Дневники стефана: истоки. глава 23. 4 страница

Деймон упёр руки в боки.
— Тогда говори. Давай послушаем, что ты в том месте желаешь сообщить.
Я ожидал, что папа закричит, но вместо этого он подошёл к одному из камней, его коленки скрипели, в то время, когда он наклонялся, дабы сесть.
— Желаете узнать, из-за чего я покинул Италию? Я покинул её для вас. Для моих будущих детей.

Я желал, дабы мои сыновья выросли, женились и имели детей на земле, которой бы я обладал и которую бы обожал.

И я обожаю эту почву и не буду наблюдать, как она будет стёрта с лица земли демонами, — сообщил папа, дико размахивая руками. Я сделал ход назад, и Мезанотта продолжительно и жалобно заржала. «Демоны», — повторил он, как будто бы подтверждая собственную точку зрения.
— Демоны? – фыркнул Деймон. – Скорее громадные псы. Разве ты не видишь, что в этом беседе ты всё равняется проиграешь? Ты говоришь, что желаешь для нас хорошей жизни, но ты неизменно сам решаешь, как мы проживём эту жизнь.

Ты вынудил меня уйти на войну и вынудил Стефана заключить помолвку и по сей день ты заставляешь нас верить в твои сказки, — кричал Деймон, но я ощущал, что он расстроен.
Я виновато посмотрел на отца. Я не желал, дабы он знал, что я не обожал Розалин. Но папа кроме того не наблюдал в мою сторону.

Он был через чур занят, враждебно глядя на Деймона.
— Я желаю для собственных мальчиков лишь наилучшего. Я знаю, что мы не ладим, и мне некогда на твои детские доводы. на данный момент я не говорю сказки, — папа перевёл взор на меня, и я вынудил себя взглянуть в его чёрные глаза. – Прошу вас, осознайте.

Имеется демоны, каковые ходят среди нас. Они были и в Италии также. Они ходят по той же почва, выглядят, как люди.

Но они выпивают не то же, что люди.
— Ну, если они не выпивают вина, это было бы настоящим благословением, не так ли? – процедил Деймон с сарказмом.
Я замер. Я не забывал все случаи по окончании смерти матери, в то время, когда папа выпивал через чур много вина либо виски, запирался в собственном кабинете и до поздней ночи бормотал о привидениях либо демонах.
— Деймон! – сообщил папа, его голос был кроме того более пронзительным, чем голос моего брата. – Я проигнорирую твоё хамство. Но я не разрешу тебе проигнорировать меня. Послушай, Стефан, — папа повернулся ко мне, — Всё, что, как ты видел, произошло с твоей юный Розалин, не было естественного происхождения.

Это не был один из Деймоновских койотов, — папа фактически выплюнул окончательное слово, — это был un vampiro.

Они были в Италии, и по сей день они тут, — папа сказал, морща краснеющее лицо, — и они причиняют вред. Они питаются нами. И нам необходимо остановить их.
— Что ты имеешь в виду? – жадно задал вопрос я, каждые показатели изнеможения либо головокружения пропали. Всё что я ощущал – ужас. Я в мыслях возвратился к Розалин, но сейчас вместо её глаз я отыскал в памяти кровь на её шее, струившуюся из двух чётких круглых ран сбоку.

Я дотронулся до собственной шеи, ощущая под кожей пульсирующую кровь.

Гонка под моими пальцами усиливалась, я ощущал, как сердце пропускает удары. Имел возможность ли папа быть… прав?
— Папа имеет в виду, что он проводил через чур много времени в церкви, где леди говорят собственные небылицы. Папа, это история, которой пугают детей. И она не очень разумная.

Всё, что ты говоришь – нонсенс. — Деймон встряхнул головой и со злобой поднялся со собственного большого пня. – Я не планирую рассиживаться тут и слушать истории о привидениях.
С этими словами, он развернулся на собственных ботинках с золотыми пуговицами и оседлал Джейка, глядя на отца сверху вниз, как словно бы провоцируя его сообщить ещё что-нибудь.
— Запомни мои слова, — сообщил папа, сделав один ход ко мне. — Вампиры среди нас. Они выглядят, как мы, и смогут жить среди нас, но они не такие же, как мы. Они выпивают кровь. Это их эликсир судьбы.

У них нет душ, и они ни при каких обстоятельствах не умирают.

Они бессмертны.
От слова «бессмертны» у меня перехватило дыхание. Ветер поменялся, и листья начали шелестеть. Я содрогнулся. «Вампиры», — повторил я медлительно.

Я слышал это слово в один раз раньше, в то время, когда мы с Деймоном были школьниками и в большинстве случаев планировали на Виккери Бридж, стараясь напугать отечественных друзей.

Один мальчик говорил нам, что он видел в лесу фигуру, припавшую на колени и пировавшую, прильнув к шее оленя. Мальчик сказал, что он закричал, и фигура повернулась к нему, показывая адские красные глаза, кровь капала с её долгих, острых зубов. «Вампир», — сообщил он с уверенностью, обводя взором всех, дабы заметить, впечатлил ли он кого-нибудь из нас. Но потому, что он был бледным, костлявым и не очень умелым на охоте, мы бессердечно смеялись и издевались над ним.

Он со своей семьёй переехал в Ричмонд в следующем году.
— Ну, я бы предпочёл вампиров ненормальному отцу, — сообщил Деймон и, понукая Джейка ногами, умчался навстречу закату. Я повернулся к отцу, ожидая гневной тирады. Но папа лишь покачал головой.
— Ты веришь мне, сын? – задал вопрос он.
Я кивнул, не смотря на то, что не был уверен, что я верю. Всё, что я знал, это то, что каким-то образом несколько дней назад всю землю изменился, и я не был уверен, что смогу приспособиться к этому.
— Прекрасно, — кивнул папа, в то время, когда мы выезжали из леса к мосту. – Мы должны быть осмотрительными. Думается, что война разбудила вампиров. Как словно бы они смогут ощущать кровь.
Слово «кровь» эхом отозвалось в моём сознании, пока мы направляли отечественных лошадей в обход кладбища, по малейшему пути через поля, спускавшиеся к озеру. Я видел, как вдалеке солнце отражается от его поверхности. Никто кроме того не воображал, что эта цветущая, холмистая почва возможно пристанищем демонов.

Эти демоны, если они по большому счету существуют, являются частью ветхих государств с замками и ветхими церквями, среди которых вырос папа.

Все слова, каковые он произносил, были мне в далеком прошлом привычны, но они звучали так необычно в том месте, где он сказал их.
Папа смотрел около, как словно бы контролируя, не скрывается ли кто-нибудь в кустах рядом от моста. Мы проходили вблизи кладбища, надгробные камни были блестящими и величественными в тёплом летнем свете.
— Они питаются кровью. Это даёт им силу.
— Но тогда… — сообщил я, когда эта информация пронеслась через мой разум. – Если они бессмертны, то как мы…
— Убьём их? – закончил папа мою идея. Он натянул поводья собственной лошади. – Имеется методы. Я слышал, один священник в Ричмонде может постараться изгнать их, но тогда люди в городе определят… кое-какие вещи, — закончил он. – Джонатан Гилберт, шериф Форбс и я обсуждали кое-какие предварительные меры.
— В случае если я чем-то могу оказать помощь… — наконец внес предложение я, будучи робок, что сообщить.
— Само собой разумеется, — грубо прервал папа. – Я рассчитываю на то, что ты станешь частью отечественного комитета. Для начала, я поболтал с Корделией. Она знает собственные травы, и она заявила, что имеется растение, именуемое вербеной, — папа суетливо дотронулся рукой до цветка на отвороте пиджака, — мы выступим с замыслом. И мы одержим победу. По причине того, что, в то время, как они имеют бессмертие, мы имеем Всевышнего на отечественной стороне. Тут трудится принцип «убей либо будь убит».

Ты осознаёшь меня, мальчик?

Это война, в которую ты призван, дабы бороться.
Я кивнул, ощущая всю гору ответственности на собственных плечах. Возможно, это то, для чего я рекомендован: не женитьба либо бегство на войну, а борьба со сверхъестественным злом. Я встретился с отцом взором.
— Я сделаю всё, что ты захочешь, — сообщил я, — всё, что угодно.
Последнее, что я заметил перед тем, как поскакать обратно в конюшню, была необъятная усмешка на лице отца.
— Я знаю, что сделаешь, сын. Ты — настоящий Сальватор.

Глава 13

Я возвратился в собственную помещение, не зная, что думать. Vampiros. Вампиры.

Это слово звучало неправильно, не имеет значения, на каком языке его произносить. Койоты.

Вотслово, имеющее суть. В итоге, койот – это легко волк, дикое животное, перебравшееся в сбивающие с толку глубокие леса Вирджинии. В случае если Розалин убита койотом, это трагично, но ясно.

Но как растолковать, что Розалин убита демоном?
Я захохотал, но звук был больше похож на отрывистый лай, широкими шагами перешёл в спальню и сел, обхватив голову руками. Моё мучение возвратилось с новой силой, и я отыскал в памяти просьбу Эмили о том, дабы не есть стряпню Корделии. В довершение ко всему казалось, что слуги посвящали друг друга во всё это.
Внезапно я услышал три мягкий стука в дверь. Они были такими лёгкими, что их возможно было принять за ветер, что не прекращался с того времени, как мы возвратились из леса.
— Да? – отозвался я нерешительно.
Стук раздался опять, в этом случае более настойчивый. На другой стороне помещения очень сильно развевались хлопковые шторы.
— Альфред? – позвал я, по пояснице побежали мурашки. Отцовские истории определённо оказали влияние на меня.
— Я не буду обедать, — звучно сообщил я.
Я схватил нож для вскрытия конвертов со стола и держал его за спиной, пока с опаской доходил к двери. Но когда я дотронулся до дверной ручки, дверь начала колебаться изнутри.
— Это не смешно! – вскрикнул я полу истерично, как вдруг фигура в бледно-голубом платье проскользнула в помещение.
Кэтрин.
— Прекрасно, по причине того, что чувство юмора ни при каких обстоятельствах не было моей сильной стороной, — сообщила она с ухмылкой, обнажающей её ровные белые зубы.
— Прости, — я покраснел и торопливо положил вскрыватель писем на стол, — я легко…
— Ты всё ещё восстанавливаешься, — карие глаза Кэтрин вцепились в мои, — забудь обиду, что напугала тебя, — она уселась посередине моей кровати и подняла колени к груди. – Твой брат волновался о тебе.
— Ой… — заикнулся я. Я не имел возможности поверить, что Кэтрин Пирс пришла в мою спальню и сидит на моей кровати, как словно бы это совсем нормально. Ни одна дама, не считая моей матери и Корделии, по большому счету ни при каких обстоятельствах не была в моих спальных помещениях. Я был неожиданно смущён собственными нечистыми ботинками в одном углу, сваленной в кучу фарфоровой посудой в другом, и всё ещё открытым томиком Шекспира на столе.
— Желаешь определить секрет? – задала вопрос Кэтрин.
Я стоял у двери, стиснув латунную ручку двери.
— Быть может, — начал я неуверенно.
— Подойди ближе и я сообщу тебе, — она поманила меня пальцем. Жители возмущались, в случае если пара уходила гулять на Виккери Бридж без сопровождающего. Но тут Кэтрин была без всякого спутника – как и без чулков, фактически говоря – и, забравшись на мою кровать, просила меня присоединиться к ней.
И я никак не имел возможности сопротивляться этому.
Я неуверено сел на краешек кровати. Она тут же перекатилась на колени и руки и подползла ко мне. Перекинув волосы на одно плечо, она приложила руки чашечкой к моему уху.
— Мой секрет в том, что я также волнуюсь о тебе, — тихо сказала она.
Я ощущал на собственной щеке её неестественно холодное дыхание. Мускулы на моих ногах судорожно дёргались. Я знал, что обязан потребовать, дабы она ушла на данный момент же.

Но вместо этого я медлительно придвигался к ней.
— Правда? – шепнул я.
— Да, — промурчала Кэтрин, заглядывая глубоко в мои глаза. – Ты обязан забыть Розалин.
Я содрогнулся и отвёл взор от чёрных глаз Кэтрин к окну, замечая за скоро надвигающейся летней грозой. Кэтрин забрала мой подбородок в собственные ледяные руки и развернула моё лицо обратно к собственному.
— Розалин мертва, — продолжила она, её лицо было полно доброты и грусти. – Но ты нет. Розалин не желала бы, дабы ты скрывался, как будто бы преступник. Никто не хочет для того чтобы для собственных суженых, согласен?
Я медлительно кивнул. Не смотря на то, что Деймон сказал мне те же самые вещи, слова звучали намного убедительнее, в то время, когда исходили из уст Кэтрин.
Её губы изогнулись в маленькой ухмылке.
— Ты опять получишь счастье, — сообщила она. – Я желаю оказать помощь тебе. Но ты обязан разрешить мне, дорогой Стефан, — Кэтрин положила руку мне на лоб. Я почувствовал волну холод и жара, сошедшихся на моём виске.

Я содрогнулся, поняв силу разочарования, хлынувшего в моей груди, в то время, когда Кэтрин убрала руку обратно на колени.
— Это те цветы, каковые я выбрала для тебя? – нежданно задала вопрос Кэтрин, оглядывая помещение. – Ты запихнул их в угол, где совсем нет света!
— Прости, — ответил я.
Она по-свойски перемахнула через кровать и согнулась, дабы дотянуться корзину из-под стола. Она раздвинула шторы, позже внимательно взглянуть на меня, сложив руки на груди. У меня перехватило дыхание.

Её светло-голубое креповое платье подчёркивало узкую талию, а ожерелье расположилось на впадинке её шеи. Она была неоспоримо красива.
Она выдернула из букета маргаритку, ощипывая лепестки один за одним.
— День назад я видела, как ребёнок игрался в дурную игру – «обожает, не обожает», — она захохотала, но её ухмылка быстро обратилась серьёзностью. – Как думаешь, каким был бы ответ?
И нежданно она поднялась передо мной, положив руки мне на плечи. Я вдыхал запах лимона и имбиря, не зная, что сообщить, и осознавая только то, что желал бы ощущать её руки на собственных плечах всегда.
— Был бы ответ «обожает»… либо «не обожает»? – задала вопрос Кэтрин, наклоняясь ко мне. Моё тело задрожало небольшой дрожью от желания, о котором я не считал, что смогу почувствовать. Мои губы были всего лишь в дюйме от её.
— Каков ответ? – задала вопрос Кэтрин, покусывая губу, как будто бы стеснительная дева. Я захохотал, сам того не хотя. Я ощущал, что наблюдаю развивающуюся сцену будучи бессильным остановить то, что планировал сделать. Я знал, что это было неправильно.

Грешно.

Но как это могло быть безнравственным, в случае если любая фибра моей души хотела этого больше, чем чего-либо на свете? Розалин была мертва. Кэтрин – жива.

И я был жив также, и мне необходимо было начать функционировать.
В случае если то, что сообщил папа – действительно, и я планировал сражаться в битве всей моей жизни между добром и злом, тогда я должен был обучиться верить всебе и собственном выборе. Мне необходимо было прекратить думать и начать верить в себя, мечты и свои убеждения.
— Тебе вправду необходимо, дабы я ответил? – задал вопрос я, протягивая руки к её талии. Я схватил её и стянул в постель с силой, о которой сам не знал, что владею. Она восторженно вскрикнула и упала рядом со мной.

Её дыхание было свежим, а руки были холодными, в то время, когда она держала мои, и неожиданно все остальные – и Розалин, и отцовские демоны, а также Деймон – утратили значение.

Глава 14

Я проснулся на следующее утро и пошарил около руками, моё настроение сразу же испортилось, в то время, когда я не нащупал ничего, не считая набитых гусиным пухом подушек. Незаметная вмятина на матрасе рядом со мной была единственным доказательством того, что всё произошло в действительности, а не было одним из лихорадочных снов, каковые я видел с того времени, как Розалин погибла.
Само собой разумеется, я не имел возможности ожидать, что Кэтрин совершит всю ночь со мной. Не со своей служанкой, которая ждала её на заднем дворе и не со скоростью распространения слухов среди прислуги. Она сообщила мне, что это будет отечественным секретом и что она неимеетвозможности рисковать собственной репутацией.

Не то дабы она очень волновалась об этом. Я также желал сохранить для нас отечественный тайный мир вместе с ней.
Я представил, как она выскользнула из помещения, отыскал в памяти, какие конкретно ощущения у меня были, в то время, когда я держал её в собственных руках, это тепло и лёгкость, которых я ни при каких обстоятельствах не ощущал раньше. Я ощущал спокойствие и полноценность, а идея о Розалин превратилась в смутное воспоминание, она стала персонажем неприятной истории, которую я из собственной головы.
на данный момент мой разум был поглощён мыслями о Кэтрин: как она задёрнула шторы, в то время, когда летний шторм градом забарабанил в окна, как она разрешала моим рукам изучить её красивое тело. В какой-то момент, в то время, когда я ласкал её шею, мои руки натолкнулись на застёжку её витиеватого миниатюрного голубого ожерелья, которое она постоянно носила. Я начал расстёгивать его, но Кэтрин грубо оттолкнула меня.
— Не трогай! – сообщила она быстро, её руки взметнулись к застёжке, контролируя, всё ли в порядке. Но в то время, когда она убедилась, что талисман всё ещё на своём месте на шее, она погладила его и продолжила меня целовать.
Я покраснел, в то время, когда припомнил все остальные места, каковые она разрешала мне трогать.
Я свесил ноги с кровати, подошёл к умывальнику и плеснул воды в лицо. Позже взглянуть в зеркало и улыбнулся. Чёрные круги под глазами провалились сквозь землю, и больше не чувствовалось, словно бы дойти от одной стороны помещения до второй требует большое количество сил.

Я переоделся в куртку и тёмно-светло синий штаны и вышел из помещения, что-то напевая себе под шнобель.
— Господин? – окликнул меня Альфред, поднимаясь по лестнице. Он держал в руках серебристое куполообразное блюдо – мой ланч. Мои губы скривились от отвращения.

Как мог я лежать в кровати целую семь дней, в то время, когда существует целый мир, что возможно изучить вместе с Кэтрин?
— Я совсем в порядке, благодарю, Альфред, — бросил я, прыгая вниз по лестнице через две ступени. Ночной ураган провалился сквозь землю так же скоро, как и показался. На террасе утренний свет искрился через окна от пола до потолка, а стол был украшен свеже-сорванными маргаритками.

Деймон уже сидел в том месте и выпивал кофе, попутно листая утреннюю газету из Ричмонда.
— Здравствуй, братишка! – сообщил он, поднимая чашку кофе, как словно бы он произносил тост. – Боже, ты прекрасно выглядишь. Отечественная послеобеденная поездка всё-таки принесла тебе пользу?
Я кивнул и сел наоборот него, рассматривая заголовки газеты. Альянс забрал форт Морган. Я представил, где конкретно он был.
— Я не знаю, для чего мы по большому счету приобретаем газету. Не похоже, дабы папа волновался о чём-либо, не считая историй, каковые он придумывает в собственной голове, — с отвращением сообщил Деймон.
— Если ты так ненавидишь это, из-за чего бы тебе просто не уехать? – задал вопрос я, неожиданно раздражённый его непрекращающимся ворчанием. Может, было былучше, если бы он уехал, тогда папа не был бы таким расстроенным. Гнусный голос моего сознания добавил: «И тогда я не буду думать о вас с Кэтрин, совместно раскачивающихся на качелях на веранде».
Деймон только повёл бровью.
— Что ж, было бы недобросовестно не заявить, что тут имеется и интересныевещи, — его губы изогнулись в фирменной ухмылке, от которой у меня нежданно показалось желание схватить его за плечи и продолжительно трясти.
Сила моих бурных чувств поразила меня так, что я сел и запихнул в рот кекс из переполненной корзины на столе. Я ни при каких обстоятельствах не ревновал к собственному брату прежде, но неожиданно меня посетила убивающая идея: прокрадывалась ли когда-либо Кэтрин и в его спальню? Она не имела возможности.

Прошедшей ночью она смотрелась так обеспокоенной тем, что её поймают, опять и опять беря с меня обещание, что я никому не сообщу ни слова о том, чем мы занимались.
Вошла кухарка Бетси, нагруженная тарелками с овсянкой, яйцами и беконом. У меня заурчало в желудке, и я понял, что умираю от голода. Я жадно набросился на еду, наслаждаясь сочетанием солёного приятной горечи и вкуса яиц кофе.

Казалось, я ни при каких обстоятельствах не ел завтраков раньше, и мои эмоции наконец-то пробудились.

Я удовлетворённо набрался воздуха, и Деймон в удивлении поднял на меня глаза.
— Я знал, что всё, что тебе необходимо – это мало хорошей еды и свежего воздуха, — сообщил он.
«И Кэтрин», — поразмыслил я.
— А сейчас отправимся на улицу и натворим каких-нибудь проблем, — Деймон озорно улыбнулся. – Папа в собственном кабинете проводит собственные демонические изучения. Ты знаешь, что он кроме того Роберта втянул в это? – он с раздражением помотал головой.
Я набрался воздуха. Не обращая внимания на то, что я не верил безоговорочно во все эти рассказы о демонах, я достаточно уважал отца, дабы не поднимать на хохот его мысли. Это заставляло меня ощущать себя косвенно предателем, по причине того, что я слушал пренебрежительные отзывы Деймона о нём.
— Забудь обиду, брат, — Деймон покачал головой и отодвинул собственный стул на сланцевый пол. – Я знаю, что тебе не нравится, в то время, когда мы с отцом ссоримся.
Он подошёл близко ко мне и выдернул из-под меня стул, так что я практически упал. Я быстро встал на ноги и по-хорошему, но очень сильно толкнул его.
— Так лучше! – возликовал Деймон. – Сейчас пошли!
Он выбежал через заднюю дверь, разрешив ей звучно захлопнуться. Корделия в большинстве случаев кричала на нас за такое правонарушение, в то время, когда мы были детьми, и я захохотал, в то время, когда услышал прекрасно привычный тяжёлый вздох на кухне. Я выбежал на середину лужайки, где уже стоял Деймон, держа в руках вытянутый мяч, которым мы игрались двумя семь дней раньше.
— Эй, братишка! Лови! – задыхаясь сообщил Деймон. Я повернулся и подпрыгнул в совершенно верно необходимое время, дабы поймать футбольный мячик.

Я прочно прижал его к груди и побежал к конюшне, ветер хлестал мне в лицо.
— Мальчики! – раздался голос, вынудивший меня остановиться. Кэтрин стояла на крыльце, одетая в простое кремовое муслиновое платье, и смотрелась таковой милой и невинной, что мне тяжело было поверить, что всё случившееся ночью было в действительности. – Сжигаете избыток энергии?
Я смущённо развернулся и подошёл к крыльцу.
— Играем в мяч! — растолковал я, быстро кинув мяч Деймону. Кэтрин осмотрела себя, подвязывая собственные кудри лентой позади шеи. Меня охватил неожиданный ужас, что Кэтрин вычисляет нас надоедливыми с отечественными детскими играми, и она вышла ко мне, дабы поругать нас за то, что мы разбудили её так рано.

Но она лишь улыбнулась и устроилась на крылечных качелях.
— Готова поиграть? – крикнул Деймон со собственного места на лужайке. Он держал мяч за головой, готовый кинуть его Кэтрин.
— Полностью нет, — Кэтрин сморщила носик. – Одного раза хватало. Помимо этого, я пологаю, что людям, которым для спорта и игр нужна помощь, недостаёт воображения.
— У Стефана имеется воображение, — ухмыльнулся Деймон. – Ты обязана послушать, как он просматривает стихи. Он как трубадур, — он кинул мяч на землю и подбежал к крыльцу.
— У Деймона также имеется воображение. Ты обязана взглянуть, с каким творческим подходом он играется в карты, — передразнил я и встал по ступеням крыльца.
Кэтрин кивнула, в то время, когда я поклонился ей, но не приложила более никаких упрочнений, дабы поприветствовать меня. Я отошёл назад, мгновенно почувствовав себя уязвлённым. Из-за чего она не дала мне хотя бы поцеловать её руку?

Неужто эта ночь ничего для неё не означала?
— Я весьма изобретательный, в особенности, в то время, когда у меня имеется муза, — Деймон подмигнул Кэтрин, после этого поднялся передо мной и забрал её руку. Он поднёс её к своим губам, и у меня закрутило в животе.
— Благодарю, — Кэтрин поднялась и спустилась с крыльца, её простые юбки прошуршали вниз по лестнице. Со собственными убранными назад волосами она напоминала мне ангела. Она незаметно улыбнулась мне, и я наконец расслабился.
— Тут так замечательно, — сообщила Кэтрин, раскинув руки, как словно бы она благословляла всё отечественное поместье. – Продемонстрируете мне округу? – задала вопрос она, поворачиваясь к нам и глядя сперва на Деймона, позже на меня и опять на Деймона. – Я живу тут больше 14 дней и толком не видела ничего, не считая собственных спальных помещений и садов. Я желаю заметить что-нибудь новое. Что-нибудь тайное!
— У нас имеется лабиринт, — туповато сообщил я. Деймон пихнул меня локтем в рёбра. Не похоже, дабы он имел возможность предложить что-то лучшее.
— Я знаю, — ответила Кэтрин. – Деймон показывал мне.
Моё сердце упало от напоминания о том, как много времени эти двое проводили совместно на этой неделе, пока я лежал больной в кровати. И если он продемонстрировал ей лабиринт…
Я вытолкнул эту идея из собственной головы так на большом растоянии, когда имел возможность. Деймон постоянно рассказывал мне обо всех дамах, которых он целовал, с того времени, как в тринадцать лет он поцеловался с Амелией Хоук на Виккери Бридж. Если бы он поцеловал Кэтрин, я бы об этом определил.
— Я с наслаждением взгляну его ещё раз, — сообщила Кэтрин, рукоплеща в ладоши, как словно бы я только что поведал ей самые увлекательные новости на свете. – Вы двое проводите меня? – задала вопрос она, с надеждой глядя на нас.
— Само собой разумеется, — ответили мы в один момент.
— О, замечательно! Я обязана сообщить Эмили, — Кэтрин умчалась в дом, покинув нас находиться на противоположных финишах лестницы.
— Она настоящая дама, правда? – задал вопрос Деймон.
— Да, — ответил я отрывисто. Прежде, чем я смог сообщить что-либо ещё, Кэтрин возвратилась и скоро сбежала с крыльца, держа в одной руке солнечный зонтик.
— Я готова для отечественных приключений! – вскрикнула она, поручая мне собственный зонт с выжидающим взором. Я вцепился в крючок зонтика, тогда как Кэтрин забрала под руку Деймона. Я шёл на пара шагов позади, замечая, как легко их бёдра ударяются приятель о приятеля, как если бы она была его задорной младшей сестрой. Я расслабился.

Так и было.

Деймон всегда был защитником и для Кэтрин являлся только старшим братом. А она нуждалась в этом.
Я негромко насвистывал мелодию, пока следовал за ними. У нас был маленькой лабиринт прямо перед садом, но тот, что пребывал в дальнем углу отечественных владений был шикарным, выстроенным на болоте моим отцом, что был полон решимости впечатлить отечественную маму. Она обожала заниматься садоводством и оплакивала цветы, каковые цвели в её родной Франции, но просто не могли встать в болотистой земле Вирджинии.

В данной стороне постоянно пахло розами и клематисами, и как раз ко мне удалялись парочки, каковые желали побыть одни на вечеринке в Веритас-Эстейт. Слуги имели множество суеверий, которые связаны с лабиринтом: ребёнок, зачатый в лабиринте будет благословляем всю жизнь, если ты поцелуешь собственную настоящую любовь в центре лабиринта, то останешься с ней на всегда, но если ты сообщишь неправда, пребывав в стенках этого лабиринта, ты будешь проклят навеки. Сейчас это казалось практически чудесным: ветвистые деревья и вьющиеся растения отбрасывали глубокие тени, так что казалось, словно бы мы трое пребывали в собственном заколдованном мире – вдалеке от войны и смерти.
— Он кроме того более красивый, чем я вычисляла! – начала Кэтрин. – Он как книга сказок. Как Сады Люксембурга либо как Дворцы Версаля! – она сорвала цветок белокрыльника и глубоко вдохнула.
Я в нерешительности взглянуть на неё.
— Ты была в Европе когда-то? – задал вопрос я, ощущая себя таким же провинциалом, как каждая деревенщина, жившая в лачугах на другой стороне Мистик Фоллс, как те, кто произносит «крик», не растягивая гласную и в моём возрасте уже имеет четверых либо пятерых детей.
— Я везде была, — Кэтрин. Она заправила лилию за ухо. – Итак, сообщите мне, мальчики, чем вы развлекаете себя, в то время, когда у вас нет загадочной незнакомки, которую возможно впечатлить экскурсией по вашим почвам?
— Мы наслаждаемся милыми молодёжными вещами с настоящим Южным гостеприимством, — ухмыльнулся Деймон, включая собственный утрированный выговор, что постоянно вызывал у меня хохот.
Кэтрин наградила его смешком, и я улыбнулся. Сейчас я видел, что кокетливая дружба Деймона и Кэтрин была такой же невинной, как отношения между кузинами, и я имел возможность наслаждаться их обоюдными подшучиваниями.
— Деймон прав. Отечественный Бал Основателей именно через пара недель, — сообщил я, и всё в встало от осознания того, что я свободен пойти на бал с кем захочу. Я не имел возможности дождаться, дабы закружить Кэтрин в танце.
— И ты будешь самой прелестной девушкой. Кроме того девушки из Ричмонда и Шарлотсвилля будут питать зависть к! – заявил Деймон.
— Правда? Что ж, я думаю так и должно быть. Это мой недочёт? – задала вопрос Кэтрин, переводя взор с Деймона на меня.
— Нет, — сообщил я.
— Да, — сообщил Деймон в также самое время. – И я, к примеру, пологаю, что большему количеству девушек стоит признать собственные злобные сущности. В итоге, мы все знаем, что красивый пол имеет чёрную сторону. не забываешь, как Клементина отрезала Амелии волосы? – Деймон повернулся ко мне.
— Да, — хихикнул я, будучи радостен играть роль рассказчика для увеселения Кэтрин. – Клементина думала, что Амелия есть тише воды ниже травы развязно с Меттью Хартнеттом, и с того времени, как он понравился Клем, она решила забрать всё в собственные руки и сделать Амелию менее привлекательной.
Кэтрин приложила руку ко рту в жесте преувеличенного сочувствия.
— Надеюсь, бедняжка Амелия оправилась.
— Она обручилась с каким-то воином. Не волнуйся о ней, — сообщил Деймон. – Фактически, ты не должна тревожиться по большому счету ни о чём. Ты намного более привлекательная.
— Ну, я однако волнуюсь об одной вещи, — глаза Кэтрин расширились. – Кто будет сопровождать меня на бал? – она раскачивала собственный зонтик взад и вперёд и наблюдала на землю, как словно бы продумывая тяжёлое ответ. Моё сердце учащённо забилось, в то время, когда она подняла глаза на нас обоих.
— Я знаю! Давайте устроим гонку. Победителем будет тот, кто сможетзаполучить меня! – она кинула собственный зонт на землю и убежала в центр лабиринта.
— Брат? – задал вопрос Деймон, подняв бровь.
— Готов? – улыбнулся я, как словно бы это было простое детское состязание по бегу на скорость. Я не желал, дабы Деймон выяснил, как скоро билось моё сердце и как очень сильно я хотел поймать Кэтрин.
— Вперёд! – крикнул он. Я сразу же начал бежать. ноги и Мои руки получили с свирепой скоростью, и я ворвался в лабиринт.

В то время, когда мы получали образование школе, я был самым стремительным мальчиком в классе, стремительным, как молния, в то время, когда звенел школьный звонок.
Тут я услышал раскат смеха. Я обернулся. Деймон стоял, согнувшись пополам и рукоплескал себя по коленке.

Я жадно глотал воздушное пространство, стараясь не смотреться запыхавшимся.
— Опасаешься соревноваться со мной? – сообщил я, возвратившись к нему, и ударил его по плечу. Я предполагал, что это будет шутливый удар, но он оказался тяжеловесным и с глухим звуком.
— Ох, ну на данный момент мы начнём, брат! – сообщил Деймон, его голос был радостным и полным хохота. Он схватил меня за плечи и с лёгкостью повалил на землю. Я начал отбиваться ногами и блокировал его, перебросив его на пояснице и прижимая его запястья к почва.
— Думаешь, что всё ещё можешь сделать собственного младшего брата? – дразнил я, наслаждаясь собственной мгновенной победой.
— Никто не пришёл за мной! – Кэтрин с надутыми губками вышла из лабиринта. Её хмурый вид скоро превратился в ухмылку, в то время, когда она заметила не легко дышавших нас на земле. – Превосходно, я тут, дабы спасти вас обоих.
Она опустилась на колени и прижалась губами сперва к щеке Деймона, а позже к моей. Я отпустил запястья Деймона и поднялся, стряхивая грязь со собственных штанов.
— Видите? – задала вопрос она, подавая руку Деймону. – Всё, что вам необходимо, это поцелуй, дабы всё пошло лучше – не смотря на то, что вам, мальчики, не следует быть такими неотёсанными между собой.
— Мы боролись за тебя, — сообщил Деймон лениво, не затрудняя себя вставанием на ноги. Сейчас топот конских копыт прервал нас. Альфред спешился и склонил голову перед каждым из нас.

Должно быть, это было то ещё зрелище: Деймон лежал на траве, закинув руки за голову, как словно бы он просто отдыхал, я лихорадочно пробовал стереть пятна от травы со собственных брюк, а Кэтрин стояла между нами и весело радовалась.
— Простите, что отвлекаю, — сообщил Альфред. – Но господин Джузеппе желает поболтать с господином Деймоном. Это безотлагательно.
— Само собой разумеется это безотлагательно. У отца неизменно всё безотлагательно. На что держишь пари, что это очередная нелепая теория, которую ему необходимо обсудить?
Кэтрин подняла собственный зонтик с почвы.
— Я также обязана идти. Я вся растрёпана, а я договорилась с Перл посетить аптеку.
— Идём, — сообщил Альфред, жестом приглашая Деймона запрыгнуть на пояснице его лошади. Тогда как Альфред и Деймон умчались верхом, мы с Кэтрин медлительно пошли обратно на каретный двор. Я желал опять поднять тему Бала Основателей, но понял, что опасаюсь сделать это.
— Тебе не требуется подстраиваться под меня. Быть может, тебе стоит сохранять дружбу с братом, — дала совет Кэтрин. – Похоже, твой папа оптимальнеепреуспел в только в вас двоих, — увидела она. Её рука легко задела мою, и она обхватила моё запястье.

После этого она поднялась на цыпочки и разрешила своим губам коснуться моей щеки. – Приходи увидеться со мной этой ночью, дорогой Стефан. Мои помещения будут открыты.
С этими словами она неожиданно сорвалась на энергичный бег.
Она была похожа на жеребёнка, вольно мчащегося галопом, и я ощущал, как моё сердце мчится вместе с ней. Не было сомнения: она ощущала то же, что и я. И знание этого заставляло меня ощущать себя более живым, чем когда-либо в моей жизни.