Детектив как явление современной культуры

Детективный жанр как особенная жанровая конструкция складывался в течении всего ХХ в. Формула детектива была предложена в 40-е годы XIX в. в произведениях Э. По, но лишь по окончании появления книг А. Конан-Дойля возможно сказать о детективе как о жанре со собственными изюминками. В большинстве случаев различают «хороший», «криминальный» («милицейский), «политический» детектив. Заглавия разновидностей определяются содержанием.

Популярность детектива зависит не только от динамичного сюжета, запутанной интриги, но и от личных качеств главного храбреца, значительно чаще сыщика, выступающего в качестве следователя, журналиста либо обаятельной пожилой женщины.

Хороший детектив предполагает применение схемы социально-психотерапевтического романа, в то время, когда не только распутывается детективная история, но и мотивируется совершение тех либо самого преступления и иных поступков, дается психотерапевтический портрет большинства и жертвы задействованных в повествовании персонажей. Расследующий правонарушения выступает не в виде лица, вершащего правосудие, восстанавливающего справедливость, но как опытный аналитик. Наряду с этим он наделяется личными изюминками, часто романтическими либо сентиментальными чертами.

В начале собственного развития отечественная детективная литература не избежала схематизма в обрисовке ситуаций и персонажей, главный герой – следователь – выступал как раз как поборник порядка и чистоты, борющийся с преступниками. Подобное противостояние разъяснялось неспециализированным отношением к хорошему храбрецу, социологизацией литературного процесса. Четко выдержанная ролевая функция и обусловила поведение храбреца.

Мировая культура за то же время создала разнообразные типы персонажей, выводя значительно чаще в качестве расследователя правонарушения сыщика либо проницательного журналиста, но время от времени допуская и возможности иронического осмысления образа. Тогда оказались наблюдательные женщины либо прозорливые сестры-близнецы. Оставались неизменными лишь законы жанра, никто не имел возможности причинить вред распутывающему правонарушение.

Как архетипическая фигура сыщик выходил победителем в борьбе со злом.

Трансформации в отечественном детективном жанре начались с образа персонажа. Сначала он смотрелся как храбрец, одаренный громадный физической силой и обладающий навыками обращения с самой идеальной техникой. Исходя из этого главным жанром был боевик, где происходили столкновения и непрерывные драки.

Время от времени, как у Ч. Абдуллаева, криминальный сюжет наслаивался на политическую интригу.

Изменение взаимоотношений в обществе, определенная стабилизация взаимоотношений стали причиной необходимости изменения «крутого боевика». Показались детективы А. и С. Литвиновых, в которых создается образ «собственного парня», не крутого и не наделенного сверхспособностями.

В отечественной словесности развитие детектива подчиняется своим закономерностям. Об этом свидетельствует, например, опыт А. Марининой (настоящее имя – Марина Анатольевна Алексеева, р. 1954). Создавая собственного сериального храбреца, Анастастию Каменскую, А. Маринина наделила его запоминающимися физическими и душевными изюминками, характерными привычками (подчеркиваются ее приверженность к эргономичной и комфортной одежде, блестящие способности в математике, нежелание заниматься бытом).

А. Маринина учла кое-какие особенности российского читателя. Потому, что в ее романе отсутствуют классические коллизии, которые связаны с восстановлением справедливости либо выяснением мотивов правонарушения (убийства в британском романе, к примеру, значительно чаще происходят из-за денег), необходимо было отыскать иные мотивационные ходы. Для этого ей было нужно поменять схему классического детектива.

Перед читателем начала разворачиваться история простого рядового сотрудника А. Каменской.

Со временем героиня преобразовывается в одного из ведущих деятелей угрозыска. И в один момент создатель прописывает ее биографию, последовательно разворачивая ее роман с А. Чистяковым, информируя кое-какие факты из ее прошлого. Отдельные ее биографии создательницы и элементы героини совпадали, потому, что подобная изюминка кроме этого отвечала законам современной формы, склонной к автобиографичности повествования.

Подобные серийные персонажи прекрасно известны во всемирной литературе: в британской литературе показался образ Шерлока Холмса (детективы А. Конан-Дойля), в американской – Перри Мейсона (произведения Р. Стаута), во французской – Сан-Антонио (книги Ф. Дарка).

Не обращая внимания на передачу психотерапевтических переживаний героини, А. Марининой не удалось подняться на уровень романного повествования. Тут опять сказались законы жанра, в котором построение внутреннего мира определяется клишированными выражениями и фразами. В случае если Ф. Дарк особенное внимание уделяет словесному поиску, то А. Маринина более стереотипна, довольно часто пользуется речевыми штампами, распространенными оборотами: «Для чего вы пробуете ввести меня в заблуждение?»; «Не смотря на то, что, наверное, этого не знал»; «Да, основания были»; «В любом случае это нужно узнать»; «От этого незнакомого мужчины, дистрофичного, большого и достаточно некрасивого, исходил запах достатка».

Пара разнообразят сюжет мелодраматические элементы, характерные «женскому роману». в течении нескольких романов храбрец уговаривает героиню выйти за него замуж, эффект ожидания формирует определенную интригу и держит читателя в напряжении. С той же целью А. Маринина вводит необычного двойника Каменской, следователя Т. Полякову.

Но, схема построения сериального детективного романа предполагает постепенное расширение круга действующих лиц.

Исходя из этого А. Маринина и вводит историю следователя из Санкт-Петербурга.

Помимо этого, последовательно вписывая биографию героини в социальный контекст девяностых годов, А. Маринина отражает и необычно фиксирует перемены в обществе отмеченного времени. Это стало причиной интерес западного читателя, что не обнаружил аналогичных взаимоотношений в советской литературе.

В Париже в октябре 2001 г. прошла организованная Университетом славяноведения, Ассоциацией французских русистов и Университетом Сорбонна-4 интернациональная конференция на тему «Творчество Александры Марининой как отражение современной русском ментальности». С докладами выступили филологи России, Франции, Норвегии, Германии, США.

За одно десятилетие случилось множество событий, страна возвратилась к рыночной экономике; случились трансформации в психологии, сознании людей. Исходя из этого фактически в каждом собственном новом произведении А. Маринина смогла обрисовывать явления, каковые рядовой читатель стремился осознать и осмыслить (в шоу-бизнесе, издательской сфере, криминальных структурах). В течение долгого времени интерес к произведениям А. Марининой поддерживался как раз из-за разнообразия появлявшихся в обществе коллизий.

Создавалось и подобие «производственного романа», развивавшегося в течении десятилетий. Применение устоявшейся схемы и формы развития конфликта кроме этого помогало сохранять интерес к творчеству А. Марининой.

В начале XXI в., в то время, когда бытовая действительность девяностых годов была обрисованной, причем не только А. Марининой, но и другими авторами (в частности, П. Дашковой), начал ощущаться необычный недостаток сюжетов. В будущем он может привести к повторяемости, возвращению к отработанным мотивам и схемам.

Авторам приходится искать новые повороты развития сюжета. Под влиянием И. Хмелевской, родоначальницы данного направления, и отечественные писатели стали насыщать повествование ироническими коллизиями, фразами из смешных рассказов, рекламных слоганов, каковые скорее уместны в какой-нибудь неформальной компании. Создается чувство, что расследование правонарушения не имеет никакого значения, а неожиданное появление преступника развитие сюжета.

Серьёзнее для автора прояснить взаимоотношения храбрецов, привести их к радостному финишу. И все же проект был такими удачным, что число и количество авторов их произведений всегда растёт.

Быть может, частично бытование «иронического детектива» связано с расширением круга читателей: 70% приверженцев жанра составляют дамы, исходя из этого повествование, основанное на действии, начало заменяться бытовыми описаниями. Д. Донцова открыто согласится, что пишет «сказочки для взрослых», так как все мы ревнуем, любим, убиваем (в последнем случае, возможно, скорее в романах и в мыслях).

Соединение политического детектива и мелодрамы отличает структуру книг Т. Устиновой (Татьяна Витальевна, р. 1968). Основываясь на какой-либо истории (время от времени таковой неправдоподобной, как превращение золушки в миллионершу), она выстраивает сложный сюжет с множеством мотивов, время от времени фальшивых, наряду с этим шепетильно прорабатывает. Кое-какие истории приобретают продолжение (о предпринимателе его семье и Кольцове).

Четкое деление повествования на отдельные эпизоды привлекло интерес кинематографистов.

Сама себя Т. Устинова писателем не вычисляет, скорее именует хроникером, автором, стремящимся запечатлеть собственный время в форме детектива. «В то время, когда пишу книгу, в голове появляются образы различных людей, и тех, с которыми я трудилась, а также тех, кого на улице, если они произвели на меня чувство», – подмечает создатель по поводу того, что в ее книгах нет ни одного придуманного персонажа.

Пара в противном случае начинается П. Дашкова (настоящее имя – Татьяна Викторовна Поляченко, р. 1960). Ее проза не подвергается особенным трансформациям, не смотря на то, что проблематика романа избирается любой раз новая, изменяются героини и все чаще вводятся дидактическая и философская линии. П. Дашкова кроме этого применяет схему классического, а не детективного романа, расследование правонарушения делается одной из сюжетных линий, время от времени кроме того одной из основных.

Попутно раскрываются индивидуальные взаимоотношения храбрецов. П. Дашкова формирует синтетическую форму, сочетая элементы детективного романа, «женского романа», психотерапевтического триллера, мистического романа.

Само собой разумеется, нельзя сравнивать П. Дашкову по уровню художественного мастерства с Ф. Достоевским, но в ее произведениях, без сомнений, представлены элементы социально-психотерапевтического романа, проявляющиеся в рвении развернуть сюжет на базе объяснения обстоятельств совершения правонарушения. Возможно, исходя из этого ее интересует психология серийного маньяка и убийцы, история аналогичных правонарушений раскрывается в нескольких романах.

По сравнению со собственными сотрудниками по литературному цеху П. Дашкова легче приняла правила литературной игры, начала давать красивые и ироничные интервью, создавая образ самопробивающейся и, наконец, пробившейся писательницы. Сейчас, в то время, когда кроме самих произведений авторы пишут истории собственной судьбе, форма интервью была не меньше значимой для них, чем книга (примером может служить рекламная кампания Т. Устиновой, совершённая в 2003 г., сделавшая ее «Первой среди лучших»). Сейчас такие мероприятия стали правилом для издательства «Эксмо».

Разглядим и таковой вариант, в то время, когда детективная интрига делается одной из сюжетных линий. Как пример обратимся к прозе М. Юденич (Марина Андреевна, р. 1953), быстро вошедшей в литературу и являющейся автором порядка десяти романов. В первом «Я отворил пред тобою дверь» (1992) создатель еще как бы отрабатывает собственную манеру.

Исходя из этого классические для ее повествования пара сюжетных линий до тех пор пока развиваются параллельно, фактически не пересекаясь между собой. Позднее покажется сложная совокупность взаимопереходов, одна история станет искусно перетекать в другую, дабы проясниться в самом финише повествования.

По окончании публикации первого романа стало ясно, что главное внимание создатель обращает на интригу, необыкновенные сюжеты, психотерапевтические мотивировки поведения храбрецов, стремясь держать читателя в напряжении до последней страницы. Она шепетильно трудится над языком, не допуская напрасных отклонений от литературной нормы.

Быть может, успеху М. Юденич содействовало полученное ею психотерапевтическое образование, разрешившее создать увлекательное и частично развлекательное повествование в произведениях «Ящик Пандоры», «Дата моей смерти», «Исчадие Рая», «Рвение убивать», «Сен-Женевьев-де Буа» и др. В прозе М. Юденич переплетаются описания «ужасных» сцен (часто выстроенных по законам готического романа) и иронические комментарии автора. Довольно часто интрига строится на загадочном, необъяснимом, таинственном явлении, которое создатель неспешно раскрывает («Welcome to Трансильвания», «Сен-Женевьев-де Буа»).

Доминантной делается форма «мистического» детектива. Увлекательный сюжет использован в первом романе дилогии «Титаник плывет», размещённом в 2001 г. Завязка задается в эпиграфе, она разворачиваетсяи в «Прологе», где появляется Нострадамус. Его пророчество и определяет главную интригу.

Воздействие начинается 17 января 2001 г., но фактически сразу же делится на две линии – одна уходит в прошлое, вторая остается в настоящем. Постоянные временные перебивки лишь усиливают интерес к повествованию. Главная сюжетная линия, обозначенная в заглавии произведения, связана с историей создания нового «Титаника», что, как и ветхий, обязан умереть, но на этот раз из-за трех дам.

Их поиском и занимаются представители работы безопасности корабля, организованной до его постройки. Как раз «нерадивые юнцы», ведущие поиск одной из трех роковых дам и отыскавшие ее, не доводят до сведения руководства связанное с ней пророчество о розе, посчитав данные несущественной.

«Верно» расположенные действующие лица подчиняются принципу «сериальности». В каждой главе представляются храбрецы, относящиеся к различным слоям: представители высшего света, и предсказательница, и психолог из России, и выпускницы респектабельной школы Челтенхейма. Ориентирующийся на детективную интригу читатель предполагает, что среди подозреваемых все действующие лица, идет расследование и потому нужна черта всех персонажей.

Не смотря на то, что формально само убийство совершается в самом финише и не оказывает влияния на сюжетную интригу, развивающуюся как бы независимо от хода расследования, поиск вероятного преступника начинается практически с первых страниц. Гениальный и проницательный психолог Полина Юрьевна Вронская смогла «вычислить» личность вероятного убийцы, создав обстановку предкатастрофы.

Принятию ответа Вронской предшествуют кое-какие мистические явления. Автором не просто так выбрана литературная фамилия. Героине, как и ее однофамильцу, снятся пророческие сны, в которых появляется красноглазый полковник, трудившийся вместе с ней в зоне чеченского конфликта.

По стилистике сон очевидно буддистский (создатель пародирует средневековый китайский роман «Сон в красном тереме»), основан на цветовой семантике: «Красноглазый полковник издали протягивал ей цветок.

Чайную розу на долгом стеблеРука с розой опять потянулась к ней. Но сейчас она знала совершенно верно – он вовсе не планирует дарить ей цветок».

Несомненна перекличка с сюжетом о поиске того, кто носит имя розы либо связан с ней. Семиотический постмодернистский код показывает на знаковое произведение, скажем, им в полной мере имел возможность бы появляться культовый роман «Имя розы» (1980) У. Эко. Не смотря на то, что семантика слова «роза» возможно и более сложной.

Мистический оттенок происходящему придает неизменно обыгрываемая семантика чисел, среди которых господствует число три. Сам создатель иронизирует над страстью прочтения любого события в символическом ключе: «.Отечественные колледжи были в состоянии любой неприязни с 1748 года. Либо – с 1848 года.

Ни при каких обстоятельствах не имел возможности этого усвоить». Исторические аллюзии – революция 1848 года – не ответственны для него.

Опять проходит тема розы, звучащая как необычный рефрен либо лейтмотив, возможно, и как резюме: «А цветок? Это что такое? Какой еще цветок?» Происходят поиски несуществующего предмета либо лица, косвенно отсылающие читателя к мировым аналогам, возможно отыскать в памяти, к примеру, роман М. Горького «Жизнь Клима Самгина» («А был ли мальчик?»).

Отмеченная кодификация различных сюжетных линий романа возможно растолкована и законами литературной игры, и правилами массовой литературы, неизменно вторичной, клишированной, рассчитанной на узнаваемость обстановок. Читатель легко обязан встретиться с уже привычным, привычным, оставаясь в рамках школьной программы – стихотворения В. Маяковского: «Утренние звезды – оспы отметины, на чистом лике небес, небольшая месть поверженной ночи.

Но они недолговечны»; «какое количество камней-обвинений кинуто в него из-за одной лишь данной привычки – трудиться ночами». Эти строчки являются не правильной цитатой, а парафразом текстов известного поэта.

Использована кроме этого стилистика смешного рассказа («Это что такое – Тюмень? – Что-то наподобие Техаса. Лишь намного холоднее»), литературной сказки («Несравненной, очаровательной, ужасной, ужасной, великой и страшной», – черта одной из героинь, Долли).

Описание выстроено на клише и в один момент содержит косвенное указание на состояние храбреца, подспудно звучит авторская черта: «Дом был комфортным. Кофе – горячим и ароматным. Газон – свежим и сочным.

В прозрачном небе ярко сияло нежное, нежаркое солнце».

Псевдоафористичность – еще одно непременное свойство массовой литературы: «Алекс больше не парил в поднебесье». Характеристики храбрецов стандартны а также трафаретны: «Чертыхаясь Боб поплелся в ванную – в зеркале отразилось бледное, осунувшееся лицо, покрытое редкой бурой щетиной. Глаза запали, веки припухли, частые чёрные тени залегли около.

Лицо тяжелобольного человека.

Неисправимого, безрадостного пьяницы. Вероятно – горького пьяницы».

Портрет храбреца довольно часто дается при помощи последовательности совершенно верно подобранных определений, выглядящих как штамп: Стивен Мур – низкий, подвижный американец, одетый с выделенной, ковбойской небрежностью, и Джон Томсон – белокурый гигант, идеальный англичанин во всем – от безукоризненных ботинок до аккуратной, легко напомаженной прически.

Разумеется, что в романе М. Юденич соединены элементы массового и элитарного культурных кодов. С элитарной литературой ее сближает подтекст, необходимость расшифровки скрытого текста. Но это же свойство разрешает разглядывать произведение М. Юденич и как постмодернистский текст, собранный из цитат.

Из этого споры о вероятной вторичности и качестве ее текстов.

В продолжении романа «Welcome to Трансильвания» (2000) М. Юденич сохранила многие особенности первого текста: перебивку повествования различными сюжетными линиями, клишированность описаний, стереотипность портретных черт, применение лексики различных групп для оживления повествования и выражения оценок. Создается чувство, что создатель составила необычный словарик, которым пользуются, например, и переводчики в отыскивании эквивалентов. Скажем, описание голоса: негромкий, мягкий, вкрадчивый голос раздался из темноты. «голос хозяина по большому счету обволакивал, струился мягким бархатом, располагающим к открытой дружеской беседе».

Заметен некоторый эстетизм описаний. Не смотря на то, что М. Юденич всегда усиливает драматическую линию, кое-какие храбрецы гибнут либо без шуток страдают на протяжении повествования, все же у нее нет описаний мафиозных разборок, натуралистических сцен. Воздействие большинства современных детективов все чаще происходит в прошлые века либо в начале ХХ в.

К авторам, развивающим популярную форму «интеллектуального детектива», «квазиисторического романа», относится Л. Юзефович (Леонид Абрамович, р. 1947). Первое его произведение показалось в 1977 г. В произведениях 1990-х годов создатель применял накопленный им опыт в ранее написанных повестях «Обрученные с вольностью», «Академчас», «Охота с красным кречетом». Его цикл о дореволюционном сыщике Иване Путилине открыто стилизован под записки А. Кони.

В конце 90-х подобную форму апробировал Б. Акунин (настоящее имя – Георгий Шалвович Чхартишвили, р. 1956), затеявший замечательную рекламу собственных исторических детективов и практически сделавший популярным и Л. Юзефовича. Б. Акунин постоянно создаёт определенный проект, стилизуя эру в рамках постмодернистской игры с языком. В соответствии с выбираемыми правилами игры он не всегда точен в некоторых датах, потому, что пытается создать чувство необычности происходящего.

Последние произведения писателя приводят к острой критике, сам он также признавался, что начал уставать от собственного проекта, выстроив не только биографию главного храбреца Фандорина, но и наметив судьбу его сына. Возможно, исходя из этого в конце 2008 г. Б. Акунин запустил новый проект – роман «Квест» вместе с компьютерной игрой.

Биография Л. Юзефовича традиционна для писателя периода перестройки. Он появился в Москве в семье служащего, юность и детство совершил на Урале, где закончил исторический факультет Пермского университета в 1970 г. После этого служил в армии, где попытался написать собственный первый историко-фантастический роман. Его воздействие происходит в шестидесятых годах XIX в., героем романа стал временный комиссар.

В творчестве Л. Юзефовича показалась монгольская тема, он считает, что она очень ответственна для него, по причине того, что Монголия «та капля, в которой способен отразиться всю землю».

Возвратившись из армии, начал работать по профессии, преподавал историю в школе. Параллельно Л. Юзефович защитил кандидатскую диссертацию по русскому дипломатическому этикету XV-XVII вв. Позднее он опубликовал диссертацию в виде отдельной монографии и научно-популярной книги «Путь посла». (Русский посольский обычай.

Обиход. Этикет. Церемониал.)

Решив попытаться себя в литературе, Л. Юзефович написал повесть «Песчаные наездники». В очень сильно сокращенном виде ее напечатали в издании «Уральский следопыт». В ней показалась романтическая а также частично мистическая фигура барона Унгерна, командующего белыми армиями в Забайкалье.

Его необыкновенная будущее завлекала многих авторов.

Написанный на базе данной повести роман «Самодержец пустыни» вышел лишь в 1996 г. и скоро был переведен на французский, причем назван понятной для французского читателя метафорой «Барон Унгерн: хан степей». О значении книги говорит и полемика, предпринятая Е. Беловым в книге «Барон Унгерн фон Штенберг: Биография. Идеология.

походы . 1920-1921 годов» (2003). Доминантными с той поры в творчестве Л. Юзефовича стали две темы – о сыщике Иване Путилове и серия книг о Гражданской войне на Урале и в Сибири.

Перенесение действия романа в XIX век выяснилось нужным для автора, стремившегося уйти от твёрдой схемы советского детектива и взять громадную сюжетную свободу.

Необычной пробой пера стала повесть «Обстановка на балканском полуострове» (1984), написанная на материале комиксов и рассказов финиша XIX – начала ХХ в. об агенте петербургской полиции И. Путилине. Тут рассмотрена история убийства графа фон Аренсберга, австрийского посла в Петербурге, которая разовьется в романе «Костюм Арлекина».

Главные романы о сыщике Путилине образовали необычную трилогию: «Костюм Арлекина» (2001), «Дом встреч» (2001), «Князь ветра» (2002). По времени действия второй роман предшествует первому, сюжет разворачивается в начале 60-х годов XIX в., в то время, когда рядовой агент Иван Дмитриевич Путилин распутывает правонарушение, находя убийцу собственного соседа, убитого в необыч