Часть iii. органы церковного управления

Русские монастыри в первые века по окончании Крещения (а расположенные на окраинах страны — и в последующие столетия) являлись центрами христианского просвещения, и главными очагами духовной судьбы. По собственному устройству они не отличались от монастырей православного Востока. Всесторонняя регламентация монастырской судьбы была предпринята Стоглавым Собором.

Реформы Петра I по-настоящему потрясли монастырскую жизнь. Он попытался приостановить рост числа монастырей и сократить число уже существующих обителей, В Духовном регламенте (1721 г.) запрещалось строить новые монастыри без разрешения Высочайшей Власти и Святейшего Синода; малые монастыри предусматривалось объединять совместно либо приписывать их к более большим. В следствии данной меры многие монастырские церкви были обращены в приходские.

В обязанность Синоду Регламент вменил искоренение распространившегося в Киевской Руси убеждения, что без пострига нельзя спастись (оно толкало многих на принятие пострижения хотя бы перед смертью). Монастырскому Приказу ведено было составить правильную роспись всех монашествующих — монастырские штаты. Желающих принять постриг дозволялось принимать в монастыри только на убылые места.

По Указу 1723 г. прекращен был постриг и при наличии убылых мест; на раскрывавшиеся вакансии стали принимать только калек — ветхих солдат. Это имело возможность привести к полному уничтожению монашества, исходя из этого Указ был отменен. Но вместо этого Синодом издано было предписание: постриг в епархиях имел возможность совершаться только с его разрешения.

Чтобы вынудить монашество являться утилитарным публичным делам, Петр распорядился устроить при монастырях школы, воспитательные дома, приюты, дома сумасшедших, учебные мастерские. Ученые монахи, предназначавшиеся для занятия наибольших церковных должностей, стали пользоваться рядом привилегий в сравнении с монахами неучеными. Несложную братию применяли на разнообразные ручных работах, инокинь — в качестве прях, вышивальщиц.

При преемниках Петра I правительство проводилоего церковную политику. В особенно твёрдых условиях монастыри были при императрице Анне Иоанновне (1730-1740 гг.), в эру бироновщины, в то время, когда был издан Указ о пострижении лишь вдовых священнослужителей и отставных солдат. Всех монахов, постриженных ранее в обход закона, ведено было расстригать, подвергать телесным наказаниям, отдавать в воины либо кроме того отправлять на каторгу.

Тяжёлым наказаниям подвергались и лица, совершившие незаконные постриги. Тысячи монахов были посланы в застенки Тайной Канцелярии. В 1740 г. Синод докладывал регентше Анне Леопольдовне, что в монастырях остались одни старики, не талантливые выполнять богослужения, и церкви стоят без пения.

При императрице Елизавете (1741-1761 гг.) отменены были: прошлые строгости. Набожная царица щедро одаривала монастыри. По Указу 1760 г. разрешено было постригать всех желающих посвятить себя иноческому подвигу.

Новым, по окончании реформ Петра I, радикальным переворотом в жизни монастырей явился Указ Екатерины II о секуляризации церковных земель (1764 г.). Данный Указ закончил монастырскогоземлевладению в Российской Федерации, Все населенные церковные почвы, большинство которых принадлежала монастырям, переходили в казну. Государство, но, принимало на себя обязательство часть средств, поступавших от секуляризованных земель, выделять на церковные потребности, среди них и на содержание монастырей.

Для данной цели заново составили монастырские штаты, а монастыри в этих штатах распределили по 3 классам. В 1-й класс вошли Лавры (в середине XIX в. их было четыре: Киево-Печерская, Троице-Сергиева, Александро-Невская и Успенская Почаевская), ставропигиальные и наибольшие, в особенности известные монастыри. Оклад монастырей зависел от их класса.

Большинство монастырей осталась, но, за штатами, и только кое-какие из них разрешено было сохранить, для того, чтобы они находились на доброхотные приношения православных людей. Все заштатные монастыри, в отличие от штатных, жили по общежительному уставу. Так, главная часть монастырей была закрыта.

Но в течении всего XIX и в начале XX вв. происходил неуклонный рост числа православных обителей. При Екатерине II снова открыто было лишь 3 монастыря, в царствование Александра I (1801-1825 гг.) — 4, при Николае I (1825-1855 гг.) — 15, а при Александре II (1855-1881 гг.) — уже 31 монастырь. Множество монастырей, в особенности женских, было открыто в два последних царствования.

Определением Синода от 9 мая 1881 г. учреждение новых монастырей предоставлялось власти епархиальных архиереев. С 1865 г. существовал порядок, в соответствии с которому жизнь всех новых монастырей строилась на началах общежития.

В начале XX столетия число православных монастырей приблизилось к тысяче, что составило практически столько же, сколько их было при Петре Великом; но сейчас они представляли собой не малобратственные, а обычно очень бессчётные обители.

Издание Декрета об отделении Церкви от страны в январе 1918 г. и последовательность позднейших мероприятий поставили монастыри в совсем новые условия. Содержание монастырей за счет средств из национальной казны закончилось. Подавляющее число монастырей в первые два десятилетия по окончании издания упомянутого Декрета прекратили собственный существование.

Большая часть монахов погибло на протяжении репрессий.

Поместный Собор 1917-1918 гг, издал особенное Определение О монастырях и монашествующих. В нем устанавливается возраст постригаемого — не моложе 25 лет. Для пострига послушника в более раннем возрасте, в соответствии с Определению, требуется благословение епархиального архиерея.

На основании 4 правила Халкидонского, 21 правила VII Вселенского и 4 правила Двукратного Соборов монашествующим предписывалось до самой смерти нести послушание в тех монастырях, где они отрекались от мира.

В соответствии с этим Определением восстанавливался старый обычай наместников и избрания настоятелей братией, для того, чтобы епархиальный архиерей, при одобрения избранного, воображал его на утверждение в Священный Синод. Такой же порядок предусматривался и для поставления настоятельниц женских обителей. Казначей, ризничий, эконом и благочинный должны, в соответствии с Определению, назначаться епархиальным архиереем в соответствии с представлением настоятеля.

Поместный Собор выделил преимущества общежительства перед особожительством и советовал всем монастырям по возможности вводить у себя общежительный устав. Серьёзной заботой братии и монастырского начальства должно было стать строго уставное богослужение, без пропусков и без замен чтением того, что положено петь, и сопровождаемое словом назидания [1].

Собором было высказано пожелание, дабы в каждой обители для духовного окормления насельников имелись старец либо старица, начитанные в святоотеческих творениях и Священном Писании и способные к духовному управлению. В монастыряхдуховник обязан избираться братией и настоятелем и утверждаться епархиальным архиереем, а в женских — назначаться епископом из монашествующих пресвитеров.

Всем монастырским насельникам Собор предписал нести трудовое послушание. Духовно-просветительное служение монастырей миру должно, в соответствии с Определению Собора 1917-1918 гг., выражаться в уставном богослужении, духовничестве, проповедничестве и старчестве.

В сейчас действующем Уставе об управлении Русской Православной Церкви, принятом на Поместном Соборе 1988 г., IX глава названа Монастыри. В ней говорится: Монастырь — это церковное учреждение, в котором живёт и осуществляет собственную деятельность мужская либо женская община, складывающаяся из лиц монашеского звания, объединенных при помощи обетов целомудрия, послушания и нестяжания и посвятивших себя молитве, благочестивой жизни и труду [2].

Право решать вопрос об открытии нового монастыря предоставляется Синоду и Патриарху. В соответствии с Уставу, все монастыри Русской Церкви — общежительные. Каноническое управление монастырями в собственности епархиальным архиереям, а в ставропигиальных обителях — синодальным учреждениям и Патриарху, приобретающим на то благословение от Патриарха.

Сейчас у нас начали восстанавливаться монастыри. Возобновлено более ста обителей. Из четырех Лавр, каковые Русская Церковь имела в синодальную эру, три Лавры — Киево-Печерская, Троице-Сергиева и Успенская Почаевская — существуют и сейчас.

1. Собрание постановлений и определений Священного Собора Православной Русском Церкви. Вып. 4. М., 1918. С. 34. ^

2. Устав об управлении Русской Православной Церкви. М, 1989. С. 27. ^

Верховная власть в Церкви

Определением Синода от 9 мая 1881 г. учреждение новых монастырей предоставлялось власти епархиальных архиереев.

С 1865 г. существовал порядок, в соответствии с которому жизнь всех новых монастырей строилась на началах общежития.

Большая часть монахов погибло на протяжении репрессий.

1. Собрание постановлений и определений Священного Собора Православной Русском Церкви. Вып. 4. М., 1918. С. 34. ^

2. Устав об управлении Русской Православной Церкви. М, 1989. С. 27. ^

Кафоличность Церкви

Церковь Христова — Божественное учреждение, в котором совершается спасение и обожение человека. Одно из особенностей Церкви, отраженных в 9-м Знаке веры, — кафоличность, соборность. Кафоличность Церкви проявляется не только в том, что она не ограничена пространством и объемлет всю землю, но и в том, что любая ее живая часть, владеющая полнотой даров Святого Духа, мистически тождественная всей Церкви, имеется Церковь.

Общество верных, возглавляемых епископом, что находится в общении с другими епископами, — это Церковь, и в ней нет неполноты. Тем более самодостаточна в мистическом и экклезиологическом отношении поместная Церковьпод руководством сонмом епископов и исходя из этого не имеющая потребности обращаться к помощи вторых Церквей для поддержания апостольского преемства епископской власти.

Вместе с тем кафоличность Церкви проявляется и в том, что в поместной Церкви, разрывающей общение с другими Церквами, выпадающей из мирового церковного Тела, повреждается ее богозданный строй, и она в итоге лишается благодатных даров Святого Духа, потому что подарки эти ниспосланы апостольскому сонму, соединенному любовью и оттого причастному Троической Божественной жизни: Да будет все едино; как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино (Ин. 17:21).

В церковно-канонической науке XIX века и в современной евхаристической экклезиологии проявилась тенденция подчеркивать поместный темперамент Церкви за счет ее вселенскости. В ветхих управлениях по церковному праву, кроме того в лучших из них, черта управления в поместной Церкви оттесняет на второй план описание иерархической структуры Мировом Церкви. К примеру, у доктора наук А.С.

Павлова Вселенские Соборы рассматриваются только как один из способов общения автокефальных Церквей. Таковой крен в церковно-каноническом сознании связан, возможно, с ослаблением интенсивности переживания мирового единства Христовой Церкви, характерным для нового времени, которое сходится с синодальным периодом отечественной церковной истории.

Воззрения современной евхаристической экклезиологии особенно быстро выражены протоиереем Н. Афанасьевым. В книге Церковь Духа Святого он говорит, что Священное Писание знает лишь поместную Церковь, а идея о Вселенской Церкви в первый раз была высказана святым Киприаном Карфагенским [1]. В это же время разве о поместной Церкви Господь сообщил: Создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф.

16:18).

Глубокое познание соотношения вселенского и поместного начала в Кафолической Церкви мы находим у епископа Василия (Кривошеина). Поместная Церковь, — писал он, — не есть лишь частью Кафолической Вселенской Церкви, но ее полным обнаружением. Всецелым неуменьшенным обнаружением в определенном месте.

Она есть Кафолической Церковью в известном месте, тождественною с Мировым Кафолическою Церковью, которая существует лишь в ее поместных обнаружениях, но одновременно с этим (и тут мы видимся с богословской антиномией) она не тождественна с Мировым Церковью, хороша от нее. Троическая аналогия может оказать помощь нам пара пробраться в данный экклезиологический парадокс.

И мы можем пользоваться такими аналогиями, потому, что жизнь Церкви есть отражением Троической Божественной Жизни, но мы должны это делать с осторожностью, не забывая то ответственное различие, что Божественная Судьба троична, тогда как поместных Церквей не три, но большое количество. Мы можем сообщить так, что как Божественные Лица — Папа, Дух и Сын Святой — не являются частями Пресвятой Троицы, но в каждом из Них все Божество всецело распознано, так что каждое Божественное Лицо есть подлинным Всевышним, мы не можем но заявить, что каждое лицо имеется Пресвятая Троица либо тождественна Ей. Подобным образом полнота Кафолической Церкви распознана в каждой поместной Церкви, каковые не являются частями Мировом, но не смогут но, быть легко отождествлены с ней [2].

1. См: Афанасьев Николай, протоиерей. Церковь Духа Святого. Paris, 1971. С. 104. ^

2. Вестник Русского Западно-Европейского Патриаршего Экзархата. 1972. №. 80. С. 254-255. ^

Верховная власть в Церкви

Единственное и внутренне единое Тело Кафолической Церкви имеет и единую Главу — Иисуса Христа (Ефес. 5:23; Колосс. 1:18).

Православное учение не знает иного, чем Господь, Главу Церкви; это не означает, но, что земная Мировой Церковь не имеет власти, осуществляемой людской инстанцией, что верховная власть в Церкви лежит за пределами, дешёвыми каноническим чертям. Сама история Церкви, равно как и православная экклезиология, неопровержимо свидетельствуют: носителем таковой власти есть вселенский епископат — преемник апостольского сонма. Управляя церковные общины, епископы находятся в постоянном каноническом общении между собой, осуществляя тем самым общение между поместными Церквами, хранящими единство православной жизни и веры по вере.

Формы этого общения смогут быть различными. Кроме молитвенного общения, которое ни при каких обстоятельствах не прерывается, в эру преследований оно осуществлялось чрез визита епископами Церквей собственных собратий, обмен посланиями, соборы архиереев отдельных провинций Римской империи. По окончании Миланского эдикта соборы стали созываться систематично.

Вселенские Соборы

В 325 году в Никее был созван собор, на котором был представлен епископат из всех финишей страны, — Первый Вселенский Собор. История знает семь Мировых Соборов, любой из которых созывался для опровержения и авторитетного изложения догматов еретических лжеучений.

В канонах нет определений, касающихся Мировых Соборов: их состава, полномочий, условий созыва, инстанций, правомочных их созывать. И это не просто так. В отличие от католической экклезиологии и каноники, ставящих Вселенские Соборы в подчиненное положение по отношению к Римскому епископу, православная экклезиология видит во Мировом Соборе высшую инстанцию земной Церкви, которая находится под прямым водительством Святого Духа, а потому неимеетвозможности подлежать твёрдой регламентации.

Прообразом Мировых Соборов есть Апостольский Собор в Иерусалиме, обрисованный в Деяниях Святых Апостолов. Святой Кирилл Александрийский так писал об Отцах Первого Мирового Собора: Не они говорили, но сам Дух Отца и Бога [1]. Его слова ставят данный Собор в один последовательность с Апостольским Собором.

Потому, что канонических определений Мирового Собора нет, главные черты разглядываемого нами чрезвычайного, харизматического университета в структуре и жизни Церкви возможно распознать только на основании исторических данных, обобщая события, при которых созывались и происходили Соборы.

Что касается инстанции, их созывающей, то все семь Соборов были созваны императорами. Это неоспоримый исторический факт, что бессильны опровергнуть позднейшие католические фикции о том, что императоры, созывая Соборы, якобы выполняли поручение пап. Но констатация данного факта не дает никаких разумных оснований отрицать возможность созыва Собора по почину иных, фактически церковных инстанций.

Такое отрицание было бы недопустимо храбрым вторжением в сферу действий Святого Духа.

По собственному составу Вселенские Соборы являлись, в основном, епископскими корпорациями. Это видно уже из классического заглавия Соборов по числу участвовавших в них епископов: Никейский Собор вошел в историю как Собор 318 Отцов.

Пресвитеры либо диаконы находились на Соборах в качестве полноправных участников только в тех случаях, в то время, когда они воображали собственных епископов, значительно чаще Патриархов и папу, диаконы и Пресвитеры принимали участие в соборных деяниях кроме этого и в качестве советников в свите собственных архиереев. Голос их мог быть выслушан на Соборе. Известно, сколь громадное дело совершил на Никейском Соборе святой Афанасий Великий, прибывший в Никею со своим епископом — святым Александром Александрийским.

Из мирян на Соборах находились высшие сановники и императоры страны. Но соборные определения — оросы — подписывались лишь епископами либо их помощниками. Наряду с этим епископы являлись на Соборе представителями собственной поместной Церкви и высказывали не личные мнения, а свидетельствовали о вере собственной Церкви.

Что же касается автографов императоров под актами Мировых Соборов, то они всего лишь информировали оросам и канонам Соборов авторитет национальных законов.

Вопрос о составе Соборов обсуждался в русской церковной печати начала XX века, в связи с подготовкой к созыву Поместного Собора. Не смотря на то, что Вселенский и Поместный Соборы — это инстанции различного уровня, однако, до известной степени, аналогия между составом того и другого органа правомочна. В печати высказывались разные мнения.

Одни авторы, в основном из петербургской группы 32 священников, потребовали совершенного равноправия на грядущем Соборе мирян и клириков с епископами [2], другие писали, в особенности быстро епископ Волынский Антоний, о том, что каноничен только епископский состав Собора, а призывать к участию в нем мирян и клириков недопустимо.

С глубоким анализом этого вопроса выступил в печати епископ Финляндский Сергий (потом Патриарх). Он писал: Возможно ли, стоя на строго канонической мнению, утверждать, что миряне и клирики есть в праве, наравне с епископами, принимать участие с решающим голосом в областных соборах? Ответ возможно лишь отрицательный.

Что миряне и клир в обязательном порядке находились на Соборах и что кое-какие из них принимали в рассуждениях Собора самое превосходное участие, это правда… Но сообщить, дабы таков был закон церковный, необходимый для всех, дабы этого потребовали правила св. Вселенских и 9 Поместных Соборов, нереально. Книга правил не содержит никаких узаконений для мирян и участия клира в областных соборах, и наоборот, …везде, где говорит о соборах, …говорит лишь об епископах и ни при каких обстоятельствах о пресвитерах, клириках либо мирянах (IV Всел.

19, Трулл. 8, VII Всел. 6, Карф. 14, 27, 87, 141, 142. Лаод. 40 и др.) [3].

Но для мира и единства церковного епископ Сергий вычисляет приемлемой мерой призвать для принятие участия в Соборе мирян и клириков, но поставить это участие так, дабы оно не разрушало… ключевого принципа канонического строя [4].

Для этого всякое распоряжение неспециализированного Собора должно быть передано на рассмотрение архиерейского Заседания, если оно будет опротестовано хотя бы четвертью всех присутствующих на Соборе, а для пересмотра догматико-канонического ответа должно быть достаточно и одного протестующего голоса [5]. Архимандрит (сейчас епископ) Петр (Л’Юилье) писал: Теория, в соответствии с которой Вселенские Соборы являются собственного рода всесословные собрания Церкви, в которых по праву должны быть представлены разные категории участников Церкви, совсем чужда христианской мысли этого времени. Тут опять мы видим понятие, характерное западной средневековой корпоративной совокупности [6].

Поместные Церкви представлены были на Мировых Соборах с различной полнотой. В них принимали участие только немногие лица, воображавшие Западный Патриархат, не смотря на то, что авторитет этих лиц всегда был высок. На VII Мировом Соборе очень маленьким, практически символическим, было представительство Александрийской, Антиохийской и Иерусалимской Церквей.

По крайней мере, признание вселенскости Собора ни при каких обстоятельствах не обусловливалось пропорциональным представительством всех поместных Церквей.

Компетенция Мировых Соборов заключалась в первую очередь в разрешении спорных догматических вопросов. Это преимущественное и практически необыкновенное право как раз Вселенских, а не Поместных Соборов. Опираясь на общецерковное Предание и Священное Писание, Отцы Соборов изложили догматы веры, эти Спасителем в Откровении.

Догматические определения семи Мировых Соборов, содержащиеся в их оросах, владеют тематическим единством: в них раскрывается целостное тринитарное и христологическое учение. Изложение догматов в соборных знаках и оросах непогрешимо; как раз, в них и распознана исповедуемая нами непогрешимость Церкви.

О догматах сообщено в ответе Восточных Патриархов: В Божественных догматах ни при каких обстоятельствах нет места икономии либо снисхождению, поскольку они непоколебимы и сохраняются со всяким благочестием всеми православными как нерушимые; и тот, кто преступит мельчайший из этих догматов, осуждается и анафематствуется как еретик и раскольник, и все вычисляют его отлученным [7]. Вследствие этого Соборам в собственности право окончательного, не подлежащего отмене суждения о всяком учении, появляющемся в Церкви, на тот предмет, соответствует ли оно Преданию либо противоречит ему, и право анафематствовать их приверженцев и лжеучителей.

Очень громадно значение Мировых Соборов в дисциплинарной области. Соборы издавали каноны, в которых фиксировалось простое право Церкви либо придавался более большой, общецерковный авторитет распоряжениям Поместных Соборов. Вселенские Соборы утверждали правила Поместных Соборов и Отцов.

Они изменяли и уточняли прежде состоявшиеся дисциплинарные определения.

Наконец, Соборы чинили суд над предстоятелями автокефальных Церквей и другими иерархами не только по обвинению их в ереси, но и в связи с нарушениями дисциплины либо незаконным занятием церковных должностей. Мировым Соборам принадлежало кроме этого право выносить суждения о границах и статусе поместных Церквей.

Очень тяжёл вопрос о церковном приятии, о рецепции распоряжений Соборов, и вследствие этого о параметрах вселенскости Собора. Из истории хорошо как мы знаем, что кое-какие из Соборов, не признаваемые Мировыми либо кроме того прямо осужденные как разбойничьи, по числу представленных на них поместных Церквей не уступали Соборам, признанным Мировыми, по крайней мере, самому маленькому из них — I Константинопольскому.

Русский мыслитель А.С. Хомяков связывал авторитет Соборов с приятием его распоряжений христианским народом: Отчего же отвергнуты эти соборы, — писал он о разбойничьих сборищах, — не воображающие никаких наружных отличий от Соборов Мировых? Потому единственно, что их решения не были признаны за голос Церкви всем церковным народом [8].

Но точка зрения А.С. Хомякова в экклезиологическом отношении сбивчива, а вдруг сообщённое им осознавать практически, — то легко неверна.

Неоднократно в истории Церкви на стороне истины было меньшинство, а большая часть христианское отвергало ее. В конечном итоге внешних параметров для однозначного определения вселенскости Соборов, само собой разумеется, нет, потому что нет внешних параметров безотносительной Истины.

Как писал св. Максим Исповедник, благочестивое правило уверен в том, что святы и признаны те соборы, каковые обоснованы правильностью догматов [9].

Преподобный Максим отвергал и цезаре-папистскую тенденцию ставить вселенский авторитет Соборов в зависимость от ратификации их распоряжений императорами: В случае если прошлые Соборы утверждаются приказаниями императоров, а не православной верой, — сказал Святой Папа, — то пускай принимаются и те соборы, каковые высказывались против единства [Божественной] сущности, потому, что они планировали по приказу императора… Все они, вправду, планировали по приказу императоров, и однако все осуждены из-за святотатственности кощунственных учений, каковые были на них утверждены [10]. Несостоятельны и притязания католической экклезиологии и каноники, ставящих признание соборных деяний в зависимость от ратификации их Римским епископом.

По резонному замечанию епископа Петра (Л’Юилье), Отцы Мировых Соборов ни при каких обстоятельствах не считали, что реальность принятых ответов зависит от какой бы то ни было последующей ратификации… Меры, принятые на Соборе, становились необходимыми срочно по окончании окончания Собора и считались неотменными [11]. Исторически окончательное признание Собора мировым принадлежало последующему Собору, а VII Собор признан Мировым на поместном Константинопольском Соборе 879 г.

История Церкви знает семь Мировых Соборов. В церковном народе бытует вывод, в соответствии с которому Соборов не может быть более семи, соответственно, с одной стороны, запрещено впредь признать мировым еще один из прежде состоявшихся Соборов, с другой — в будущем неосуществим созыв нового Мирового Собора. Князь Столичный Василий Чёрный заявил митрополиту Исидору, поменявшему Православию на Флорентийском Соборе, что все уже было сообщено на семи Мировых Соборах и идея о восьмом Соборе нечестива [12].

Доктор наук А.С. Павлов в конце XIX века на эту тему рассуждал в противном случае: На данный момент, в то время, когда отдельные части Мировом Церкви находятся в разных странах, время от времени враждебно друг к другу относящихся, Вселенский Собор представляется практически неосуществимым по политическим событиям [13].

В православной богословской литературе отечественного времени практически нереально встретить точку зрения, догматизирующую седмеричное число Мировых Соборов. Епископ Василий (Кривошеин) говорит, что Константинопольский Собор 879 г. как по собственному составу, так и по характеру собственных распоряжений… носит все показатели Мирового Собора.

На нем были представлены все пять Патриархатов тогдашней Церкви, среди них и Римской, так что данный Собор есть последним Собором, неспециализированным как для Восточной, так и Западной Церкви. На нем приняло участие 383 Отца, другими словами это был самый громадный Собор со времени Халкидона. Он был созван как Вселенский Собор и именует себя в собственных актах и великим, и Мировым Собором.

И не смотря на то, что он не был официально признан Церковью Мировым, потому что обыкновенно такое признание делалось на последующем Соборе, а его не было, последовательность известных церковных деятелей в течении столетий именовали его VIII Мировым Собором, к примеру, известный канонист XII века Феодор Вальсамон, Нил Фессалоникийский (XIV в.), Нил Родосский (XIV в.), Симеон Фессалоникийский (XV в.), св. Марк Ефесский, Геннадий Схоларий, Досифей Иерусалимский (XVII в.)… По характеру собственной деятельности Собор 879-880 годов кроме этого имеет черты Мирового Собора.

Подобно Мировым Соборам, он вынес последовательность распоряжений догматико-канонического характера. Так, он провозгласил неизменность текста Знака веры без filioque и анафематствовал всех, кто его изменяет [14].

Как мы знаем, сейчас Мировой Православная Церковь ведет подготовку Всеправославного Собора, не предрешая заблаговременно вопроса о его статусе, но оставляя открытой и возможность признания его мировым.

Имеется основания вычислять, что догматизирование седмеричного числа Соборов есть одним из примеров экклезиологической аберрации, аналогичной распространенному в Византии учению о пентархии.

История Церкви, кроме Вселенских и Поместных Соборов в собственном смысле слова, знает еще и такие церковные соборы, каковые, не смотря на то, что по традиции причисляются к поместным, но либо по важности собственных распоряжений или по собственному составу имели большее значение, чем простые Поместные Соборы. К ним относятся Поместные Соборы, правила которых вошли в канонический свод, Константинопольские Соборы 879, 1156, 1157 гг., исихастские Соборы в Константинополе 1341, 1347 и 1351 гг., и те, определения которых имеют догматический темперамент. Примером Собора, что по собственному составу имел общеправославное значение, может служить Громадный Столичный Собор, осудивший Патриарха Никона (1667 г.).

Уже свыше тысячи лет Православная Церковь живет без Мировых Соборов, не смотря на то, что вопрос о созыве нового Мирового Собора остаётсяоткрытым. Неизменно пребывающим носителем земной власти в Церкви есть Богоучрежденный вселенский епископатпод руководством Первоиерархами автокефальных Церквей, поддерживающими молитвенно-каноническое общение.

Митрополит Сергий (потом Патриарх) писал в послании митрополиту Агафангелу: Собрание епископов в одно место, именуемое Собором, не есть единственная форма, не единственный метод для осуществления епископским сословием собственных общеепископских правительственных полномочий. Епископский Собор лишь самый удобный метод для епископского сословия, дабы рассуждать о церковных делах неспециализированным рассуждением и для распоряжения неспециализированных епископских ответов… Но совсем такую же силу и обязательность имеет неспециализированное ответ епископов и тогда, в то время, когда они, оставаясь на собственных местах, обсудят дело и постановят неспециализированное ответ, разговаривая между собой, к примеру, по междугородному телефону… либо сносясь между собою письменно либо через особенного посланца, как это было у апостола Павла и коринфских предстоятелей [15].

Суждение митрополита Сергия конкретно касалось русских церковных дел, но оно носит принципиальный канонический темперамент, и значение его выходит за рамки одной поместной Церкви.

1. Цит. по: Вестник Русского Западно-Европейского Патриаршего Экзархата. 1967. № 60. С. 237. ^

2. См: К церковному Собору. Сборник. СПб., 1906. С. 9. 23. ^

3. Сергий (Страгородский), епископ. О составе ожидаемого чрезвычайного Поместного Собора Русском Церкви. СПб., 1905. С. 5. 6. ^

4. В том месте же. С. 10. ^

5. См. в том месте же. С. 27. ^

6. Вестник Западно-Европейского Патриаршего Экзархата. 1967. № 60. С. 242. ^

7. В том месте же. С. 244. ^

8. Хомяков А.С. Полн. собр. соч. Т. 2 Изд. 3-е. М. 1886. С. 131. ^

9. Вестник Западно-Европейского Патриаршего Экзархата. 1967. № 60. С. 246. ^

10. В том месте же. С. 247. ^

11. В том месте же. С. 247-248. ^

12. См: Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. Т. 2. Ч. 1. М. 1900. С. 430. ^