Становление теорий исторического процесса: кант и шиллер

Разглядывая становление осмысления истории как единого процесса, нужно совершить различие между,

с одной стороны, философски-умозрительными построениями (Вольтер, И.-Г. Гердер, И. Кант) и,

иначе, фактически историческими концепциями, выстроенными на фактографическом материале истории (Дж. Вико, И.-Ф. Шиллер).

В 60 — 80-е годы XVIII в. происходит изменение восприятия исторического времени, начинается осмысление истории как процесса, а следовательно, изменяются и задачи исторического познания.

В 1765 г. выходит в свет статья Вольтера «Философия истории», которая после этого делается введением к его эссе «Опыт о духе и нравах народов»25.

В 1784—1787 гг. публикуется большая работа Гердера «Идеи к философии истории »26, в которой он развивает идею Вольтера о необходимости «философии истории»:

В один момент с трактатом Гердера — в 1784 г. — выходит историософское эссе Канта «Мысль общей истории во всемирно-гражданском замысле»28. 28 Кант И. Мысль общей истории во всемирно-гражданском замысле//Кант И. Сочинения: на немецком и русском языках. Т. 1. статьи и Трактаты (1784—1796).

М., 1994.

С. 78-123.

Примечательна похожесть названий фундаментального трактата Гердера и маленького эссе Канта: «идеи» — «мысль». Применение этого слова не просто так. Совокупности, выстраиваемые Гердером и Кантом, умозрительны.

Они не преследуют цели объединения известного исторического материала. Задача обоих германских мыслителей — постичь неспециализированный план людской истории.

В собственной очень маленькой работе Кант дает целостную, умозрительно выстроенную концепцию всемирный истории. Исходная посылка рассуждений Канта такова:

«Какое бы представление в метафизическом смысле мы ни составили себе относительно понятия свободы воли, все же ее проявления, человеческие действия, совершенно верно равно как и всякое второе природное явление, определяются общими законами природы. История, занимающаяся повествованием об этих явлениях, как бы глубоко ни были скрыты их обстоятельства, все же разрешает сохранять надежду, что, если бы она разглядывала игру свободной людской воли в целом, она имела возможность бы открыть ее закономерный движение; да и то, что у отдельных субъектов выглядит запутанным и лишенным всяких правил, по отношению ко всему роду все же возможно было бы познать как некое неизменное поступательное, не смотря на то, что и медленное, развитие его начальных задатков.

Отдельные люди а также целые народы мало вспоминают о том, что в то время, когда они, любой по собственному разумению и довольно часто в противовес друг другу, реализовывают [как будто] собственный личный план, они незаметно для самих себя, [как бы] двигаясь за [некоей] путеводной нитью, следуют неизвестному им плану природы, содействуя его достижению, от которого, даже если бы он стал им известен, было бы все же для них не через чур много толку»31.

Разумеется, что Кант в постановке неприятности исходит из того, что человек нового времени, в отличие от человека средневекового, владеет свободой воли, и это формирует некую коллизию между его вариативным поведением и предначертанным ходом всемирный истории.

Итак, построение Канта чисто умозрительное. Он сам сравнивает собственный построение с теорией Кеплера, «неожиданным образом подчинившего эксцентрические орбиты планет определенным законам». А будущего историка, что наполнит его концепцию настоящим историческим содержанием, с Ньютоном, растолковавшим законы, сформулированные Кеплером, «общей естественной обстоятельством».

Мы уже обращали внимание на то, что умозрительные теории строятся на совокупности теорем. В базе построения Канта лежат две теоремы. Первая из них:

1. «Все природные задатки [сотворенного] существа предназначены к тому, дабы когда-нибудь полно и целесообразно развиться».

Из первого положения вытекает второе:

2. «У человека (как единственного разумного существа на земле) те природные задатки, каковые направлены на использование его разума, должны развиться всецело лишь в роде, но не в индивиде».

Проследим логику Канта.

Чтобы связать первое положение со вторым, Кант с необходимостью обязан отыскать такое уровень качества человека, которое отличало бы его от других живых существ и развитие которого, в соответствии с

первой теоремой, и выяснило бы людскую историю. И Кант, в полной мере в духе XVIII в., находит такое своеобразны человеческое уровень качества: это — Разум.

Кант противопоставляет разум инстинкту и разумное поведение человека — инстинктивному поведению животного. И как раз из этого противопоставления направляться, что человек имеет историю.

«Разум… — это свойство расширять намерения и правила применения всех собственных сил за пределами природного инстинкта; и он не знает границ своим планам. Но сам разум действует не инстинктивно, а испытывает недостаток в опытах, обучении и упражнении чтобы неспешно продвигаться от одной ступени понимания к второй. Вот из-за чего любой человек должен был бы жить неизмеримо продолжительно, дабы обучиться самый полно применять все собственные природные задатки; либо же, в случае если природа установила только краткий срок его жизни (как это и имеется в действительности), ей требуется, быть может, необозримый последовательность особей, каковые передавали бы одна второй собственные знания, дабы, наконец, довести их зародыши в отечественном роде до таковой ступени развития, которая всецело бы соответствовала плану природы»33.

Разглядывая построение Канта, направляться еще раз выделить тесную сообщение вопросов этики и исторического познания. Рассуждая об историческом ходе, Кант должен обращаться к занимавшей философов этого (да и последующего) времени проблеме свободы воли. И снова и снова ставить вопрос о коллизии между реализацией воли замысла и свободой «человека природы» в историческом ходе.

«Природа захотела, дабы все то, что выходит за пределы механического устройства животного существования человека, он создавал только из себя самого и дабы он не заслуживал никакого другого счастья либо совершенства, не считая тех, каковые он сам создал, будучи свободен от инстинкта, благодаря собственному разуму. Природа не делает ничего лишнего и не расточительна в [использовании] средств для собственных целей.

Так как она дала человеку разум и основывающуюся на нем свободу воли, то это уже было ясным указанием на ее план наделить его [этими способностями]. В частности, он обязан руководствоваться не своим инстинктом либо быть обеспечен готовыми знаниями и [уже] научен им; наоборот, он обязан все создавать сомостоятельно».

Мы видим, что Кант очень детально разбирает природу человека. Но как именно люди взаимодействуют между собой и что снабжает историческое развитие?

«Средство, которым пользуется природа, дабы обеспечить развитие всех задатков людей, имеется антагонизммежду ними в обществе, потому, что он в итоге делается обстоятельством его законосообразного порядка. Под антагонизмом я осознаю тут необщительную общительность людей… Человек имеет склонность общаться, по причине того, что в таком состоянии он больше чувствует себя человеком, т.е. ощущает развитие собственных природных задатков.

Но ему свойственна кроме этого сильная склонность уединяться (изолироваться), так как он в один момент находит у себя и свойство необщительности, желание сообразовывать все лишь со своим разумением и, следовательно, отовсюду ожидает сопротивления, потому, что по себе знает, что со своей стороны склонен сопротивляться вторым»34.

Кант формулирует собственные представления очень афористично и совсем не лестно для человека:

«…живи люди, как аркадские пастухи, в условиях полного согласия, взаимной любви и довольства — все таланты оставались бы окончательно скрытыми в зародыше… …да будет благословенна природа за неуживчивость, за завистливое соперничающее тщеславие, за ненасытную жажду владеть либо же господствовать!»35.

Так, осмысленный Кантом «план природы», раскрывающийся в историческом ходе, возможно реализован лишь при условии господства Разума. Не смотря на то, что Кант уже усомнился в его всемогуществе, предвосхитив тем самым построения мыслителей последующих двух столетий.

Спустя полтора века к данной же проблеме обратится Зигмунд Фрейд — человек, очень скептически настроенный по отношению к людской разуму. Кое-какие исходные рассуждения Фрейда поразительно схожи с представлениями Канта о природе человека.

Имеется большое количество неспециализированного и в их понимании межличностных взаимоотношений в коллизии и социуме между обществом (культурой) и индивидуумом, хотя здесь проявляются и различия, обусловленные различием эр:

Иммануил Кант:

«Величайшая неприятность для людской рода, дать добро которую вынуждает его природа, — достижение общего правового гражданского общества.Потому, что только в обществе и как раз в таком, в котором наличествует величайшая свобода, соответственно, и постоянный антагонизм между всеми его участниками и все же самым правильным образом выяснены и сохраняются границы данной свободы в той мере, в какой она имела возможность бы сочетаться со свободой вторых, — потому, что только в этом обществе возможно осуществлен верховный план природы — развитие всех природных задатков, положенных в человечество. Так как общество, в котором свобода при ее подчинении внешним законам в громаднейшей степени связана с необоримой властью, каково совсем честное гражданское устройство, то [такое общество] должно быть высшей целью природы для людской рода… Вступать в состояние принуждения заставляет человека, вообще-то весьма склонного к неограниченной свободе, беда, в частности величайшая из всех [бед], каковые причиняют друг другу сами люди, чьи склонности приводят к тому, что при необузданной свободе они не смогут продолжительно уживаться между собой»38.

Зигмунд Фрейд: «Любопытно, что, как бы мало ни были способны люди к изолированному существованию, они однако чувствуют жертвы, требуемые от них культурой для возможности совместной судьбе, как гнетущий груз. Культура обязана исходя из этого защищать себя от одиночек, и ее университеты, учреждения и заповеди ставят себя на работу данной задаче; они имеют целью не только обеспечить известное распределение благ, но и всегда поддерживать его, словом, должны защищать от враждебных побуждений людей все то, что помогает производству и покорению природы благ»39.

Обратим внимание на то, что Кант, в отличие от многих его современников (да и отечественных современников также), осознавал, что равенство и свобода несовместимы: или то, или второе, но наряду с этим свобода имманентна людской личности.

При сопоставлении Фрейда и размышлений Канта не следует забывать, что Фрейд — человек другой эры: в начале XX в. преобладало, по крайней мере среди людей философски мыслящих, убеждение в том, что люди различные, что разрешило ему, в отличие от его предшественника, сформулировать метод — действительно, очень спорный — разрешения коллизии между необходимостью культурных ограничителей для существования человечества и репрессивным характером культуры по отношению к людской личности.

Иммануил Кант:

«Эта неприятность есть самой тяжёлой и вместе с тем таковой, которая позднее всех других решается человеческим родом. Трудность, на которую показывает уже сама мысль данной задачи, пребывает в следующем: человек — это животное, которое, живя среди вторых участников собственного рода, испытывает недостаток в господине.

Потому что он обязательно злоупотребляет собственной свободой в отношении вторых, себе аналогичных, и не смотря на то, что, как разумное существо, хочет иметь закон, что полагал бы границы свободы для всех, все же себялюбивая животная склонность побуждает его к тому, дабы в том месте, где он лишь в состоянии, делать для самого себя исключение. Следовательно, он испытывает недостаток в господине, что сломил бы его собственную волю и вынудил бы его подчиниться общепризнанной воле, при которой любой возможно свободным.

Где же отыщет он для того чтобы господина? — Нигде, не считая как в людской роде. Действительно, данный господин кроме этого имеется животное, которое испытывает недостаток в господине… Но главный глава должен быть честным сам по себе и все же быть человеком»40.

40 Кант И. Указ. соч. С. 97, 99.

Зигмунд Фрейд:

«Как нельзя обойтись добровольно к культурной работе, так же нельзя обойтись и без господства меньшинства над весами, по причине того, что массы косны и недальновидны, они не обожают отказываться от влечений, не слушают доводов в пользу неизбежности для того чтобы отказа… Только благодаря влиянию образцовых индивидов, признаваемых ими в качестве собственных вождей, они позволяют склонить себя к самоотречению и напряжённому труду, от чего зависит существование культуры.

Все это прекрасно, в случае если вождями становятся личности с незаурядным пониманием жизненной необходимости, сумевшие добиться господства над собственными влечениями. Но для них существует опасность, что, не хотя утрачивать собственного влияния, они начнут уступать массе больше, чем та им…» 41 Фрейд 3. Указ. соч. С. 21.

Итак, мы разглядели умозрительно выстроенную философскую концепцию исторического процесса Канта.

А сейчас разглядим современную трудам Гердера и Канта концепцию истории как процесса Шиллера, в общем сформулированную в маленькой статье «В чем состоит изучение всемирный истории и какова цель этого изучения».

В 80-е годы XVIII в. Шиллер разглядывал эту проблематику в широком контексте нравственных и соцвопросов исторического знания.

Говоря о значении Великих географических открытий, результатом которых явилось расширение картины мира, накопление наблюдений над судьбой различных народов, Шиллер формулирует две аналогии, каковые потом станут очень распространенными: