Часть i. источники церковного права

Введение

Церковь и право. Богочеловеческая природа Церкви

Являя собой Царство Небесное на земле, Церковь с самого собственного рождения нашла собственную Богочеловеческую природу, которой она отличается от всех иных людских обществ, среди них и религиозных.

Церковь — это Божественное учреждение, в котором Святой Дух подает людям благодатные силы для духовного восстановления, спасения и обОжения.

Церковь Христова — это Царство не от мира этого (Ин. 18:36), одновременно с этим это — Царство, по всей видимости явленное в сем мире. С людской стороны она является обществомчеловеков, соединенных православною верою, законом Божиим, Таинствами и священноначалием [1].

В самом Священном Писании слово церковь употребляется и для указания на ее неземную природу: дом Божий, Что имеется Церковь Всевышнего живого, утверждение и столп истины (1 Тим. 3:15), Тело Христово, Которое имеется Церковь (Колосс. 1:24-25), — и чтобы обозначить ее как человеческое общество: говоря о том, что согрешившего брата нужно сперва обличить наедине, а если не послушается, то перед свидетелями.

Господь добавил: В случае если же не послушает их, сообщи церкви; а вдруг и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь (Мф. 18:17).

Понятие церковь ведет происхождение от двух греческих слов, каковые показывают на обе эти — Божественную и людскую — стороны в природе Церкви. На славянских и германских языках (црква — по-сербски, Kirche — по-германски, church — по-английски) слово церковь восходит к греческому словосочетанию ??????? ????? (Дом Господень), а по-латыни и в языках романских (ecclesia, l’eglise, chiesa) происходит от греческого слова ???????? которое обозначает публичное, либо народное, собрание.

Как Тело Христово Церковь вечно превосходит все земное и никаким земным законам не подлежит, но как человеческое общество она подчиняется неспециализированным условиям земного порядка: вступает в те либо иные отношения с странами, вторыми публичными образованиями. Уже одно это событие вводит ее в область права. Но область права касается не только указанных взаимоотношений Церкви.

Она охватывает и внутрицерковную судьбу, устройство Церкви, взаимоотношения между институтами и церковными общинами, и между отдельными участниками Церкви.

Глава и Создатель Церкви дал ей Собственный закон: правило жизни и правило веры по вере, т.е. нравственный закон и догматы веры, а вместе с тем Он дал и закон, которым устанавливаются отношения между отдельными частями ее живого организма. Собственные фундаментальные законы Церковь получила от самого Христа, другие законы она издавала сама, властью, которую Он вручил ей.

правила и Нормы, регулирующие как внутреннюю судьбу Церкви, в ее общинно-институциональном нюансе, так и ее отношения с другими публичными альянсами, религиозного либо политического характера, составляют церковное право. Этими нормами, правилами, законами Церковь оберегает собственный богозданный строй.

1. Филарет, митрополит. Пространный христианский катехизис. Варшава, 1931. С. 50. ^

Право

Дабы четче выяснить область церковного права, нужно раскрыть значение самого понятия право. Философия права знает большое количество разноречивых определений этого, на первый взгляд, казалось бы, неизменно одинаково осознаваемого термина. Такая разноголосица обусловлена существованием различных теорий права.

Потому, что понятие право — предельно широкое и главное в юридической науке, от того либо иного определения его зависит темперамент правовой теории.

Одно из этих определений не лишено и известного церковного авторитета. Имеется в виду хорошее римское определение, вошедшее в Дигесты императора Юстиниана (533 г.) и заимствованное оттуда в византийские законодательные сборники: Василики (Базилики) и Прохирон (IX в.), а также в канонический сборник — Алфавитную Синтагму Матфея Властаря (1335 г.). Оно сформулировано так: Право имеется творчество в области хорошего и равного.

Выражено это, само собой разумеется, не на языке современной науки, однако данное определение отличается изрядной логической достаточной однозначностью и ясностью. Область права отделяется им от искусства и науки: подразумевается, что наука — это творчество в области подлинного, а мастерство — в области красивого. Указанием же на равное право отмежевывается и от морали, которая, также будучи творчеством в области хорошего, не ограничена требованием равенства.

Понятия равенства, справедливости, эквивалентности разрешают совершить отчетливую границу между правом и моралью. Недаром в древности эмблемой права помогали весы — инструмент, предназначенный для измерения тяжести предметов через установление равновесия.

При всей собственной хорошей ясности лапидарное римское определение, само собой разумеется, через чур абстрактно. Наука нового времени XVII-XX вв. дает более содержательные, не смотря на то, что и, в большинстве случаев, более узкие, односторонние определения права.

В философии права XVIII столетия преобладало формальное направление. Право определялось как средство разграничения воли отдельных лиц. Как отмечал русский юрист доктор наук Н.М. Коркунов, полного, законченного развития эта теория достигла… в учениях Томазия, Канта, и Фихте, быстро отделивших право от нравственности и придавших праву чисто формальный темперамент.

В праве видели внешний порядок людских взаимоотношений.

Функцией права признавалось отмежевание каждому индивиду неприкосновенной сферы, где бы вольно имела возможность проявляться его воля [1].

Большой германский юрист XIX века Иеринг, в противоположность формальному направлению юридической науки, функцию права видел не в ограничении воли, а в охране заинтересованностей.

Н.М. Коркунов вводит в это определение значительную поправку, разглядывая право как средство не охраны, а разграничения заинтересованностей. В известном смысле продолжая традицию формальной школы, религиозный философ князь Е.Н.

Трубецкой дает такое определение: Право имеется внешняя свобода, предоставленная и ограниченная нормой [2].

Германский теоретик права Ф. Савиньи в собственной Совокупности современного римского права (1815-1847 гг.), дал, быть может, самое глубокое в европейской юридической науке XIX столетия определение генезиса и сущности права: В случае если мы отвлечем право от всякого особого содержания, — писал он, — то возьмём как неспециализированное существо всякого права нормирование в некотором роде совместной судьбе многих. Но случайный агрегат неизвестного множества людей имеется представление произвольное, лишенное всякой действительности.

А если бы и вправду имелся таковой агрегат, то он был бы не может, само собой разумеется, произвести право. В конечном итоге же везде, где люди живут совместно, мы видим, что они образуют одно духовное целое, и это единство их проявляется и укрепляется в потреблении одного неспециализированного языка. В этом единстве духовном и коренится право, поскольку в общем всех проникающем народном духе представляется сила, талантливая удовлетворить потребности в урегулировании совместной судьбе людей.

Но говоря о народе как о целом, мы должны иметь в виду не одних только наличных участников его: духовное единство соединяет кроме этого и сменяющие друг друга поколения, настоящее с прошлым. Право сохраняется в народе силой предания, обусловленной не неожиданной, а совсем постепенной, незаметной сменой поколений [3].

По мысли ученика Савиньи Г. Пухты, право начинается из народного духа, как растение из зерна [4], Собственные воззрения на происхождение права Г. Пухта изложил в монографии Простое право. В Священном Писании, — отмечал он, — происхождение рода человеческого изображается так, что сначала был один человек, после этого два: женщина и мужчина, а позже рожденные от них. Первые люди составляли… сначала определенный альянс, альянс домашний.

Первая семья, размножаясь, поделилась на пара семей и развилась в племя, в народ, что, совершенно верно так же размножаясь, поделился на новые племена, ставшие в собственный черед народами… Принципиально важно в этом, что мы, так, не находим ни одного момента, в то время, когда бы люди жили, не составляя какого-либо органического целого. Народное единство основывается на единстве духовного родства. Но родство одного не хватает для образования народа, в противном случае был бы один народ.

Обособление одного народа от другого определяется их территориальным обособлением, причем к естественному единству приходит и второе, выражающееся в политической организации, чрез что народ делается страной. Государство не есть естественный альянс. Оно образуется волею: национальный строй имеется выражение неспециализированной воли о том, что образовывает существо страны.

Эта неспециализированная воля не имела возможности, но, конкретно и первоначально иметь никакого другого источника, как естественное согласие, единомыслие [5].

В юридической науке XX века сложилось пара школ; социологическая, психотерапевтическая, феноменологическая, нормативная. Наибольший нормативист Х. Кельзен, опираясь на неокантианскую философию, развивал чистую теорию права, отрицая его обусловленность какими бы то ни было внешними по отношению к праву факторами. Государство он разглядывал как персонификацию правопорядка.

Общепринятое в советской юридической науке определение права дано в Громадной советской энциклопедии: Право — это совокупность установленных либо разрешённых страной общеобязательных правил поведения, соблюдение которых обеспечивается мерами национального действия [6]. Другими словами наличие права обусловлено существованием страны. Это определение выводит за рамки права простое догосударственное право и право церковное.

Любое право, среди них и внегосударственное, простое либо церковное, содержится в регламентации поведения людей, их действий, основываясь на санкциях по отношению к нарушителям установленного правопорядка. Задачей права есть регулирование взаимоотношений между людьми, живущими в обществе, методом установления равняется необходимых для всех правил поведения. Оно предусматривает кроме этого при необходимости принятие мер для принуждения к тому, дабы правилам подчинялись все.

Предусмотренные законодателем санкции для восстановления попранного правопорядка делают его неуязвимым для нарушителей.

Тяжёлым для философии права есть вопрос о разграничении морали и права, в том случае, само собой разумеется, в случае если существование права не ставить в необходимую зависимость от функционирования и существования страны.

Умная притча Спасителя о работниках в винограднике на живом примере оказывает помощь точно различать мораль и право. Работнику, пришедшему около 11 часа, хозяин дома заплатил столько же, сколько и тем, кто перенес зной и тягость дня. Проработавшие весь день остались обиженны и стали роптать на хозяина, а он ответил одному из них: Приятель!

Я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною?

Забери собственный и отправься; я же желаю дать этому последнему то же, что и тебе. Разве я не властен в собственном делать, что желаю? Либо глаз твой завистлив от того, что я хорош? (Мф.

20:1-15).

Справедливость была соблюдена по отношению ко всем работникам, никто из них не взял меньше условленной платы — динария, но по отношению к пришедшим около 11 часов хозяин показал любовь, которая относится к области нравственности. Завистливый же работник пробовал, не имея на то основания, из щедрости хозяина сделать правовую норму и упрекал его за то, что тот не нашёл равной щедрости ко всем работникам.

От морали право отличается в первую очередь своим по преимуществу публичным характером, тогда как мораль, не лишенная публичного содержания, носит все-таки по большей части личностный темперамент. Право, в соответствии с старой теореме, существует везде, где имеется общество: ubi societas, ibi jus est. Еще одно ответственное отличие права от морали содержится в том, что в его компетенцию входят в основном внешние действия, поступки людей, а не их внутренние мотивы, и наконец, правовым нормам характерен необходимый а также принудительный темперамент, снабжаемый применением санкций к нарушителям этих норм.

Русский философ В.С. Соловьев писал: Право имеется низший предел, некий минимум нравственности, для всех необходимый. Задача права, вычислял он, не в том, дабы лежащий во зле мир превратился в Царствие Божие, а в том, дабы он до времени не превратился в преисподняя [7].

1. Коркунов Н.М. Лекции по неспециализированной теории права. СПб., 1908. С. 76. ^

2. Трубецкой Е.Н. Лекции по энциклопедии права. М., 1913. С. 30. ^

3. Цит. по: Коркунов Н.М. Лекции по неспециализированной теории права. С. 109. ^

4. В том месте же. С. 110. ^

5. В том месте же. ^

6. БСЭ. 3-е изд. Т. 20. М. 1975. С. 475. ^

7. Цит. по: Трубецкой Е.Н. Лекции по энциклопедии права. С. 25. ^