Три женщины карфагена

Древняя история сохранила много имен выдающихся карфагенян – полководцев, правителей, политический деятелей. Куда меньше известно о дамах Карфагена. Но среди них были те, память о которых сохранилась и через тысячелетия.

Три из них были так связаны с историей Карфагенской державы, что стали ее неотделимой частью.

Основательница Карфагена

У царя Муттона (он же Маттан либо Метон), правителя одного из старейших финикийских города Тира, жившего в девятом веке до н.э., было двое детей: сын Пигмалион и дочь Элисса, славившаяся собственной красотой. Муттон сделал собственными наследниками их обоих, но по окончании его смерти граждане Тира передали всю власть Пигмалиону. Принцесса Элисса стала женой собственного богатого и могущественного дядю Ахерба, жреца великого Мелькарта, главного божества Тира.

Повзрослевший Пигмалион был громадным стяжателем и захотел овладеть сокровищами храма Мелькарта. Но Ахерб, предвидевший такое развитие событий, шепетильно скрывал их местонахождение. Нетерпеливый Пигмалион, переступив через родственные узы, скоро злодейски убил дядю.

Он сохранял надежду, что оставшаяся в одиночестве сестра начнёт искать у него покровительства и защиты и сама принесет ему сокровища Ахерба.

По всей видимости, непременно Пигмалион лишил бы жизни и сестру, если бы та показала строптивость.

«Дидона при основании Карфагена, либо Расцвет Карфагенской империи» — грандиозное полотно британского живописца Уильяма Тернера, размерами 155,5?230 см

Но Элисса в данной ситуации выказала самообладание и необычайную хитрость. Она сама обратилась к брату прося дать переселиться к нему. Она утвержает, что нахождение в доме убитого мужа не давало ей оправиться от горьких и скорби воспоминаний.

Пигмалион с наслаждением принял ее предложение а также отправил собственных слуг, дабы те помогли при перевозе имущества. без сомнений, правитель Тира рассчитывал, что среди него окажутся и богатства Ахерба.

Элисса попросила посланцев брата загрузить на принадлежащий ей корабль туго завязанные тяжелые мешки. Когда судно вышло в открытое море, дама приказала слугам Пигмалиона скинуть мешки в воду и начала взывать к духу Ахерба, умоляя его принять сокровища, каковые стали обстоятельством его смерти и принесли ей столько горя. По окончании она обратилась к царским слугам, сообщив, что сейчас их ожидает ожесточённое пытки и наказания со стороны ее брата, поскольку золото сейчас покоится на дне морском.

Поняв собственный положение, посланцы Пигмалиона дали согласие сопровождать Элиссу в ее бегстве. В конечном итоге хитроумная дама приказала им скинуть на дно мешки, наполненные песком: золото было выкопано и загружено на корабль ее слугами заблаговременно.

К кораблю знатной беглянки в ту же ночь присоединились суда поддерживавших ее тирских аристократов, и маленькая флотилия, груженная сокровищами из храма Мелькарта, отправилась в изгнание.

Развалины на бугре Бирса карфагенского периода

Первую остановку беглецы сделали у острова Кипр. У обитателей острова в те времена был обычай отправлять молодых девушек в определенные дни на берег моря, дабы они добыли себе деньги на приданое для будущего замужества. По сути, обычай являлся ритуальной проституцией.

Элисса приказала своим спутникам похитить в жены около 80 девушек, нужных для продолжения рода населения будущего города, что она задумала основать.

Тем временем Пигмалион определил о бегстве сестры и собрался в погоню. Но его мать и пророки с трудом смогли отговорить его, угрожая карой всевышних, если он помешает происхождению нового города. Они утвержают, что городу было суждено стать радостнейшим в мире.

Разумеется, план Элиссы основать новую колонию имел собственных приверженцев и среди окружения Пигмалиона.

Причалив к побережью Африки, Элисса выбрала эргономичное место в одном из заливов. У местных обитателей, каковые нарекли ее Дидоной, она попросила реализовать ей кусок почвы, что займет шкура быка. Африканцы, полагая сделку удачной, дали согласие.

Тут финикийка опять показала свойственную ей смекалку.

Разрезав шкуру на узкие полосы, Элисса охватила ими широкое пространство, достаточное чтобы на нем имели возможность поселиться она и ее спутники. Это место стало центром будущего города и стало называться Бирса, что с греческого языка возможно перевести как «снятая шкура».

«Смерть Дидоны» — полотно английского художника Джошуа Рейнольдса

Потом Элисса сняла в аренду у соседних племен и другие наделы земли по соседству в обмен на ежегодную выплату дани. Так появился сперва маленький поселок, куда стали стекаться местные обитатели, приносившие товары для обмена и продажи. После этого пришло время и для закладки будущего города.

В то время, когда спутники Элиссы начали копать почву, то наткнулись на бычью голову. Это было сочтено предзнаменованием того, что город будет не смотря на то, что и богатым, но в вечном порабощении. Поменяв место, строители стали рыть почву опять, и нашли уже голову коня, которую посчитали знаком военных побед и будущего могущества новой колонии.

Так был заложен город, что сейчас известен как Карфаген.

По-латински это писалось как Carthago, что являлось искривленным произношением финикийского слова Quarthadast. В переводе с языка, на котором говорили тирские беглецы, это указывает «Новый город».

Место для закладки колонии было выбрано удачно, и в нее стали стекаться люди. Карфаген заметно увеличивался и скоро привёл к зависти у собственных соседей. Царь нумидийского племени макситанов Гиарбас призвал к себе десять карфагенских старейшин и настойчиво попросил Элиссу себе в жены, угрожая при отказа пойти войной на город.

Так заметил смерть карфагенской правительницы германский живописец Генрих-Фридрих Фюгер

Расчет Гиарбаса казался беспроигрышным: в случае если Элисса ответит согласием, то он начнёт править Карфагеном как ее супруг, в случае если же нет – он просто возьмет город штурмом. И тут Элисса в последний раз смогла продемонстрировать собственные незаурядные качества. Стремясь сохранить верность погибшему мужу и не хотя послужить обстоятельством захвата основанного ею города, она сделала вид, что подчиняется требованию африканского царька и просьбам собственных старейшин.

Она объявила, что перед новым браком сперва обязана принести жертву погибшему мужу и умилостивить его дух. По окончании долгих церемоний она взошла на костер с клинком в руках и, обратившись к обитателям Карфагена, заявила, что планирует отправиться к собственному настоящему мужу, по окончании чего заколола себя и упала в пламя.

Заложница политических игр

Карфаген рос и динамично развивался. Спустя пара столетий по окончании основания он превратился в могущественную державу, под властью которой пребывали как соседние африканские племена, так и колонии на побережье Средиземноморья. Но сильный и страшный соперник, Рим, скоро кинул вызов Карфагену за обладание Сицилией.

Началась Первая Пуническая война, в которой Карфаген потерпел поражение.

Власть над Сицилией перешла к Риму, что позднее захватил кроме этого Сардинию и Корсику, до этого принадлежавшие карфагенянам.

Прославленный пунийский полководец Гамилькар Барка не смирился с потерями и поражением островов. Обосновавшись в Испании, он начал крепить могущество Карфагена и подготавливаться к новой схватке с Римом. По окончании смерти Гамилькара его начинания продолжил старший сын Ганнибал Барка.

Собрав сильную армию, юный карфагенский вождь забрал штурмом город Сагунт, что римляне вычисляли своим союзником, тем самым инициировав новую войну с Римом.

Ганнибал со своим войском перешел через Альпы в Италию, где одержал пара больших побед над римлянами. В Испании защищать пунийскую территорию он покинул собственного братаГасдрубала Барку, и еще одного аристократа и карфагенского полководца – Гасдрубала, сына Гискона.

Масинисса наблюдает, как его невесту Софонисбу отдают в жены Сифаксу

О последнем Тит Ливий писал, что тот был «первенствовалчеловеком в стране по родовитости, по собственной славе, по достатку». У Гасдрубала была дочь по имени Софонисба, которая славилась собственной образованием и красотой. Она прекрасно разбиралась в литературе, играла на музыкальных инструментах и была завидной невестой.

Но ей суждено было стать заложницей интересов Карфагена.

Гасдрубал обручил ее с нумидийским принцем Масиниссой (Массанассой). Его папа Гала был царем племени массилов, враждовавшего с другим племенем – масаэсилами, царя которых кликали Сифакс. Последний, хотя забрать верх над собственным соперником, вступил в альянс с римлянами и начал массилам войну.

Карфагеняне отправили Гале помощь, в следствии Сифакс был разгромлен в битве, но не покинул собственных честолюбивых замыслов.

Тогда, дабы привлечь Сифакса на собственную сторону и лишить римлян помощи в Африке, пунийцы внесли предложение ему в жены Софонисбу, к чарам которой Сифакс также не был равнодушным. Аппиан так пишет об этом:

«Сифакс же, охваченный любовью к данной девушке, начал грабить владения карфагенян, и Сципиону, приплывшему к нему из Иберии, давал слово быть союзником, в то время, когда тот отправится на карфагенян. Увидев это и полагая крайне важным купить Сифакса как союзник для войны против римлян, карфагеняне отдали ему девушку без ведома Гасдрубала и Массанассы, бывших в Иберии».

Иное описание возможно отыскать у Тита Ливия. Он утвержает, что Гасдрубал Гискон был в курсе ситуации , более того – сам был инициатором свадьбы Софонисбы и Сифакса:

«Дабы покончить с этим делом и назначить срок свадьбы, – женщина была возраста брачного, – приехал Газдрубал: видя, что царь пылает страстью (нумидийцы более вторых дикарей преданы Венере), он позвал из Карфагена девушку и торопил со свадьбой. Меж пожеланий и поздравлений к домашнему альянсу был добавлен и альянс между карфагенянами и царём; с обеих сторон было обещано и клятвенно подтверждено: друзья и враги у них будут одинаковые».

Как бы то ни было, Софонисба была замужем за Сифаксом. Тем временем по окончании смерти отца Масиниссы Галы между его наследниками разгорелась междоусобная война, и власть захватил узурпатор Мазетул, ставший опекуном юного Лакумаза, единственного не считая Масиниссы сохранившегося сына Галы. Мазетул заключил альянс с Сифаксом, что на протяжении распри уже успел отхватить себе часть земель массилов.

Масинисса, возвратившийся из Испании, где он сражался на стороне карфагенян под началом собственного несостоявшегося тестя Гасдрубала Гискона, сумел вернуть трон собственного отца, но потерпел поражение в начавшейся войне с Сифаксом и был должен прятаться.

Софонисба принимает брачный презент от Масиниссы.

Английская картина Симона-Франсуа Равене.

Казалось, что Карфаген сделал верный выбор, дав красивую Софонисбу в жены как раз Сифаксу. Но все изменилось, в то время, когда в 204 году до н.э. в Африке показался со своей армией Публий Корнелий Сципион. Он вступил в долгие переговоры с карфагенянами, армией которых руководил папа Софонисбы Гасдрубал Гискон.

За это время Сципион изучил состояние вражеских лагерей и, устроив в них ночной пожар, нанёс сокрушительное поражение карфагенянам, и и нумидийцам, которых управлял Сифакс. Последний решил было кинуть пунийских союзников и с остатками собственного войска возвратиться в собственную столицу, но поменял собственный ответ, уступив просьбе своей жены и карфагенян. Упоминание об этом находим у Полибия:

«Помимо этого, просила и умоляла царя остаться на месте и не покидать карфагенян в тяжёлой потребности юная дама, дочь полководца Гасдрубала и, как сообщено выше, супруга Софака».

Но новое необученное войско, которое быстро собрали Гасдрубал и Сифакс, было кроме этого разбито Сципионом в битве на Великих Равнинах. Сифакс остался жив и спасся бегством, возвратившись в собственную столицу Цирту, где он еще раз постарался собрать новых солдат. Но отправленные за ним Масинисса и начальник римской конницы Лелий, которым Сципион придал в помощь всю часть римских и нумидийскую кавалерию легионов, в скоротечной битве на подступах к Цирте разгромили последнюю армию Сифакса.

Тот на протяжении битвы был ранен, попал в плен и по приказу Масиниссы был закован в цепи.

Вошедший в столицу Масинисса по окончании переговоров с муниципальный знатью был встречен Софонисбой, которая, по словам Тита Ливия, обратилась к нему со следующей речью:

«Смилуйся над умоляющей: реши сам по собственному усмотрению судьбу твоей пленницы, но не допусти ее появляться во власти надменного и ожесточённого римлянина. Будь я лишь женою Сифака, я да и то предпочла бы положиться на честность нумидийца, собственного земляка, а не чужака-чужестранца. Чем страшны римляне карфагенянке, дочери Газдрубала, ты знаешь.

В случае если в противном случае запрещено, молю и заклинаю тебя: высвободи меня смертью от власти римлян».

Ослепленный красотой Софонисбы, Масинисса опять попал под ее чары и скоро придумал выход из тяжелого положения: он срочно сыграл свадьбу с Софонисбой, о которой и сказал Лелию, явившемуся в Цирту на сутки позднее. Ливий пишет об этом так:

«В то время, когда свадьбу справили, явился Лелий; он был так раздосадован, что планировал отправить Софонибу прямо с брачного ложа к Сципиону вместе с Сифаком и другими военнопленными. Мольбами Масинисса добился, дабы ответ о том, с кем из двух царей обязана поделить судьбу Софониба, было отложено и предоставлено Сципиону».

В то время, когда Сифакса доставили к Сципиону, тот задал вопрос нумидийского царя, что послужило обстоятельством разрыва его альянса с римлянами и перехода на сторону карфагенян. Ливий так обрисовывает его ответ:

«Сифак не оправдывался: он виноват, он поступил как безумец, но еще раньше, чем поднял оружие против римского народа: этим его сумасшествие завершилось – не началось; разум его помутился тогда, в то время, когда, забыв об узах гостеприимства и о контракте меж странами, он ввел в собственный дом даму-карфагенянку. Дворец его сгорел от пламени брачных факелов; эта фурия, эта чума ласкала и улещивала его и не успокоилась, пока не отнять у него разума, не отвратила от друзей, пока собственными руками не дала ему оружие против гостя и приятеля.

Его, погибшего, сломленного, утешает только то, что сейчас фурия и эта чума пришла в дом самого ненавистного ему человека. Масинисса не разумнее Сифака и без того же необуздан, а по юности собственной он и неосторожнее: женившись на ней, он поступил еще глупее и опрометчивее, чем сам Сифак. Слова эти были посоветованы не только неприязнью к неприятелю, но и ревностью любящего, что знает, что любимая у соперника».

Разозленный Сципион приказал Масиниссе передать жену Сифакса римлянам. В то время, когда же Масинисса стал его умолять и говорить о собственной любви к ней, Сципион еще более быстро приказал ему ничего не брать самовольно из римской добычи. Но Масинисса, будучи не в силах противиться власти римского консула, все же решил выполнить хотя бы часть просьбы Софонисбы, умолявшей не отдавать ее в руки римлян, и через слугу передал ей яд.

Софонисба без колебания приняла его, в собственных окончательных словах обратившись к Масиниссе: «Я с признательностью, – сообщила она, – приму данный свадебный презент, в случае если супруг не смог дать жене ничего лучшего; но все же сообщи ему, что легче было бы мне умирать, не выйди я замуж на краю смерти».

«Смерть Софонисбы». Картина итальянского живописца Джованни-Баттиста Питтони.

Так закончила собственные дни самая выдающаяся карфагенянка собственного времени, которая для удачного для пунийцев политического альянса сперва была обещана нумидийскому принцу Масиниссе, после этого, вынужденная подчиниться дипломатическим целям Карфагена, была выдана замуж за его соперника Сифакса, которого сделала верным союзником Карфагена.

жена и Гибель Карфагена Гасдрубала Боэтарха

Потерпевший поражение во Второй Пунической войне Карфаген лишился всех собственных заморских колоний. Более того, ставший злейшим неприятелем пунийцев Масинисса всегда нападал на них, захватывая самые плодородные почвы. Карфагеняне, которым не разрещалось объявлять войну без разрешения римского сената, послали в Рим послов с жалобами.

Но и Масинисса послал собственных послов в Рим. Тит Ливий пишет, что в разгоревшемся споре нумидийцы отыскали в памяти в числе другого хитрость зарождения и историю Карфагена Элиссы:

«В случае если уж делать выводы по праву да по совести, то во всей Африке не сыскать и одного поля, что было бы собственной карфагенской почвой. Они так как пришли издали и выпросили кусок почвы, лишь дабы выстроить город; определяли же размер участка так: разрезали шкуру одного быка на ремни и какое количество теми ремнями возможно было окружить, столько им почвы и дали. И все, не считая Бурсы, первого их поселения, забрано не по праву, а силою.

Что ж до почвы, о которой спор, не смогут карфагеняне доказать, ни что принадлежала она им неизменно – т.е., с того времени, как захватили они ее во владение, – ни кроме того какое количество-нибудь продолжительное время. По событиям отходила эта почва то к ним, то к царю нумидийцев, и овладевал ею всегда тот, кто имел возможность осилить другого оружием».

В данной распре римский сенат постоянно оставался на стороне Масиниссы, поощряя того к предстоящему ослаблению Карфагена. В итоге, устав ожидать справедливости от римлян, пунийцы все-таки отважились на открытые боевые действия против Масиниссы и выставили против него ополчение, которое возглавил один из последних карфагенских полководцев Гасдрубал по прозвищу Боэтарх (боэтарх – командующий вспомогательными войсками). Полибий отозвался о его свойствах очень нелестно: «Карфагенский полководец Гасдрубал был тщеславный хвастун, вовсе не владевший дарами ни национального человека, ни главнокому».

Каменные ядра карфагенских катапульт, изготовленные перед последним штурмом города, сохранились до наших дней.

Притворным отступлением Масинисса заманил войско Гасдрубала Боэтарха на громадную и пустынную равнину, которую отовсюду окружали крутые бугры. В последовавшей битве Масинисса, которому тогда, по словам Ливия, было уже 88 лет, лично руководил армиями нумидийцев, но так и не смог победить карфагенян. За сражением замечал с одного из холмов гость Масиниссы и будущий разрушитель Карфагена римский посол Публий Корнелий Сципион Эмилиан, прибывший незадолго до этого к нумидийскому царю за слонами.

По окончании схватки он по желанию обеих сторон был выбран посредником на переговорах, каковые ни к чему не привели. Взяв собственных слонов, Сципион покинул Африку, а Масинисса забрал лагерь карфагенян в осаду, отрезав им все пути чтобы получить продовольствие. Гасдрубал не торопился прорываться, не смотря на то, что имел для этого все возможности.

Он ожидал прибытия на место схватки новых римских послов, но и те не торопились, остановившись рядом. Им было приказано вмешаться в развитие событий лишь в том случае, если Масинисса будет терпеть неудачу, чтобы спасти его и прекратить распрю. В случае если же пунийцы потерпят поражение, это будет лишь на руку Риму.

Со временем болезни и голод начали подтачивать силы карфагенян. Сперва они перебили вьючных животных, после этого боевых коней. В итоге сохранившиеся пунийцы сами пошли на перемирие, предложив Масиниссе 5000 талантов серебра в качестве выкупа.

Тот дал согласие, но поставил одним из условий то, что карфагенские солдаты без оружия будут по одному выходить из лагеря через ворота, что и было сделано.

В итоге из них мало кто сохранился – ослабленные и невооружённые, они были перебиты наездниками под руководством сына Масиниссы Гулуссы. Лишь самым знатным карфагенянам удалось спастись, и среди них был Гасдрубал.

Римляне на стенах Карфагена.

Рисунок современного английского живописца Стива Нуна.

Сознавая, что вызвали недовольство Рима, власти Карфагена быстро заявили о собственном ответе приговорить к смертной казни Гасдрубала Боэтарха и еще нескольких зачинщиков и участников данной войны, о чем через консульство и уведомили римский сенат. Римляне, не объявляя о собственных окончательных намерениях, сперва настойчиво попросили выслать на Сицилию 300 заложников. После этого прибывшие в Африку римские послы настойчиво попросили от Карфагена, дабы он сдал все собственный военные и оружие автомобили.

В то время, когда и это было сделано, карфагенянам было заявлено последнее требование сената: все обитатели должны покинуть город и поселиться в отдалении от моря, по причине того, что Карфаген должен быть срыт.

Обитателям города была уготовлена участь превратиться из купцов и мореходов в крестьян, а в возможности в рабов римлян либо нумидийцев. Возмущенные римским изменой, карфагеняне попросили месяц на обдумывание, а сами за это время попытались хоть как-то приготовиться к обороне. В стенках города были спешно созданы мастерские по производству оружия.

Работа производилась и днем и ночью, ежедневно производилось по сто щитов, по триста клинков, по тысяче стрел для катапульт.

Дамы города отдали собственные золотые украшения и обрезали волосы, из которых после этого сделали тетивы для метательных автомобилей.

Главой собственного войска карфагеняне опять выбрали Гасдрубала Боэтарха, что, определив о собственном смертном решении суда, не торопился оказаться в Карфагене и размешался лагерем со собственными приверженцами рядом от города. Поднявшись во главе пунийской армии, Боэтарх нанес пара поражений римлянам за стенками Карфагена.

Хотя взять всю власть, он ложно обвинил другого карфагенского полководца Гасдрубала, бывшего внуком Масиниссы, в оказании и предательстве помощи собственному родственнику Гулуссе. Карфагеняне поверили этим обвинениям и убили оклеветанного. Гасдрубал Боэтарх сделался единоличным правителем Карфагена.

Разрушение Карфагена.

Картина современного живописца.

Ставший консулом и назначенный командующим римским войском в Африке Публий Корнелий Сципион Эмилиан навел твёрдый порядок в армии и забрал осаду в собственные руки. Благодаря его действиям положение Карфагена скоро стало неисправимым. Хотя ожесточить защитников города и поднять их боевой дух, Гасдрубал Боэтарх приказал вывести на стены города военнопленных, публично пытать их, а после этого казнить на глазах у римлян.

Кроме этого жестоко вел себя Боэтарх и в самом городе, обычно лишая судьбы собственных соперников, и сделавшись, по сути, тираном.

Наконец, наступила рзвязка. Римляне ворвались в город и стали брать штурмом одно строение за вторым. Аппиан в подробностях обрисовывает подробности агонии Карфагена:

«Солдаты не понемногу разбирали дома, но, навалившись всей силой, валили их полностью. От этого происходил еще больший грохот, и вместе с камнями падали на середину улицы вперемешку и мертвые и живые, большей частью старики, женщины и дети, каковые укрывались в потайных местах домов; одни из них пострадавшие, другие полуобожженные, испускали отчаянные крики. Другие же, сбрасываемые и падавшие с таковой высоты вместе с камнями и горящими балками, разламывали ноги и руки и разбивались насмерть.

Но это не было для них финишем мучений; солдаты, расчищавшие улицы от камней, топорами, крючьями и секирами убирали упавшее и освобождали дорогу для проходящих армий; одни из них секирами и топорами, другие остриями крючьев перебрасывали и мертвых и еще живых в ямы, таща их, как бревна и камни, либо переворачивая их металлическими орудиями: человеческое тело было мусором, наполнявшим рвы… В таких трудах у них прошло шесть дней и шесть ночей, причем римское войско всегда сменялось, дабы не утомиться от бессонницы, трудов, ужасных зрелищ и избиения. Один Сципион без сна непрерывно находился на поле сражения, был везде…»

Одвременно с этим Сципион разрешил сдаться в плен 50 тысячам сохранившихся, попросивших только одного – спасти их жизни. Оставшиеся в живых защитники укрылись в храме Эшмуна вместе с Гасдрубалом, его женой и двумя мелкими детьми. Данный храм стоял на самой высокой точке Бирсы, что некогда первенствовалатерриторией заложенного Элиссой Карфагена.

Улучив момент, Гасдрубал Боэтарх покинул собственных собратьев по несчастью и сбежал к Сципиону, умоляя пощадить его. Сципион, по словам Полибия, нравоучительно обратился к своим спутникам, напомнив им о собственном недавнем предложении Гасдрубалу спасти себя и собственную семью, и его отказе: «При виде этого человека неимеетвозможности не прийти на идея каждому, что нам, смертным, ни при каких обстоятельствах не подобает позволять себе ни речей наглых, ни поступков».

Сейчас на стену храма вышла супруга Гасдрубала. Полибий так обрисовывает предстоящее:

«Супруга Гасдрубала, в то время, когда пламя охватил храм, став наоборот Сципиона, украшенная как возможно в несчастии, и поставив рядом с собой детей, звучно сообщила Сципиону: “Тебе, о римлянин, нет мщения от всевышних, потому что ты сражался против враждебной страны. Этому же Гасдрубалу, появлявшемуся предателем отечества, святилищ, меня и собственных детей, да отомстят ему и всевышние Карфагена, и ты вместе с всевышними”. После этого, обратившись к Гасдрубалу, она сообщила. «О, преступный и бессовестный, о, трусливейший из людей!

Меня и моих детей похоронит данный пламя; ты же, какой успех украсишь ты, вождь великого Карфагена? И какого именно лишь наказания ты не понесешь от руки того, в ногах которого ты сейчас сидишь». Сказав такие оскорбительные слова, она зарезала детей, кинула их в пламя и сама ринулась В том же направлении.

С этими словами, говорят, погибла супруга Гасдрубала, как должен был бы погибнуть сам Гасдрубал.

Так был уничтожен Карфаген, просуществовавший шесть с лишним столетий. Немногие сохранившиеся из его более чем полумиллионного населения были поголовно реализованы в рабство. Гасдрубал, продливший собственные дни предательством, погиб в Риме.

Послесловие

Ставшая основательницей Карфагена дочь тирского царя Элисса предпочла погибнуть, нежели послужить обстоятельством смерти заложенного ею города. Аристократка Софонисба положила собственную красоту на алтарь дипломатии, чтобы обеспечить верность Карфагену нумидийского царя Сифакса, и поплатилась за это судьбой. Не хотя попасть в рабство, совместно со своим умирающим городом поделила его судьбу и супруга полководца Гасдрубала Боэтарха.

Так история Карфагена, начавшаяся с самопожертвования его основательницы Элиссы, закончилась самосожжением второй его героини, имя которой время не сохранило.

Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся: