать собственный товар со стопроцентной наценкой, и вырученные деньги он сразу же положил в партию бразильского табака, но портовые власти наложили арест на груз.

Не в правилах Форбэна было отступать — он нанял тартану «Тревезье», на которую через подставных лиц оформил вывоз всего собственного табака и вышел в море. Но в пути «Тревезье», отбившийся от французского фрегата, был атакован пиратом Бискалья, что стало громадным ударом для Форбэна. Он возвратился в Порто и за огромную сумму в 200 пистолей (около 2000 турских ливров) дал согласие перевезти в Сеуту семью одного иудейского торговца, что очень сильно опасался португальской Инквизиции.

Возвратившись в Рошфор, Форбэн приобрел новое задание — отвезти в Сиам посланника Франции шевалье де Шомона, конечно аббата Шуази, шестерых миссионеров и 4 иезуитов для обращения заблудших таиландцев в католическую веру.

Дело в том, что еще во второй половине 70-ых годов семнадцатого века из Сиама во Францию прибыл тайский посол Пхиа Пипа Коса, что имел поручение от собственного владыки наладить торговые и политические связи с главным королевством Европы. Тогдашний владыка восточной страны — Пхра Нараи — лелеял мечту сделать из собственного страны не только экономически сильное, но и процветающее царство. Послы посетили Французскую Академию Наук, Обсерваторию, но больше всего их, конечно же, интересовало военно-промышленное производство.

В обратный путь представители Сиама отправились в первой половине 80-ых годов семнадцатого века на фрегате «Солейл Орьян», что потерпел кораблекрушение у берегов Мадагаскара. Определив об этом, «король-солнце» решил сделать ответный жест и разместить в Бангкоке католическую миссию. Главной задачей посла Франции, кроме этого отправившегося в Сиам, было предоставление торговых льгот французской Ост-Индской компании и переход в католичество самого Пхра Нараи.

Вместе с миссией Людовик отсылал богатые подарки.

Король Франции сохранял надежду, что это сможет расположить к нему «местного царька» и окажет помощь его флоту получить стоянку в Бангкоке.

Консульство Сиама во Франции на приеме у Людовика XIV

В феврале 1685 года 33-пушечные фрегаты «Уазо» и «Малин» отплыли из Рошфора к берегам Юго-Восточной Азии. Плавание было достаточно легким — в августе французские суда смогли достигнуть Бангкока. Еще до начала перехода Форбэн умудрился поссориться практически со всеми — Шомона он вернул против себя, оспорив его старшинство в миссии; глава иезуитов — аббат Шуази — был должен своим авторитетом припугнуть отечественному авантюристу и напомнить, что такое поведение недопустимо.

Правитель Сиама приветливо встретил гостей. При дворе сиамского правителя молодого непоседу увидел основной министр — Констанс Фалькон, грек с Кефалонии. Про этого человека стоит поведать очень.

Настоящая его фамилия была Иераки, папа — кабатчик маленькой деревеньки Кустоди, мать — дворянская дочь, пустившаяся во все тяжёлые. В 12 лет мальчик завербовался юнгой на одно из судов британской Ост-Индской компании, перешел в протестантство и придумал себе псевдоним — Фалькон. Юный искатель приключений был полиглотом — за время странствий он выучился португальскому, английскому языку , французскому, малайскому и тайскому языкам.

К 1670-му юноша прочно осел на острове Ява, где занялся контрабандой драгоценностей и оружия.

Около 1680 года Констанс попал в Сиам, где смог войти в доверие к стареющему царю Пхра Клангу, отцу Пхра Нараи, что сделал его своим министром. В то время таиландская торговля боролась за место под солнцем с голландцами и мусульманскими купцами, исходя из этого опора Фалькона на французов воспринималась как удачное партнерство.

Исламские государства, фактически окружавшие Сиам, содействовали экспансии собственной религии на новые почвы, и в противовес данной напасти грек внес предложение договориться с католической Францией. Фалькон зародил в Людовике XIV робкие надежды, что тот сможет привести под руку папы целую страну, которая добровольно примет христианство, и тот с удовольствием завязал контакты с новым союзником на Востоке. На деле, конечно же, никто в католичество переходить не планировал, а вот военная сила Франции была весьма кстати.

Фалькон внес предложение царю применять способности Форбэна и назначить его главнокомом морскими силами и всеми военными Сиама, конечно губернатором Бангкока. Но этому энергично воспротивились Шомон и Шуази. Шуази вмешался и твердо сообщил Форбэну, что о его поведении он ближайшие же сроки доложит Людовику, на что Форбэн постарался перевоплотить все действо не в серьез.

Сиамские послы в Риме, на приеме у папы

Но Фалькон не шутил. На следующее же утро (как пишет Форбэн в собственных мемуарах) местный царь подарил ему «36 темнокожих рабынь, 2 слона, много алмазов и китайского шелка». Шустрый повеса сразу же стал гордо именовать себя адмиралом Сиама.

Жизнь начала казаться занятной штукой — Форбэн успевал фактически везде: ежедневные охоты на слонов, строительство крепости в порту Бангкока, пара стычек с мусульманами, корсарство против мусульманских купцов — Клод везде был в первых рядах. Потому, что столь взрывной юный человек весьма понравился правителю Сиама, Фалькон неспешно возненавидел этого авантюриста . Только по счастливой случайности три покушения на Форбэна не удались, но от яда погибло три рабыни.

Помимо этого, грек начал нашептывать царю, что от француза пора избавиться.

Вымышленные страхи, начавшие терзать Форбэна, подтверждались ежедневной работой 400 палачей Сиама, каковые рубили головы без устали. Такие казни, конечно же, не привели ни к чему хорошему, мусульмане в северной части страны начали восстание, и Форбэн, как главноком, должен был возглавить армию. В следствии последовательности карательных экспедиций ему удалось разбить бунтовщиков, более 3000 сиамцев было убито.

Помимо этого, Форбэн имел несчастье напасть на португальскую галеру из Макао, в следствии чего высадившийся десант португальцев разорил окрестности Бангкока. Не на шутку испугавшийся Форбэн попросил отпустить его на родину, и ему дали это сделать. Перед отъездом один из португальских купцов греческого происхождения — господин Мануэль Метеллополис — дал совет Форбэну остерегаться людей Фалькона, каковые взяли задание опорочить его перед королем.

По большому счету противостояние с главным министром Сиама становилось весьма страшным, исходя из этого отечественный храбрец был лишь рад собственному отплытию.

Первая страница мемуаров Клода Форбэна. Тут он изображен в костюме адмирала Сиама

Через месяц корабль прибыл в Пондишери — основную факторию французской Ост-Индской компании на Цейлоне. Тут Форбэн совершил пара достаточно успешных торговых операций, но скоро продолжил собственный путь. Отечественному храбрецу удалось доплыть до отчизны, в июле 1688 года его корабль вошел в Рошфор.

Корсарство в Северном море

Во второй половине 80-ых годов XVII века британцы свергли Якова II и пригласили на царствование штатгальтера Голландии Вильгельма Оранского. Людовик XIV решил вмешаться в данный конфликт и поддержать Якова, потому, что тот был родственником короля Франции и католиком. Началась война Аугсбургской лиги, на протяжении которой корсары Людовика постарались стереть с лица земли торговый флот Англии.

Форбэн прибыл в Дюнкерк в начале 1689 года. К этому времени он приобрел патент на корсарство и взял под руководство 26-пушечный фрегат «Серпент». Уже в январе «Серпент» вместе с линейными кораблями «Дьяман», «Модэ», «Солид», «Эмпорт», конечно фрегатами «Жье», « «Релльез», «Тампет» и «Сорсиэ» вышли на коммуникации голландцев и англичан.

Первый бой закончился для Форбэна удачно — он столкнулся с четырьмя мелкими голландскими тендерами из Остенде, каковые скоро захватил и привел в Дюнкерк в качестве призов. Следующее задание свело отечественного храбреца с Жаном Баром — легендой французских корсаров. В соответствии с указанию короля, Бар и Форбэн должны были провести из Кале в Брест два транспорта, наполненных порохом, фитилями и ядрами для Флота Океана.

В феврале этого же года 16-пушечный «Релльез» Бара и 26-пушечный «Серпент» вышли в море. По пути Брест они были атакованы недалеко от Плимута сперва 6 голландскими фрегатами под руководством адмирала Ван дер Путтена, а позднее 6 британскими судами. Искусное маневрирование помогло корсарам избежать столкновения с очень сильно превосходящим соперником.

В районе Уэссана Бар и Форбэн нападали 14-пушечный голландский приватир, забрали его на абордаж и привели в гавань Бреста вместе с транспортами.

Корсары обратились к армейскому интенданту Дюнкерка Патуле прося добавить в их эскадру при конвоировании полезных грузов еще один корсарский фрегат. Бар, что был инициатором данного предложения, обосновывал, что значительно чаще голландские конвои ходят в сопровождении двух боевых судов, исходя из этого наличие у каперов трех судов дало бы им, со своей стороны, решающее преимущество при схватке.

Дело в том, что кроме того смерть либо захват охранения отвлекали корсаров от самой основной цели — уничтожения торгового тоннажа соперника, исходя из этого значительно чаще, при равном количестве сил у соперников, торговые суда успевали уйти. Дошло до рассмотрения ходатайства морским министром Сеньелэ, что, пристально изучив аргументы сторон, отказал Бару и Форбэну.

5 мая 1689 года из Дюнкерка в Брест вышли 20 транспортов с порохом в сопровождении 16-пушечного «Релльез» и 26-пушечного «Серпент». Груз предназначался для береговых Флота батарей и кораблей Океана порта. В районе острова Уайт караван нападал 48-пушечный «Нонсач» кэптена Румкойла. Бар и Форбэн решили защищаться.

Три самых громадных грузовых судна вооружили пушками (благо пороха было даже больше чем нужно), и соединили их между собой, организовав что-то типа подвижного бона.

Британцы пошли в наступление. Море было неспокойным, дул устойчивый норд-вест. «Релльез» и «Серпант» так же развернули на соперника. Корсарам удалось забрать «Нонсач» в два огня, и тот понес значительные утраты: 7 пушек было сбито с лафетов, 120 человек убито, 40 — ранено.

Команды вооруженных торговых судов испугались столкновения и не поддержали атаку охранения, исходя из этого в ответ «Нонсач» практически засыпал их книппелями и ядрами. По окончании ожесточенной схватки суда Бара и Форбэна были взяты на абордаж, а сами главари, оба раненные, попали в плен и были препровождены в плимутскую королевскую колонию.

Захват в плен судов Жана Бара и Клода Форбэна

В колонии в Форбэна влюбилась смазливая девочка — дочь тюремщика. Она передала Бару и Форбэну в буханке хлеба две пилки и им удалось бежать из колонии, спилив решетку на окне. В гавани их ожидала маленькая рыболовная шхуна, которая сразу же отчалила в сторону Дюнкерка.

На переходе к берегам Франции судно остановил британский сторожевой шлюп, но Бар на чистейшем английском сказал капитану, что они — дуврские рыбаки, каковые промышляют сельдь в этих водах.

Удовлетворенный британец не стал проводить тщательный осмотр шхуны.

Беглецам удалось подойти к Сен-Мало. Бар отправился в Дюнкерк, а Форбэн — в Версаль, подтверждать королю собственный почтение по окончании прекрасного освобождения. Сейчас Сеньелэ именно испрашивал у Его Величества разрешения обменять двух известных корсаров на кого-нибудь из попавших в плен британцев.

Каково же было удивление Людовика и Сеньелэ, в то время, когда один из тех, кого они планировали спасать, показался в дверях кабинета.

Форбэн, но, не был бы Форбэном, если бы не устроил очередной скандал. Он объявляет себя при дворе самым умелым и удачливым корсаром! Людовик, посмеиваясь, удостоил его очередной личной встречи, где пожаловал наглецу пенсион и чин капитана в 400 экю.

Корсар был взят на военную службу и взял в руководство 52-пушечный линкор «Фидель».

Бегство Бара и Форбэна из Англии

Скоро Форбэн смог доказать, что как моряк он стоил многого. Снаряженный им для каперства фрегат «Марсельез» попал в ужасную бурю у Уэссана. Сильный ветер отнес корабль к побережью Ирландии, где «Марсельез» попал на мель.

Из-за повреждений корпуса все люди, пребывавшие в трюме, утонули, но корсар с 65 сохранившимися матросами сумел поставить оставшиеся паруса и сняться с банки.

Он подошел к Кинсейлу, загрузил на верхнюю палубу товара на 12000 июня и 27 лир вошел в гавань Бреста к удивлению портовой публики. Все в далеком прошлом уже вычисляли его погибшим.

В первой половине 90-ых годов семнадцатого века Форбэну довелось поучаствовать в сражении при Бичи-Хэд. На протяжении преследования остатков англо-голландского флота «Фидель» вместе с 50-пушечным «Нептуном» (которым руководил его брат — шевалье де Форбэн-Гардан) пробовали догнать 64-пушечный «Мазе» Шнеллена, но голландец, пользуясь безветрием, сумел в устье Темзы соорудить маленькую батарею береговой обороны из сохранившихся орудий. В то время, когда же французы приблизились, Шнеллен открыл нередкий пламя и вынудил преследователей повернуть обратно.

Со смертью морского министра Сеньелэ корсарские операции продолжились с новой силой. Форбэн был одним из активнейших участников крейсерской войны, и его имя зазвучало наравне с Жаном Баром и Дюгэ-Труэном. Но в следующей войне он заслужил вправду немеркнущую славу.

«Заноза в заднице» принца Евгения

По окончании смерти короля Испании Карла II в Европе началась новая война. Франция, Испания, Бавария и Португалия выдвинули на опустевший трон внука Людовика XIV — Филиппа Анжуйского, а Голландия, Англия, Савойя и Австрия — эрцгерцога Карла. В действительности, не смотря на то, что обе стороны и прикрывались вопросами династических родословных, все желали поучаствовать в дележе «испанского наследства» — земель в Америке, Италии и Франш-Конте.

Испания и Франция заключили альянс. Боевые действия начались на территории современной Бельгии, в Северной Италии и Германии. В случае если на севере французам, испанцам и баварцам противостоял британский полководец герцог Мальборо, то на юге им было нужно сражаться с австрияком принцем Евгением Савойским.

Одной из наиболее значимых задач, поставленных перед маршалами Франции, был удар по снабжению армий соперника.

Как раз исходя из этого в 1702 году из Тулона к Венеции отплыли небольшой 50-пушечная корабль «шебека» и 8-пушечный Перль под руководством Клода де Форбэна. Ему было приказано нападать на конвои с боеприпасами и войсками, идущие к Евгению Савойскому. В то время армия австрийского главнокому пребывала в Ломбардии и снабжалась через порты Фиуме, Триеста, Баккарди и Сиены.

Карта Италии, 1702 год

Форбэн прибыл к берегам Италии в сверхсложный момент — формально часть стран Апенинского полуострова была нейтральна, но негласно любой выбрал чью-то сторону. Уже 1 февраля 1702 года французские армии под руководством герцога вести войну потерпели поражение под Кремоной. Виллеруа поменял герцог де Вандом, что, не обращая внимания на успешное августовское сражение при Луццаре и значительное численное преимущество, показал собственную неспособность выбить Евгения Савойского из Италии.

Корсар избрал собственной базой Бриндизи, принадлежавший тогда Испании, и поднял на собственных судах знамёна Арагона. Клерон, начальник шебеки из отряда Форбэна, подошел к острову Кеше, что осуществляли контроль венецианцы, и подвергся нападению австрийских армий. В следствии стычки было убито 30 имперских воинов, а из команды корабля в живых осталось лишь 6 моряков.

Потому, что Венеция ранее заявила нейтралитет, Форбэн был возмущен произошедшим — он подает протест дожу, и обращается к послу Франции в Венецианской республике графу де Кармону и кардиналу де Эстрэ. Кардинал в приватной беседе ответил корсару, что спустит данный инцидент на тормозах, потому, что в Венеции закупают хлеб не только австрияки, но и французы. Форбэн со характерной ему горячностью объявил, что при таких условиях он будет топить и венецианские суда, потому, что Его Величеством был дан четкий приказ — прервать снабжение армий Евгения Савойского в Ломбардии.

Положение в Северной Италии, 1700 год

Обещание собственный Форбэн выполнил — за два месяца он разрешил войти ко дну 15 торговых судов, схватился с двумя австрийскими фрегатами, причем один из них захватил третье, а второй обратил в бегство. Венецианцы, напуганные таким размахом крейсерской войны у себя под боком — в Адриатическом море — запретили снабжать суда Франции, но Форбэн в далеком прошлом уже кормил и снабжал себя сам, за счет захваченных призов, исходя из этого ему было плевать на эдикты и указы Серениссима. Не удовлетворившись собственными действиями корсар двинулся к Анконе, которая являлась одной из основных перевалочных баз Евгения Савойского.

А дальше произошло немыслимое в военно-морской истории дело — ОДИН Линкор заявил о блокаде морпорта! Курьез данный так бы и остался курьезом, если бы Форбэн не выполнил собственный обещание — он атакует неприятельские суда, причем топит всех имперцев, несмотря на количество и тоннаж пушек, с венецианцами же поступает умнее, заставляя капитанов выкидывать в воду товар и направляться Анкону. Тех же, кто пробует выйти из Анконы, пушечные залпы убеждают возвратиться обратно в порт.

В следствии гавань блокированного города была забита порожними судами, в крепости скоро уменьшались запасы продовольствия, испуганный дож под давлением императора Священной Римской Империи обрушили шквал протестов на действия Форбэна. Последней каплей послужила атака двух венецианских барков, груженых солью и шедших под конвоем имперского фрегата. Корсар забрал австрийское судно на абордаж, а венецианцам приказал выбросить груз за борт, что им и было нужно выполнить.

Людовик XIV, чтобы совсем не портить отношения с Венецией, выпустил эдикт, осуждающий действия «шевалье де Форбэна в водах венецианских», но в письме каперу высказывал восторг действиями его фрегата.

Окрыленный письмом корсар сейчас уже начал не только опустошать трюмы неприятельских судов, но и сжигать их. Потому, что главные поставки австрийцы перенесли в Триест, он блокировал и данный порт. Терпение Савойского лопнуло.

Как раз сейчас он пишет письмо к дожу прося «Splitter aus meinem Hintern aufzurДumen» (убрать эту занозу из моей задницы). Австрийский посол в Венеции нанимает случайно появлявшийся в порту 50-пушечный британский приватир «Тартар» для охоты за наглецом Форбэном, к нему присоединяется 26-пушечный венецианский фрегат. В то время у корсара был 50-пушечный «Перль», 12-пушечный тендер и 10-пушечный галиот.

Прознав о силах, выделенных для охоты, Форбэн отошел к Бриндизи и попросил подмоги.

Из Тулона на помощь был послан 50-пушечный корабль под руководством шевалье Рено де Шиана. По окончании соединения с тулонцем у Мессины Форбэн отослал тендер и галиот к берегам Франции, а сам возвратился к побережью Северной Италии.

Французский корабль начала XVIII века

Около Баккарди он столкнулся с австрийским караваном из 20 транспортов, доверху груженных пшеницей для армий принца Евгения. Охранение у конвоя отсутствовало, исходя из этого к вечеру корсар захватил 8 судов, каковые послал в Бриндизи в качестве призов. На следующий сутки он смог захватить и остальные транспорты, ссадил их команды на шлюпки, а суда сжег.

На помощь гибнущему конвою подошел 26-пушечный венецианский фрегат, что был взят на абордаж и кроме этого сожжен.

Подошедший «Тартар» смог замечать лишь гибнущие суда. Разъяренный британский капитан дал обещание, что «отрежет уши этому наглецу». Зная темперамент отечественного храбреца, возможно с уверенностью заявить, что такие слова корсар ни при каких обстоятельствах бы не спустил на тормозах.

Так и вышло.

Ночью Форбэн на двух брандерах нападал стоящий на рейде Венеции «Тартар». По окончании маленького захвата он ставит простейшее взрывное устройство в крюйт-камеру корабля и навещает кают-компанию, где напоминает британцу о его клятве. 27 полусонных моряков вместе с капитаном чуть успели оплыть на шлюпке подальше, как на рейде раздался сильный взрыв.

Горящие обломки раскидало в радиусе 300 метров, 50-пушечный приватир «Тартар» прекратил существовать как боевая единица.

Дальше — больше. Не обращая внимания на шквал протестов, Форбэн продолжил собственную миссию «занозы». В сентябре он нападал очередной венецианский конвой, направленный с продовольствием армиям Савойского, и все суда сжег. Кардинал де Эстрэ был должен обратиться прося к корсару воздержаться от таких действий, поскольку дож припугнул вступить в войну на стороне Австрии.

Тогда Форбэн решил обстрелять Триест, один из основных портов снабжения армий принца Евгения.

Ночью его суда открыли огонь по Триесту и выпустили около 500 ядер, пара домов было уничтожено, пострадали портовые сооружения. На выходе корсара обстреляла маленькая батарея береговой обороны из 14 орудий. Форбэн спустил 2 шлюпки и с 40 матросами атаковал батарею с суши.

Пушки были взорваны, канониры — перебиты.

Затем он подошел к крепости Марсала в устье реки По, где пребывали гастрономыавстрийской армии. В следствии скоротечной атаки часть складов была сожжена и стёрто с лица земли множество небольших судов, загруженных продовольствием. Потому, что Марсала пребывала на территории папской области, из Рима в Версаль полетели гневные послания римского папы, возмущенного действиями капера.

Но Форбэн был уже на большом растоянии — очередной собственной целью он наметил Фиуме, через что армиям Савойского поставлялось боеприпасы и оружие. Ночью «Перль» пробрался в гавань, на берег сошли 300 моряков, каковые атаковали крепость Лоренцо. Форбэн не смог либо не захотел удержать собственных подчиненных, каковые затем предались грабежу.

Бургомистр ринулся к французскому консулу в Фиуме прося о посредниче