Образ среды в прозе михаила булгакова

Исследователи творчества Михаила Булгакова всегда отмечают репортерскую точность Москвы и описания Киева в произведениях писателя. Муниципальные реалии в булгаковской прозе являются, возможно сообщить, полноправными «действующими лицами». Еще в 1923 г. в очерке «Киев-Город» Булгаков назвал его «городом красивым, городом радостным», не смотря на то, что обрисовывал великую усталость города «по окончании ужасных громыхающих лет».

А в раннем рассказе «Я убил» (1926) Булгаков вкладывает в уста храбреца врача Яшвина слова: «Нет прекраснее города на свете, чем Киев».

Булгаков прославил данный Город не только в первом собственном романе и первой, поставленной в театре пьесе. Он дал его живой и любовно выполненный портрет в очерке «Киев-Город», вынудил мечтать о нем в константинопольском пятом «сне» пьесы «Бег» генерала Чарноту, ядовито укорил в «Маргарите и Мастере» жителя Киева Поплавского, что, «польстившись на столичную жилплощадь, испытал соблазн отречься от собственного красивого города», писал Владимир Лакшин (цит.по: 1, с. 5).

В Киеве прошли юность и детство писателя, Булгаков вместе с Киевом пережил ужасные годы. Большое количество позднее, уже будучи обитателем Москвы, автор неоднократно приезжал ко мне, всегда вспоминая лучшую пору судьбы, годы учения, первую любовь. В романе «Белая гвардия» и в пьесе «ДниТурбиных» – Киев ветхий, дореволюционный, Киев времен гражданской войны, картины судьбы киевской интеллигенции.

15 мая 2001 г. в сутки 110 годовщины со дня рождения Булгакова в киевском музее на Андреевском спуске прошла презентация книги Мирона Петровского «Город и Мастер» (4), в которой создатель говорит, что Киев в произведениях писателя меньше всего заключен в прозе, посвященной Киеву. «Живописец пользовался Киевом как собственного рода палитрой. Не только Иерусалим, Париж и Рим, которых он ни при каких обстоятельствах не видел, но и Москва, которую прекрасно знал, написаны с киевской натуры. Сама модель мира у Булгакова была киевоцентричной»[60].

В каждом произведении писателя воздвигался какой-нибудь Город, что являлся художественным двойником Киева, считает М. Петровский (4). Киев у Булгакова находится не в изображениях самого города и не в заглавиях киевских реалий, т.е. не в теме, а в самой структуре мышления, в типологии булгаковского творчества. Булгаков, заключает М. Петровский, возможно сообщить, мыслил Киевом, потому что он окунает собственные кисти в Киев, что бы ему не предстояло изобразить.

Еще в 1985 г. Киевское бюро экскурсий и путешествий организовало маршрут по булгаковским местам, а в 2001 г. в Булгаковском доме-музее прошла интернациональная конференция «Булгаковский ковчег», в которой учавствовали булгаковеды из различных государств. Директор Булгаковского музея в Киеве Анатолий Кончаковский в фотоальбоме, созданном в соавторстве с Дмитрием Малаковым, говоря о Киеве Михаила Булгакова, упоминает о росписи живописца П.А.

Сведомского «Иисус перед Пилатом» в трансепте Владимирского собора в Киеве. Исследователь уверен в том, что трудясь над романом «Мастер и Маргарита», Булгаков обращался к собственной зрительной памяти, и она подсказывала ему сцену из киевской панорамы «Распятие росписей и» Иисуса Христа Владимирского собора (1, с. 72-73).

В этом же Владимирском соборе имеется роспись живописца В.А. Котарбиньского «Христос на кресте», где изображена огромная тёмная грозовая туча, под «дымным брюхом» которой видны на вершине бугра лишь «три безлюдных столба» (см. роман «Мастер и Маргарита, гл. 16 «Казнь»).

Словом, первообраз Киева дает себя знать в иных средах. Как новый роман вбирает в себя прошлый, так в образе одного города проступают черты другого.

Столичные булгаковеды, в первую очередь, ищут в прозе писателя столичные реалии. Так, Б. Мягков уверен в том, что все события «Мастера и Маргариты» разворачиваются в относительно маленьком секторе ветхой Москвы, ограниченного дугой Садового кольца и двумя радиусами – Тверской Пречистенской набережной и улицей (2). Что касается Красной и Кремля площади, то они в романе не фигурируют, не смотря на то, что Маргарита с Мастером гуляли у Кремлевской стенки на набережной, а после этого героиня сидит на скамье в Александровском саду спиной к Кремлю и лицом к Манежу.

Прототипом клиники доктора наук Стравинского, в которую увозят на исцеление поэта Ивана Бесприютного, явилась поликлиника Министерства путей сообщения, корпуса которой расположились недалеко от Покровского-Стрешнева. Большинством адресов романа «Мастер и Маргарита» попали на его страницы из судьбы самого Булгакова в Москве. Все любители творчества писателя знают дом 10 по Громадной Садовой, где жил автор в 1922-1923 гг. и где в романе поселился Воланд.

А вот «дом Маргариты» «составлен» из двух различных строений, для описания внутренней планировки автор воспользовался домом Калужских, пребывавшем в Малом Власьевском переулке между нынешними зданиями 7 и 9. А внешний вид «дома Маргариты» повторяет архитектуру прекрасного готического дома в Ножовом переулке (в советское время – улица Палиашвили) (2).

Действительно, Л. Паршин (3) вычисляет «особняком Маргариты» двухэтажный, каменный дом с садом, воротами и чугунной решёткой в Малом Власьевском переулке (в советское время – улица Танеевых), не смотря на то, что «дом не готический и фонаря с трехстворчатым окном не видно»[61].

Рустам Рахматуллин, именуя роман «Мастер и Маргарита» «злорадной книгой, другими словами книгой сорадования злу» и «противоевангелием», приходит (в отличие от автора этих строчков) к выводу, что булгаковский Ершалаим есть зеркальным подобием Москвы (6, с. 3). «В череде зеркальных Ершалаима и подобий Москвы у Булгакова текстуально распознано подобие между Пашковым домом и «бывшим дворцом царя Ирода Великого», в котором автор поселяет Понтия Пилата (6, с. 3). Р. Рахматуллин уверен в том, что оба строения, в Москве и в Ершалаиме, являются «параллельным чертежным переносом».

Что касается Храма и Храмовой горы в Ершалаиме, то это не что иное как Успенский собор и Кремль в нем, в соответствии с Р.Рахматуллину. В подтверждение собственной догадки создатель приводит таксонометрию[62] Иерусалима, как он вычисляет, якобы относящуюся ко времени Христа.

Перечень литературы

1. Кончаковский А., Малаков Д. Киев Михаила Булгакова. – Киев, 1990. – 283 с.

2. Мягков Б. Булгаковская Москва. – М., 1991. – 222 с.

3. Паршин Л. Чертовщина в Американском консульстве в Москве, либо 13 тайных Михаила Булгакова. – М., 1991. – 207 с.

4. Петровский М. Город и Мастер: Киевские контексты Михаила Булгакова. – Киев, 2001. – 368 с.

5. Радзишевский В. Гром не грянет – музей не откроется. Булгаковский ковчег на киевском приколе // Лит. газета. – М., 2001. – 23-29 мая. – С. 9.

6. Рахматуллин Р. Небо над Москвой: Второй Иерусалим Михаила Булгакова // Ex. libris Н.Г. – М., 2001. – С 3.

ЛИТЕРАТУРНЫЕ ИСТОЧНИКИ ЧЕРНОВЫХ ВАРИАНТОВ «ДРЕВНИХ» ГЛАВ «МАСТЕРА И МАРГАРИТЫ».

Цель настоящей статьи – наглядно продемонстрировать, как М.А.Булгаков сначала работы над собственным «романом о сатане» (так он тогда именовал роман «Мастер и Маргарита») применял в «древних» главах материалы Евангелий, книг Ф.В.Фаррара и Э.Ренана, и – Библейскую Иудейскую архимандрита войну и «энциклопедию Никифора» Иосифа Флавия,

Тут, по всей видимости, направляться назвать имена двух отечественных булгаковедов, каковые считают, что Христос и булгаковский Иешуа – фигуры прямо противоположные. Это автор Камил Икрамов и священник Михаил Ардов. Причем в случае если первый полагал, что Иешуа концептуально противостоит Христу, то второй уверен. что буква и слово Евангелий в романе «Мастер и Маргарита» грубо искажаются.(Подробнее см. об этом потом в отечественном материале «Маргариты главы «и Древние Мастера» в восприятии булгаковедов»).

Опубликование в 1992 г. заведующим сектором отдела исходников Русском Национальной Библиотеки В. Лосевым черновых редакций романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» называющиеся «Великий канцлер» (1) ввело в научный оборот часть рукописного наследия писателя и разрешило изучить те литературные источники «романа в романе» об Иешуа и Пилате, которыми автор пользовался в 1928-1929 гг., в 1932-1934 гг., в 1934-1936 гг., и в 1937-1938 гг., то и дело возвращаясь к работе над собственным «романом о сатане».

Черновики 1928-1929 гг. включают рассказ о суде Пилата над Иешуа и о распятии (1, с. 216-234). Потому, что Иешуа у Булгакова с радостью отвечает на вопросы, задаваемые Пилатом, а в соответствии с трем Евангелиям Христос на допросе у Пилата сказал лишь два слова: «Ты говоришь», Булгаков при описании данного сюжета, считает В. Лосев, забрал за базу Евангелие от Иоанна, где Христос с радостью отвечает на вопросы Пилата.

И потом В. Лосев пишет, что Булгаков трактовал Евангелие от Иоанна вольно, «сообразуясь со собственными творческими идеями» (1, с. 517). Также заведующий сектором исходников информирует, что в черновых материалах романа «Мастер и Маргарита» сохранилась маленькая выписка Булгакова: «Назарет. Данный город имеется Эн-Назира, Назарет…(Фаррар, стр.

80)» (1, с. 480). Эти слова в издании труда Ф.В.Фаррара, которым мы пользовались, находятся на другой странице, а потом по тексту направляться: «Данный город… где Сын Божий, Спаситель мира, совершил практически тридцать лет собственной жизни» (10, с. 30).

Черновики 1928-1929 гг., по свидетельству В. Лосева, сохранились только во фрагментах. Лист текста второй главы с ее заглавием вырезан ножницами, отчего эту главу публикатор предлагает условно именовать «Евангелием от Воланда». Текст начинается с вопроса Пилата, заданного «по-римски» (выражение «по-римски» имеется в Евангелиях, к примеру, в Евангелии от Иоанна, гл.

19, стих 20), желал ли Иешуа в Ершалаиме царствовать.

Иешуа в черновой рукописи Булгакова кроме этого отвечает прокуратору «по-римски» (1, с. 216). В книге врача богословия, каноника и архидиакона Вестминстерского и ординарного капеллана королевы Британской Ф.В.Фаррара «Жизнь Иисуса Христа», шестое издание которой в переводе с английского А.П.Лопухина вышло в Петербурге в 1898 г., находим детальные сведения о том, какие конкретно языки знал Христос. Фаррар думал, что это были языки арамейский, греческий и сирийский.

Что касается латинского языка, то Фаррар подмечает, что знакомство Спасителя с латынью «значительно более вызывающе большие сомнения, не смотря на то, что и не нереально» (10, с. 52). По всей видимости, исходя из этого Булгаков и пишет о говорящем «по-римски» Иешуа: «Слова он знал не хорошо» (1, с. 216). Потом Иешуа у Булгакова (в полном соответствии с мнением Фаррара) бегло владеет греческимязыком, причем положительно отвечает на вопрос, просматривал ли он греческие книги.

В окончательном же тексте романа Пилат и Иешуа говорят, в основном, на латинском языке, т.е. Булгаков в этом случае опирается на тексты Евангелий.

Пилат задаёт вопросы Иешуа, что именно тот сообщил «про царство на рынке» (1, с. 217). Иешуа отвечает, что он сказал про царство истины. Слова Пилата «Что имеется истина?», как мы знаем, приведены лишь в Евангелии от Иоанна (гл.18, стих 38).

В книге Фаррара данный эпизод снабжен следующим комментарием: «Пилат видел в находившемся перед ним узнике невинного, одаренного высокой душой мечтателя, и больше ничего» (10, с. 525). Таким же предстает Иешуа в мыслях Пилата в первой булгаковской черновой рукописи.

Тот факт, что в «древних» главах романа «Мастер и Маргарита» создатель обрисовывает Иешуа как идеализированного человека и отдает вследствие этого предпочтение Евангелию от Иоанна, восходит, на отечественный взор, к книге Эрнеста Ренана «Жизнь Иисуса» (9). Изображая Христа не божеством, а идеализированным человеком, Э. Ренан растолковывает собственный подход тем, что он «довольно часто пользовался при составлении биографии Иисуса четвертым Евангелием» (9, с. 331).

В «Жизни Иисуса» имеется «Прибавление», которое Э.Ренан так и назвал: «О том, как направляться пользоваться четвертым Евангелием при составлении биографии Иисуса» (9, с. 294). На отечественный взор, Булгаков, начиная работу над собственным известным романом, воспользовался, по всей видимости, рекомендациями, данными Ренаном в его «Прибавлении».

Э.Ренан думал, что последние дни Иисуса, без сомнений, имеют исторический темперамент, отчего и отдавал предпочтение при их описании четвертому Евангелию, потому что в нем, он утвержает, что «поражает как раз жизненность, действительность образов» (9, с. 319). Так, пишет он, разговор Пилата с Иисусом составлен «по версиям, но с достаточно правильным знанием обоюдных взаимоотношений обоих лиц» (9, с. 321). Словом, Евангелие от Иоанна, согласно точки зрения Э.Ренана, «в отношении правдоподобия заслуживает предпочтения перед повествованием метеорологов» (9, с. 328).

Образ Левия Матвея у Булгакова кроме этого в какой-то степени восходит к книге Э.Ренана «Жизнь Иисуса». Во введении, в котором говорится в основном, об уникальных документах истории происхождения христианства, Ренан говорит, что сборник сентенций евангелиста Матфея – Logia – написан автором на семитическом диалекте иудейского языка. Произведение Матфея, согласно точки зрения Э.Ренана, представляет собой как раз изречения Иисуса, каковые занимают солидную часть первого Евангелия.

В черновой рукописи 1932-1934 гг. Булгаков уже, в отличие от рукописи 1928-1929 гг., говорит, словно бы Левий Матвей пишет на собственной таблице то, чего Иешуа вовсе не сказал. Иешуа требует Левия Матвея сжечь эту таблицу, но тот оторвал ее у него «из рук и убежал» (1, с. 113).

Данный эпизод сохранился в окончательном тексте романа, лишь тут уже Левий Матвей пишет на «козлином пергаменте», а не на «таблице» (2, с. 27-28).

Эпизод восходит, по всей видимости, к убежденности Э.Ренана в том, что «ни одно из изречений, передаваемых Матфеем, неимеетвозможности принимать во внимание буквальным» (9, с. 49), не смотря на то, что Logia Матфея это «настоящие записи живых и ярких воспоминаний об учении Иисуса» (9, с. 43).

Что касается булгаковского рассказа о том, как Левий Матвей вел себя на протяжении крестной казни Иешуа, то ни у Фаррара, ни у Ренана подобных описаний нет, но Ренан пишет: «Возможно с уверенностью утверждать, что верные приятели из Галилеи, последовавшие за Иисусом в Иерусалим и продолжавшие тут помогать ему, не покидали его» (9, с. 273). Действительно, имени Левия Матфея он наряду с этим не именует, но ссылается на первое Евангелие, создатель которого, перечисляя дам, находившихся далеко и наблюдавших на казнь Иисуса, тем самым подразумевает, что и он сам кроме этого был в том месте (Мат. гл. 27, стихи 56-57).

Обрисовывая наружность Иешуа и его одежду, Булгаков упоминает о ветхом, многостиранном таллифе, в далеком прошлом уже превратившемся «из голубого в какой-то белесоватый» (1, с. 218). Подобное описание находим у Фаррара: «Сверху накинут громадной светло синий таллиф, либо плащ, идеальной чистоты, но из самого несложного материала» (10, с. 175-176).

В булгаковской рукописи 1928-1929 гг. сохранен евангельский эпизод с супругой прокуратора Понтия Пилата. Клавдия Прокула передает мужу через адъютанта просьбу «отпустить заключённого без вреда», потому, что она «видела три раза во сне лицо кудрявого заключённого» (1, с. 219). У Фаррара данный эпизод изложен следующим образом: «Его личная супруга Клавдия Прокула осмелилась отправить ему открытое известие, кроме того в то время, когда он заседал уже в судилище, – известие, что в утренние часы, в то время, когда сны бывают подлинны, она видела тревожный и мучительный сон об этом Праведнике и, будучи храбрее супруга, просила его остерегаться от нанесения Ему какого-либо оскорбления» (10, с. 529).

Но, тут Булгаков основывается в первую очередь на указании в Евангелии от Матфея, где сообщено: «В это же время, как сидел он на судейском месте, супруга его отправила ему сообщить: не делай ничего Праведнику Тому, по причине того, что я сейчас во сне большое количество пострадала за Него» (гл. 27, стих 19).

В «Жизни Иисуса» Эрнеста Ренана данный эпизод обрисован следующим образом: «По одному преданию, действительно, не весьма точному, Иисус словно бы бы встретил помощь в лице собственной жены прокуратора, которая утверждала, что видела по этому поводу ужасный сон» (9, с. 263). Вот и в окончательном тексте романа «Мастер и Маргарита», как мы знаем, этот эпизод по большому счету отсутствует (2).

Сообщение о том, что резиденция Понтия Пилата пребывала в Кесарии Филипповой, в черновой рукописи Булгакова сходится с текстом Фаррара: «Таков был Понтий Пилат, которого неразлучные с громадным годовым праздником торжества и опасности позвали из его простой резиденции в Кесарии Филипповой в столицу ненавистного ему народа» (10, с.520). Публикатор черновых исходников «Мастера и Маргариты» В.Лосев вследствие этого свидетельствует, что Булгаков записал в тетради: «В какой Кесарии жил прокуратор?

Отнюдь не в Кесарии Филипповой, а в Кесарии Палестинской либо Кесарии со Стратоновой башней, на берегу Средиземного моря» (цит. по: 1, с. 519).Как раз Стратоновой Башней именует данный город Иосиф Флавий (7, с. 148). Сомнения Булгакова разрешились в окончательной редакции романа, где Пилат уже думает о Кесарии Стратоновой (2, с. 33).

В то время, когда в черновой рукописи булгаковский Пилат диктует писарю письмо первосвященнику, в котором говорится, что при беспорядков в Ершалаиме в город будут введены легионы , он в мыслях повторяет слово: «Корван, корван» (1, с. 220). Объяснение этого эпизода находим в «Жизни Иисуса Христа» Ф.В. Фаррара.

Пилат отыскал в памяти историю с устройством в Ершалаиме водопровода, при помощи которого вода имела возможность бы доставляться из «прудов Соломоновых».

Полагая это предприятие делом публичной пользы, пишет Фаррар, Пилат «употребил на него часть денег из «корвана», либо церковной сокровищницы, но народ в тот же час же яростно заволновался и восстал против потребления священных денег на гражданское дело» (10, с. 519). Данный текст Ф.В.Фаррара восходит к «Иудейской войне» Иосифа Флавия. Вот из-за чего Пилат у Булгакова думает: «Корван, корван», опасаясь беспокойств в городе.

Булгаковский Пилат в черновой рукописи задает Иешуа еще один вопрос: «Из-за чего о тебе пишут – «египетский шарлатан»? (1, с. 220). На это арестованный отвечает, что «ездил в Египет с Бен-Перахая три года тому назад» (1, с. 220). В Евангелиях подобная информация отсутствует, но Ф.В.

Фаррар подмечает , что это имеется не что иное, как «очень нелепое и несоответствующее по времени уверение трактата «Синедрион»[63] словно бы бы Христос был отлучен раввином Иошуа Бен Перахиа за принесение Им тёмной магии из Египта» (10, с. 504). В Талмуде же рассказывается, пишет В.Лосев, комментируя данный эпизод, что Иешуа Назарет и Иешуа Бен-Перахая ездили совместно в Александрию Египетскую, где Иешуа Назарет якобы обучился колдовству и, возвратившись в Иудею, «свел Израиля с пути» (1, с. 480). Из окончательного текста романа «Мастер и Маргарита» данный эпизод по большому счету был исключен.

Сюжет в романе Булгакова, повествующий о том, как Пилату почудилось «старческое, обрюзгшее, беззубое лицо, бритое, с сифилитической болячкой, разъедающей кость на желтом лбу, с золотым редкозубым венцом на плешивой голове», т.е. ужасный вид римского императора (1, с. 221), не текстуально, но тематически кроме этого восходит к книге Ф.В.Фаррара: «Ему представился Тиверий, старый мрачный император, что тогда жил на острове Капри, скрывая от людей собственный прокаженное лицо, собственные злобные подозрения, собственный болезненное распутство, собственную отчаянную месть» (10, с. 536).

Образ Понтия Пилата у Булгакова, в котором сочетается трусость с жаждой спасти заключённого, всецело соответствует тексту Ф.В.Фаррара: «Нехотя и с негодованием сказал он роковое: «Ibis ad crucem» (Ты обязан идти на крест) и предал Христа иудеям на распятие» (10, с. 537). Так как Пилат, думает Фаррар, «ощущал за собою вину, а вина имеется трусость, а трусость имеется слабость» (10, с. 537).

Само собой разумеется, во всех четырех Евангелиях сообщено, что Пилат желал отпустить Царя Иудейского, а в Евангелии от Иоанна говорится кроме того, что «Пилат… убоялся» (гл. 19, стих 8), но как раз видение плешивой головы с редкозубым золотым венцом, навеянное текстом Фаррара, так и сохранилось до конца работы Булгакова над романом «Мастер и Маргарита» (2, с. 33).

В соответствии с Евангелию от Луки, иудеи обвиняли Иисуса в том. что «Он развращает народ отечественный и запрещает давать подать кесарю, именуя Себя Христом Царем» (гл. 23. стих 2), Фаррар пишет, что Пилат «обращает внимание лишь на третье обвинение и приступает к расследованию» (10, с. 524). У Булгакова же Пилат кричит: «Подати будут в наши дни!

И упоминать имени великого кесаря запрещено, запрещено никому, не считая самоубийц!» (1, с. 222). Отчего прокуратор и усматривает в словах и действиях Иешуа правонарушение против величества, измену родине – laesa majestas, пишет Булгаков.

Подобный текст находим в книге Ф.В.Фаррара «Жизнь Иисуса Христа»: «Наряду с этим ужасном, мрачном имени кесаря дрогнул Пилат. Это было заклятое имя, и оно обезоружило его. Он отыскал в памяти о том ужасном орудии насилия, об обвинении в laesa majestas, оскорблении величества, перед которым бледнели все другие обвинения. которое так довольно часто приводило к пытке и конфискации и благодаря которому кровь время от времени, как вода, лилась по улицам Рима» (10, с. 536).

Предстоящая сцена на мраморном балконе, где булгаковский Пилат говорит с главой Синедриона (тут он еще назван, как в Евангелии от Матфея, Каиафой, в то время как в окончательном варианте романа он – Каифа), происходит в полном соответствии с трактовкой Эрнеста Ренана в книге «Жизнь Иисуса»: «Не Тиверий и не Пилат осудили Иисуса. Осудила его староеврейская партия, закон Моисея» (9, с. 267-268).

В то время, когда в черновой рукописи романа булгаковский Пилат объявляет: «Сына Аввы, Вар-Раввана выпустить на свободу!», разбойника в тот же час поднимают из кордегардии на лифостротон (1, с. 227). Как раз такое предположение высказывает Ф.В.Фаррар: «Быть может, что Вар-Авва был кроме этого приведен ко мне, и так Иисус жестокий убийца (т.е. Иисус Вар-Авва. – И.Г.) и Иисус невинный Избавитель находились рядом перед судилищем» (10, с. 530).

В Евангелиях от Матфея, Марка, Иоанна и Луки прозвище преступника – Варавва. Булгаков в «Маргарите и Мастере» придерживается варианта этого имени, предложенного Ренаном: «По необычной случайности имя его также было Иисус, а прозвище Варрава либо Вар-Равван» (9, с. 265). Исходя из этого, разумеется, автор именует его то Варраваном, то Вар-Равваном, а в окончательном тексте романа еще и Вар-равваном (2, с. 32).

Рассказ о распятии Иешуа в черновых редакциях романа 1928-1929 гг. ведется в полном соответствии с Евангелием от Марка и с текстом «Судьбы Иисуса Христа» Ф.В. Фаррара. Тут находим сообщение о том, что Иисуса Христа и еще двоих «мятежников и разбойников низшего разбора» конвоировал отряд римских солдат «под руководством сотника» (10. с. 540).

В Евангелии от Матфея он – «сотчик» (гл. 27, стих 54). В Евангелии от Иоанна речь заходит о «тысяченачальнике» (гл.

18, стих 12).

Но в Евангелии от Марка он – «сотник» (гл.15, стих 39).

У Ф.В.Фаррара имеется сообщение о том, что Голгофа пребывала вне городских ворот, и, что «римский обычай пребывал в том, что страдальцу наносился под мышку удар, что, не причиняя смерти, но же ускорял ее» (10, с. 543). Тут и описание мучений распятия, каковые «были так ожесточённы, что довольно часто сами страдальцы вынуждены были просить и умолять зрителей либо исполнителей казни из несложной жалости положить финиш этим нестерпимым страданиям; до конца сохраняя сознание, они довольно часто со слезами мучительного отчаяния просили у собственных неприятелей бесценного для них дара – смерти» (10, с. 545). В тексте черновой рукописи 1928-1929 гг. один из повешенных на кресте рядом с Иешуа разбойников говорит, что и ему «сладко погибнуть», на что Иешуа хрипло отвечает: «Скорее проси и за другого…» (1, с. 230).

В черновой булгаковской рукописи 1928-1929 гг. Клавдия Прокула именует заключённого «кудрявым», после этого в рукописи 1932-1934 гг. дан уже более детальный портрет Иешуа: «…рыжеватые вьющиеся волосы растрепаны…» (1, с. 111). Подобное описание Христа-Мессии находим в Иллюстрированной полной популярной Библейской энциклопедии архимандрита Никифора (М., 1891): «С середины большого чела спускаются по обеим сторонам направо и налево темно-русые и практически тёмные и пара курчавые на конечностях волосы; борода тёмная, но маленькая; брови кроме этого тёмные, но не совсем круглые; глаза быстро блестящие и проницательные, как бы испускающие яркие лучи из себя…» (6, с. 765).

Касательно лица Иисуса и наружного вида Христа, пишет архимандрит Никифор, Священное Писание упоминает лишь об одежде. У Иоанна Дамаскина в Слове об иконах и в его «Правильном изложении веры», пишет потом архимандрит Никифор, приведено «предание о Нерукотворенном образе Спасителя, что получил от самого Господа обладатель Эдесский, Авгарь» (6, с. 765). По сказанию одного из очевидцев, якобы видевшего данный образ в Генуе в XIV в., «образ данный имеет величественный и чудный вид» (в том месте же).

Библейскую энциклопедию архимандрита Никифора М.А.Булгаков, сын учителя Киевской духовной академии, должен был знать с детства, потому что она вышла в том же году, в то время, когда появился будущий автор, и во многом опиралась на Труды Киевской духовной академии середины XIX века.

Характерная изюминка рукописи 1928-1929 гг. если сравнивать с рукописными черновиками вторых лет и окончательным текстом романа «Мастер и Маргарита» пребывает в том, что тут Булгаков вольно пользуется латинскими выражениями, цитатами и названиями законов из них по-латыни, вкладывая латинский текст в уста Пилата. В будущем автор от этого приема отказывается.

В рукописи 1932-1934 гг. булгаковская история Иешуа Га-Ноцри и Понтия Пилата поведана в главе «Золотое копье» в начале книги. У Булгакова воздействие происходит рано утром, потому, что обращение у него идет о «низком солнце» (1, с. 112). «Утром» происходит допрос Иисуса в Евангелии от Матфея (гл. 28, стих 1), «поутру» – в Евангелии от Марка (гл.

15, стих 1). «Было утро», сообщено у Иоанна (гл.

18, стих 28). «Было, возможно, примерно в семь утра», пишет Ф.В.Фаррар и потом говорит, что в «палату суда, куда приведен был Христос», Пилат вышел «встревоженный в таковой ранний час» (10, с. 522). Булгаков следует за текстом и Евангелиями Фаррара, говоря о времени допроса.

Левий Матвей присутствует в данной редакции романа (и в прошлой) пока только в рассказе Иешуа о том, как Левий был сборщиком податей, как Иешуа встретил его на дороге и разговорился с ним. «Любвеобильный глас Господа коснулся его сердца в то самое время, в то время, когда он был, так сообщить, в самом разгаре его мытарской деятельности», говорится в Библейской энциклопедии архимандрита Никифора (6, с. 461). Булгаков интерпретирует данный пассаж так: «Он послушал, деньги кинул на дорогу… шел мимо старичок, нес сыр. Он ему сообщил: подбирай» (1, с. 113).

Иешуа говорит Пилату, что он – сириец. В книге Э.Ренана «Жизнь Иисуса» читаем следующий пассаж: «Население Галилеи было весьма смешанное, на что показывает и самое ее наименование (Gelil haggoyim – «круг язычников»). Во времена Иисуса в числе ее обитателей насчитывалось большое количество неиудеев (финикияне, сирийцы, аравитяне а также греки)» (9, с. 650.

По большому счету же, как мы знаем, что греческие и римские писатели именовали «сирийцами» всех обитателей Палестины и прилегающих государств (7, с.491).

Прозвище Иуды, предавшего Иисуса Христа, Булгаковым в различных редакциях романа «Мастер и Маргарита» звучит по-различному. Во всех же четырех Евангелиях это прозвище – Искариот. В Евангелии от Марка – Иуда Искариотский (гл.

3, стих 19), в Евангелии от Матфея – Иуда Искариот (гл.

26, стих 14), в Евангелии от Луки – это «Иуда, прозванный Искариотом» (гл. 22, стих 3). В Евангелии от Иоанна – «Иуда Симонов Искариот» (гл.

6, стих 71).

В черновой булгаковской рукописи 1928-1929 г. предатель зовется «Иудой из Кариот», или легко «Искариотом» (1, с. 222). В книге Ф.В.Фаррара «Жизнь Иисуса Христа» (на стр. 142, 404, 457, 516) находим такое же потребление: Иуда Искариот либо «Иуда, человек из Кариота» (10, с. 142-143).

В рукописи романа 1932-1934 г. Булгаков уже пишет: «Кто данный из Кериота?» (1, с. 117). Подобное написание имеется и в черновой рукописи 1934-1936 гг. Тут, по всей видимости, Булгаков направляться уже за Э.Ренаном, в «Жизни Иисуса» которого находим написание «Иуда из Кериота» (9, с. 251).

В рукописи 1937-1938 гг. Булгаков изменяет наименование города, из которого происходил Иуда, и пишет: «Иуда из Кериафа» (1, с. 423), а в окончательном тексте мы уже видимся с «Иудой из Кириафа» (2, с. 34). Как раз такое наименование города находим в Библейской энциклопедии архимандрита Никифора: «Кириаф – из южных городов колена Иудина к югу от Хеврона» (6, с. 394), не смотря на то, что самого Иуду Никифор именует Искариотским, причем додаёт, что он из города Кариота (6, с. 370).

Словом, путаница в полной мере в духе Булгакова, что множество раз менял фамилии и имена персонажей собственного романа «Мастер и Маргарита».

В рукописи 1934-1936 гг. рассказ о крестной казни Иешуа озаглавлен «На Лысой Горе». В Евангелиях Голгофа именуется еще и «Лобным местом». В Евангелии от Матфея сообщено: «И пришедши на место, именуемое Голгофа, что означает «Лобное место» (гл. 27, стих 33).

Подобен текст и в Евангелии от Марка: «И привели его на место Голгофу, что означает: «Лобное место» (гл.

15, стих 22). В Евангелии от Луки говорится: «И в то время, когда пришли на место, именуемое Лобное, в том месте распяли Его и злодеев, одного по правую, другого по левую сторону» (гл. 23, стих 33).

Наконец, в Евангелии от Иоанна читаем: «И неся крест Собственный, Он вышел на место, именуемое Лобное, по-еврейски Голгофа» (гл. 19, стих 17).

Так, наименование «Лысая Гора» Булгаков забрал не из Евангелий, а из другого источника, каковым, на отечественный взор, была книга Э.Ренана «Жизнь Иисуса». Ренан пишет: «Место это пребывало на Голгофе, расположенной вне города, но недалеко от его стен. Слово «Голгофа» свидетельствует «череп»; по-видимому, он соответствует отечественному «Лысая Гора», французскому «Chaumont» и, возможно, свидетельствует обнаженный бугор, имеющий форму лысой головы.

Место нахождения этого кургана с точностью неизвестно. Предположительно, он был где-нибудь к северу либо северо-западу от города, на высоком неправильном плоскогорье…» (9, с. 270). И потом: «Нет решительно никаких оснований помещать Голгофу в то определенное место, на котором, со времен Константина, все христианство привыкло ее чтить» (9, с. 270).

Ф.В.Фаррар в книге «Жизнь Иисуса Христа» пишет, что неизвестно, из-за чего место казни Христа именовалось Голгофой, либо Лобным местом. «Быть может, что это было простое место казни, либо возможно было названо от обнаженного, круглого, лобообразного возвышения. Принято именовать его «горой Голгофой», но евангелисты его «местом», а не «горой» (10, с. 543).

Касательно расположения Голгофы, напоминает Фаррар, написаны целые тома, но определенного ничего не известно. Для более либо менее точного определения, продолжает Фаррар, совсем нет никаких данных.

И по всей видимости, настоящее место Голгофы погребено и забыто под грудами развалин неоднократно разорявшегося города. «Скалистая и обрывистая гора, изображаемая обыкновенно на картинах, имеется легко плод воображения, равно как и череп либо голова Адамова, довольно часто изображаемая у подножия креста. Как самое изумительное и потрясающее событие в истории , распятие Христа, конечно, привело к множеству различных сказаний; но все, что мы знаем о Голгофе, что будем неизменно знать и что Всевышнему было угодно открыть нам, это то, что она пребывала вне городских ворот», – заканчивает данный пассаж Ф.В.Фаррар (10, с. 543).

В окончательном тексте романа «Мастер и Маргарита» Булгаков пользуется заглавиями «Лысый Лысая» и «Череп Гора» (2, с. 37, 44, 45, 46, 290, 292).

В черновых исходниках 1928-1929 гг. и 1932-1934 гг., как и в окончательном тексте романа «Мастер и Маргарита», Иешуа мгновенно вылечивает Пилата от гемикрании, безумной головной боли, мигрени: «Сознайся, – негромко по-гречески задал вопрос Пилат, – ты великий доктор?» (2, с. 30). Как пишет киевский доктор Ю.Г.Виленский в книге «Врач Булгаков», «Иешуа приданы черты умелого проницательного доктора» (3, с. 188). Тут мы подходим к вопросу о том, как разглядывать чудеса, совершаемые Иисусом Христом.

В Евангелиях «все четыре повествователя о жизни Иисуса единогласно восхваляют его чудеса», пишет Э.Ренан (9, с. 192).Он кроме того уверен в том, что чудеса эти «утомительно» перечисляются в Евангелиях (9, с. 188). Ф.В.Фаррар считает, что чудеса Христа соединяют «в себе все отличительные черты милосердия, пророчества и знамения» (10, с. 97).

В романе Булгакова, по мере рассмотрения этого эпизода в черновых исходниках и в окончательном тексте, находим переход от толкования чудес Э.Ренаном к толкованию их Ф.В.Фарраром. Э.Ренан, что, как уже было сообщено выше, рисует Иисуса Христа не божеством, а идеализированным человеком, отмечает, что «Иисус был заклинателем и чудотворцем только невольно… он скорее подчинялся чудесам, которых от него потребовало публичное вывод, нежели совершал их.

Обыкновенно чудо есть делом публики, а не того, кому оно приписывается» (9, с. 193). В черновых исходниках 1932-1934 гг. Булгаков четко показывает на то, что Иешуа не вылечивает прокуратора от мигрени, что боль проходит сама по себе:

– «Ты как это делаешь? – внезапно задал вопрос прокуратор… Он поднес белую руку и постучал по левому желтому виску.

– Я никак не делаю этого, прокуратор, – сообщил… заключённый» (1, с. 116-117).

В рукописи 1928-1929 гг. заключённый, как умелый доктор, растолковывает прокуратору, что мигрени у него происходят вследствие того что он через чур много сидит во дворце, мало гуляет на свежем воздухе, отчего он и предлагает Пилату пойти с ним прогуляться на луга. Тут, фактически, ни о каком чуде нет и речи.

В окончательном тексте «Мастера и Маргариты» Иешуа опять-таки отрицает, что он великий доктор, чудотворец, а Пилат соглашается с тем, что это возможно «держать в тайне» (2, с. 31). Но целый эпизод подспудно внушает читателю идея, четко выраженную Фарраром, что чудо «знаменует загадочный альянс Христа с церковью», «что Он воистину был Всевышний… что Он делал на земле такие дела, каковые смогут быть совершаемы лишь силою Божией» (10, с. 96-97).

В «Прибавлении» к книге «Жизнь Иисуса» Э.Ренан пишет: «В четвертом Евангелии пропущено прочие феномены и землетрясение, которыми, по словам самый распространенной легенды, сопровождалась смерть Иисуса» (9, с. 323). Говоря в книге о крестной казни, Э.Ренан ограничивается замечанием, что «небо было сумрачно» и что облако скрыло от Иисуса «лик его Отца» (9, с. 275).

Ф.В.Фаррар информирует о «ужасном потемнении полуденного солнца», которое «окуталось неестественной мглой» (10, с. 553-554), Но три Евангелия единодушно именуют это явление «тьмой». В Евангелии от Матфея читаем: «От шестого же часа тьма была по земле до часа девятого» (гл. 27, стих 45).

Подобное описание находим в Евангелии от Марка: «В шестом же часу настала тьма по земле, и длилась до часа девятого» (гл. 15, стих 33). В Евангелии от Луки картина еще более грозная: «Было же около шестого часа дня, и сделалась тьма по земле до часа девятого; и померкло солнце, и завеса в храме раздралась по середине» (гл.

23, стихи 44, 45).

В четвертом Евангелии, как уже было сообщено выше, эта картина отсутствует.

Булгаков обрисовывает данное явление как в черновых исходниках 1928-1929 гг., 1934-1936 гг., 1937-1938 гг., так и в окончательном тексте романа «Мастер и Маргарита». В черновой рукописи 1928-1929 гг. речь заходит о тёмной туче, которая начала застилать окрестности Ершалаима (1, с. 230). «Провалилось сквозь землю солнце, потемнело сходу, пробежал ветер, шевельнув чахлую растительность меж камней», читаем в рукописи 1934-1936 гг. (1, с. 302).

В главе «Погребение» в рукописи 1937-1938 гг. гроза обрисована Булгаковым более детально: «Громадный город провалился сквозь землю в кипящей мгле. Пропали висячие мосты у храма, ипподром, дворцы, как словно бы их не было на свете… Гроза переходила в ураган» (1, с. 415). И, наконец. в окончательном тексте романа рассказ о тьме, пришедшей со Средиземного моря, занимает целую страницу главы «Как прокуратор пробовал спасти Иуду из Кириафа» (2, с. 290), причем описание это стоит в одном последовательности с лучшими описаниями природы в истории русской хорошей литературы.

Так, как видно из вышеизложенного, М.А.Булгаков, начиная и продолжая после этого с перерывами работу над собственным «закатным» романом, опирался, не считая Евангелий, во многом и на книги Э.Ренана «Жизнь Иисуса» и Ф.В.Фаррара «Жизнь Иисуса Христа».

Перечень литературы

Булгаков М. Великий канцлер. – М., 1992. – 544 с.

Булгаков М. Избранное. Роман «Мастер и Маргарита». Рассказы. – М., 1988. – 479 с.

Виленский Ю.Г. Врач Булгаков. – Киев, 1991. – 256 с.

Галинская И.Л. Загадки известных книг. – М., 1986. – 126 с.

Галинская И.Л. Ключи даны! // Булгаков М. Мастер и Маргарита. – М., 1989. – С. 270-301.

Иллюстрированная полная популярная Библейская энциклопедия архимандрита Никифора. – М., 1891. – 902 с. – (Репринтное издание. – М., 1990).

Иосиф Флавий. Иудейская война. – М., 1991. – 512 с. (Репринт 1900 г.).

Кончаковский А., Малаков Д. Киев Михаила Булгакова. – Киев, 1990. – 284 с.

Ренан Э. Жизнь Иисуса. – М., 1990. – 336 с. (Репринт 1906 г.).

Фаррар Ф.В. Жизнь Иисуса Христа. – СПб., 1893. – 586 с. – (Репринтное издание. – М., 1991).

Христианство // Соколов Б. Булгаковская Энциклопедия. – М., 1996. – С. 490-511.