Фонетические модуляции в переводе антропонимов

Разглядим пример элементарной, на первый взгляд, переводческой операции — передачи имени собственного в переводе. Допустим, в исходном тексте на одном из европейских языков

встречаем имя собственное Stern как фамилию человека. Переводчик сооружает собственный виртуальный объект, что включает как минимум две смысловые оппозиции:

1) имя германское либо британское;

2) имя значащее либо незначащее.

Под именем «значащим» направляться осознавать такие имена личные, которым в конкретном тексте создатель придает дополнительный суть на базе внутренней формы слова. Такими значащими именами собственными оказываются, к примеру, так именуемые «говорящие фамилии».

Эти две оппозиции предполагают выбор из четырех вариантов виртуального объекта:

1) германское имя незначащее;

2) германское имя значащее;

3) британское имя незначащее;

4) британское имя значащее.

В случае если переводчик сооружает объект (1), то его изменение будет основана на том, что германской букве S значительно чаще в русском языке при транскрипции соответствует буква Ш, и виртуальный объект на поверхностном уровне примет форму Штерн.

В случае если переводчик, осознав некие заложенные в форме слова смыслы, выстроит виртуальный объект (2), то в переводе возможно ожидать сноски «Штерн, что свидетельствует звезда». Соответственно объект (3) предполагает форму Стерн, а объект (4) — ту же форму со сноской: «Стерн, что свидетельствует строгий, жёсткий», либо же введение столь же «говорящего» имени, допустим, Жёсткий, в случае если речь заходит не о фамилии, а о кличке.

Приведем пример из настоящей переводческой практики. Героиню одного германского романа кличут Lila. В современной практике перевода на русский язык имен собственных принята норма транскрипции, т.е. передачи звуковой формы зарубежного имени, максимально приближенной к форме языка оригинала.

В германском языке данное имя должно звучать как [lila], что соответствует форме [л’и ла] в русском, т.е. с жёстким {л] во втором слоге — [ла].

Переводчик же уподобляет германское имя русскому Лиля (уменьшительному от некоторых полных женских имен Лилия, Елизавета, Элеонора и др. в зависимости от личных вкусов и звуковых ассоциаций). Подобное уподобление вряд ли целесообразно, поскольку формирует неправильное представление о взаимозаменяемости имен собственных в различных культурах. Тем самым оно стирает культурные различия, усредняет, нивелирует различные культуры.

В западных языках кроме этого отмечается тенденция обозначения имен в той форме, в которой они приняты в языке оригинала.

Так, французы, каковые, как отмечал еще Пушкин, «продолжительно пренебрегали словесностью вторых народов», в устной речи, а соответственно и в устном переводе, применяли офранцуженные формы, т.е. произносили зарубежные имена исходя из норм французской фонетики. направляться подчернуть, что в языках, применяющих латинский алфавит, имена личные в письменной речи не изменяют, в большинстве случаев, собственной графики.

Так, в имени Чарли Чаплин — Charlie Chaplin последний слог in произносился в соответствии с французскими правилами чтения как носовой звук [e]. на данный момент при произнесении этого имени сохраняется в последнем слоге гласный звук [i]. Одним из свежих примеров есть имя террориста № 1 Бен Ладена, в латинизированном написании — Ben Laden — произносится как раз [ben laden], не смотря на то, что сочетание букв en по сложившимся во французском языке правилам чтения должно произноситься как носовой звук.

Особенную осторожность приходится проявлять переводчику, в то время, когда он сталкивается с зарубежными именами собственными, имеющими уже традиционно сложившиеся формы перевода. В этом случае перед переводчиком поднимается неприятность выбора: или дать новый, более надежный вариант перевода, основываясь на транскрипционном подходе, или покинуть ветхую, менее правильную, но уже привычную, общепринятую форму. Выбор переводчика должен быть продиктован степенью освоенности того либо иного имени.

По крайней мере у читателя переводного произведения не должно появиться представления, что речь заходит о каком-то другом явлении.

Так, русскому человеку известно имя германского поэта Генриха Гейне [Heine]. По современным нормам транскрипции с немецкого языка его фамилия по-русски обязана звучать как Хейне. Но имя публициста и немецкого поэта через чур известно в Российской Федерации как раз в классическом варианте.

Как раз так оно обозначено в бессчётных изданиях его произведений на русском. На русском написано множество работ об этом германском поэте, где его имя именуется в классическом виде.

То же самое возможно сообщить о германском философе Гегеле [Hegel]. Ho менее узнаваемые германские имена на русском именуются по-различному. карикатуриста начала и Немецкого графика XX в., однофамильца поэта именуют по-русски и Гейне и Хейне.

Подобная неустойчивость в воспроизведении в русском языке германских имен собственных отмечается и в таких формах, как [Hebbel] Хеббель — Геббель (Кристиан Фридрих, германский драматург), [Heymans] Хейманс — Гейманс (Корней, бельгийский физиолог) и во многих вторых.

Неверные ответа время от времени принимаются переводчиком, в то время, когда он переносит закономерные транскрипции, принятые для одной

пары языков, на иную несколько языков. Так, к примеру, в русском языке слова, заимствованные из немецкого языка, и германские фа-милии, начинающиеся на согласные [st], традиционно принимают форму [шт]: Штейн [Stein], Штейнер [Steiner], Штейниц [Steinitz], Штраус [Strauss] и т.п. Подобные по графической форме имена видятся и в других языках, к примеру в британском либо французском.

Создатель известной книги по истории и теории перевода британский исследователь Стейнер* ошибочно приобретает время от времени в работах на русском германское имя Штейнер, не смотря на то, что имеется в русском языке верные прецеденты транскрибирования имен, начинающихся на данное сочетание согласных, к примеру Стейнбек [Steinbeck], Стейхен [Steichen], Стейн [Stein] и др. В русском языке у британских имен время от времени, действительно, отмечается смешение гласных [а] и [э], ср.: Стейн и Стайн от [Stein].

Французский этнограф Левй-Строе [Levi-Strauss] время от времени делается в русскоязычной литературе Левй-Страусом, по всей видимости, по ассоциации с Оскаром Леви-Страусом [Levi-Strauss], американцем баварского происхождения, начавшим в 1853 г. создавать и реализовывать золотоискателям брюки из неотёсанной полотняной ткани — джинсы, и с известной маркой джинсов, либо кроме того на германский манер Левй-Штраусом.

Выбор верной формы не всегда идет по устойчивой модели перехода от одного языка к второму, исходя из этого переводчику для перевода имен собственных направляться обращаться к справочным материалам. Перевод фрагмента романа Булгакова «Мастер и Маргарита» на сербский язык завлекает внимание еще к одной занимательной проблеме перевода имен собственных, в частности сохранения способа и выбора перевода некоторых атрибутов внешней формы уникальных имен.

В романе выведен персонаж с зарубежным для русского именем «Азазелло». В форме этого слова угадывается пародия на итальянские имена. В русском языке для передачи зарубежных имен установилась традиция смешанного перевода методом транскрипции в сочетании с транслитерацией, в то время, когда удвоенные согласные уникального имени передаются удвоенными согласными в русских интерпретациях имен.

К примеру, ирландец Биггар (Biggar), итальянцы Биджаретти (Bigiaretti), Боккаччо (Boccaccio), Боттичелли (Botticelli), американец Биллингс (Billings), словак Бот-то (Botto), африканец Бокасса (Bokassa) а также французы (как мы знаем, что во французском языке удвоенные согласные произносятся как один звук) Бразза (Brazza), Брессон (Bresson) и многие другие сохраняют удвоенные согласные в русских предположениях.

* Время от времени его именуют по-русски Стайнером, что еще раз подтверждает сложность операций с единичными понятиями.

В сербском переводе мы обнаруживаем форму Азазело, т.е. с устранением одной из удвоенных л. Как мы знаем, что в сербском языке нет удвоенных согласных. Исходя из этого переводчик и передает зарубежное имя в соответствии с языковой нормой переводящего языка.

Так, перевод имен собственных с русского на сербский не потребует трансформации формы имени, в случае если в нем имеется удвоенные согласные. Это относится в основном имен зарубежного происхождения (к примеру, Рокоссовский), и зарубежных имен, каковые смогут встретиться в русском уникальном тексте.

Сложнее окажется вопрос выбора формы, в случае если нужно будет переводить имена, заимствованные из какого-либо третьего языка, с сербского на русский. Переводчик обязан будет искать уникальную форму имени в том языке, где оно показалось, и «переводить» ее уже не с сербского, а с иного языка, руководствуясь традициями передачи форм имен собственных, сложившимися в практике русской ономастики.