Газы у искюля

25 сентября 1916 г. германские армии осуществили газовую атаку на расположенный в Искюльском предмостном упрочнении (плацдарме) 173-й пехотный Каменецкий полк.

На полковом боевом участке пребывали 2 батальона, в полковом резерве – один батальон, расположенный в землянках в каменоломен на протяжении западного берега р. Двины. Передовые позиции на плацдарме занимали три заставы (сила каждой – от 24 до 48 человек) на удалении 35–150 шагов от окопов соперника. Заставы имели телефонную сообщение с полком и батальонами, в роте и каждой заставе были газовые секреты, имевшие особую задачу: вовремя найти газовую атаку соперника.

Сигнал о начале газовой атаки – красная ракета.

Персональный состав дивизии (44-й пехотной), в которую входил полк, в июне 1916 г. был ознакомлен с боевыми особенностями отравляющих веществ. Бойцы прошли процедуру окуривания, прослушали лекции доктора наук Лаврова. Разведчики, унтер-офицеры и офицеры были снабжены противогазами Куманта-Зелинского, нижние чины – марлевыми масками № 4 (с 2 марлевыми вкладышами – против синильной кислоты и хлора); незначительное количество рядовых кроме этого имело противогазы.

В 4 часа 25 мин. 25 сентября в штаб полка пришло первое сообщение о газовой атаке германцев. Перед атакой воины передового эшелона слышали в германских окопах возню, разговор и какое-то резкое шипение. Когда запах газа начал наполнять окоп, бойцы стали надевать маски.

Один из них, рядовой Китаев, не одев маски, ринулся по ходу сообщения, наполненному газами, к телефону и сообщил в штаб полка об атаке.

После этого он обессилел, упал и погиб. Так как бойцы заставы надевали маски, пребывав в газовой волне, то практически все они погибли либо были не легко отравленными.

На правом фланге позиции штабс-капитан поручик и Разумов Яновский, вышедшие на разведку и пребывавшие у проволочных заграждений соперника, увидели необычайную суету около неприятельских окопов: германцы устанавливали газовые баллоны. Офицеры-разведчики вместе с воинами ринулись к своим окопам, дабы предотвратить остальных об опасности.

Поручик Яновский, почувствовав резкий запах отравляющих веществ, приказал разрешить войти красную ракету и ринулся по ходу сообщения, уже наполненному газами, к собственной землянке за маской. Около землянки поручик почувствовал, что теряет силы. Он выбрался из хода сообщения, полежал на свежем воздухе и снова возвратился в окоп – и без того пара раз.

Части полка начали принимать меры к отражению газовой атаки – везде загорелись костры. Обстановку осложнял предрассветный час – большая часть воинов прочно дремали. В то время, когда людей будили, многие надевали маски уже пребывав под действием газовой волны.

Многие бойцы, не имея при себе масок, увеличивали суету, не находя их в темноте и забыв, куда запрятали (таких было большая часть); у некоторых не было масок.

Вся эта суета, метание происходили под действием отравляющих веществ: газ скоро заполнял низменности, т. е. в первую очередь окопы. Маски надевались кое-как, подобающим образом не пригонялись; были случаи разрывов, в особенности противогазов. Маски № 4 не были вычислены на противодействие фосгену – а его германцы и применили.

На передовых позициях обстановка усложнялась необходимостью отражать пехотную атаку соперника – бойцы были вынуждены находиться с ружьями в наполненных газами окопах. Но и в данной обстановке офицеры и солдаты вели себя доблестно, проявляя самопожертвование и храбрость. Атака германской пехоты (силой до 2-х батальонов) была отбита, в основном пулеметным и артиллерийским огнем.

Сейчас пошли вторая и третьи газовые волны, за которыми следовало новое наступление пехоты. Оно кроме этого было отбито заблаговременно пристрелянными полевой артиллерией и пулемётами.

Достигнув русских позиций, бесцветный газ разливался по ходам и окопам сообщения, более либо менее надёжные территории появились около костров, появлявшихся наилучшим антигазовым средством. Те, кто стоял близко у костров, избежали отравления. К примеру, комполка, что снял маску, дабы иметь возможность отдавать распоряжения по телефону, приказал разжечь маленький костер у себя в землянке и у входа в нее.

В следствии у него обнаружились только легкие показатели отравления.

В целом все, кто, оставаясь спокойным, принял хотя бы какие-нибудь защитные меры: обмотал голову мокрым полотенцем, вымазанной в грязи шинелью, забрался на дерево либо на возвышенное место, и т. п., – спаслись. Громадное влияние на эффективность принятых мер оказали условия боя: они отвлекли людей от необходимости принимать во внимание с газами и от забот о личной безопасности – необходимость отдавать распоряжения, докладывать, двигаться, заряжать винтовки, и т. п., делала маски очень обременительными. В ситуации, в то время, когда многие надышались газа еще при надевании масок, им тем более пришлось нелегко дышать с пораженными органами дыхания.

Учитывая, что окопы и ходы сообщения были местами громаднейшего скопления газов, посильнее всего стали жертвами отравляющих веществ резервные роты.

Наконец, неспешно начали сказываться последствия отравления: бойцы много выходили из строя и, опять-таки ходами сообщения, направлялись к передовому перевязочному пункту. Многие в ходах сообщения, наполненных газами, совсем отравлялись, теряли силы, падали и умирали, а вдруг и добирались до перевязочного пункта, то в очень тяжелом состоянии. В некоторых местах ходы сообщения были так завалены пострадавшими, что не было возможности пройти.

Газовая атака у Искюля показала, какое громадное значение имеет тактическая внезапность – особенно при применении химического оружия. И как принципиально важно вовремя применить имеющиеся меры защиты. При том, что персональный состав полка был подготовлен к газовой атаке, пострадал он достаточно очень сильно – 811 отравленных и 272 погибших.

Однако, атака соперника была отбита, и к трансформации обстановки на фронте использование отравляющих веществ не привело.

Русская тяжелая артиллерия, нанеся огневой удар по окончании третьего газопуска, разбила пара баллонов с отравляющими веществами.

Жертвы газовой атаки на искюльском плацдарме 25 сентября 1916 г.
Фото: революция и Военная мысль. – 1924. – № 8.