Евангелия: одна история, много измерений

Как и с Посланиями и с Деяниями, Евангелия кажутся на первый взгляд несложными для толкования. Потому, что материалы в Евангелиях смогут быть грубо поделены на повествования и высказывания, т.е. рассказы и учение Иисуса об Иисусе, теоретически вероятно направляться правилам толкования Посланий, что касается одного, и правилам исторических повествований, что касается вторых.

В некоем смысле, это так. Но, все не так легко. Четыре Евангелия создают неповторимый литературный жанр, которому имеется не большое количество настоящих аналогий.

Их уникальность, которой мы мгновенно займемся, вот, что воображает нам большая часть экзегетических неприятностей. Но также, существуют еще и герменевтические сложности. Кое-какие из них, само собой разумеется, принимают форму тех нескольких «тяжёлых высказываний» в Евангелиях.

Но главная герменевтическая трудность — в понимании «Царства Божия», термина, полностью нужного для всего служения Иисуса, и одновременно с этим представленного в концепции и языке иудаизма первого века. Неприятность в том, как перевести эти идеи в отечественное собственное культурное окружение.

Природа Евангелий

Практически все трудности, с которыми видишься при толковании Евангелий, вырастают из двух очевидных фактов: (1) Сам Иисус не писал евангелий, они исходят от вторых, а не от Него. (2) Существует четыре Евангелия.

Тот факт, что Евангелия исходят не от Самого Иисуса, крайне важен. Если бы Он написал что-нибудь, это возможно смотрелось бы скорее, не как Евангелия, а как пророческие книги Ветхого Завета, как, скажем, Амос — коллекция устных утверждений и предсказаний плюс пара маленьких личностных повествований (как Амос 7,10-17). Евангелия также содержат утверждения, но они неизменно вплетены составной частью в историческое повествование о жизни и проповедях Иисуса.

Следовательно, они являются книгами Иисуса, а об Иисусе, и одновременно с этим содержат громадную коллекцию Его учения. Трудности, представленные изюминками Евангелий, не следует преувеличивать, но они существуют и о них необходимо кое-что сообщить. Природа представляющихся нам трудностей оптимальнеевидна на аналогии Павла в его Посланиях и Деяниях.

Если бы не было Деяний, мы имели возможность бы собрать по кусочкам жизнь Павла из его Посланий, но это было бы недостаточным. Совершенно верно так же, если бы у нас не было его Посланий, отечественное познание его теологии, базирующееся лишь только на его речах в Деяниях, также было бы неполным. Исходя из этого мы читаем об главных событиях в жизни Павла в Деяниях и добавляем в том направлении данные, которую он дает в собственных письмах.

За его учением мы идем прежде всего не к Деяниям, а к его письмам, а позже уже к Деяниям, как к дополнительному источнику.

Но Евангелия не совсем похожи на Деяния, потому, что тут мы имеем и повествование о жизни Иисуса и громадные блоки Его высказываний (учений) как безотносительной базы Его жизни. Но Его высказывания не были записаны Им, как послания Павлом. Первым языком Иисуса был арамейский, Его же высказывания дошли до нас только в греческом переводе.

Более того, одно высказывание довольно часто появляется в двух либо трех Евангелиях, а также если оно появляется в той же совершенно верно хронологической последовательности либо историческом окружении, оно редко выражается в тех же самых словах.

Быть может, для кого-то это возможно угрожающим, но не следует так это принимать. Само собой разумеется, кое-какие определенные школы извратили эту действительность так, дабы высказать предположение, что ничему в Евангелиях нельзя доверять. Но таковой вывод неправомерен.

Равняется хорошая школа показала историческую достоверность материалов Евангелий.

Отечественная точка зрения несложна. Господь дал нам то, что мы знаем о начальном проповедовании Иисуса как раз так, а не каким-либо вторым методом, что удовлетворил бы чье-то механистическое, магнитофонное мировоззрение. И в любом случае тот факт, что Евангелия были написаны не Иисусом, а о Нем — часть их гениальности, а не слабости.

К тому же, их четыре. Как это случилось и из-за чего? В итоге, у нас же нет четырех Деяний Апостолов.

Более того, материал в первых трех Евангелиях так похож, что мы именуем их «синоптическими» (имеющие неспециализированный взор) Евангелиями. Вправду, возможно удивляться, для чего сохранять Евангелие от Марка, потому что количества материала, которое содержится только в его евангелии, чуть хватит на две страницы текста. Но, опять, тот факт, что их (Евангелий) четыре, говорит об их гениальности.

Так какова же природа Евангелий, и из-за чего их неповторимая природа есть частью их гениальности? Наилучшим образом возможно ответить на это, решив сперва вопрос «Из-за чего четыре?» На это мы не можем дать полностью правильного ответа, но одна обстоятельство, по крайней мере, ясна и прагматична: различные христианские коммуны желали любая иметь собственную книгу об Иисусе. По многим причинам Евангелие, написанное для одной коммуны либо группы верующих, не обязательно отвечает всем потребностям второй коммуны.

Исходя из этого одно было написано первым (Марка, по неспециализированному точке зрения) и после этого оно было «переписано» два раза (Лукой и Матфеем) по совсем вторым обстоятельствам и дабы отвечать совсем вторым потребностям. Независимо от них (опять-таки, по неспециализированному точке зрения) Иоанн написал Евангелие совсем другого типа по совсем вторым обстоятельствам. И все это, мы полагаем, было вдохновлено Святым Духом.

Для более поздней церкви ни одно Евангелие не заменяет другого, каждое стоит раздельно и все одинаково полезны, и одинаково авторитетны. Как же так? По причине того, что в каждом случае интерес в Иисусе находится на двух уровнях.

Во-первых, чисто исторический подход: кто был Иисус, и что Он сообщил и сделал, этот Иисус был распят и воскрешен из мертвых, кого мы сейчас чтим как воскрешено великого Господа. Во-вторых, экзистенциальный подход: передача данной истории для потребностей более поздних коммун, сказавших не по-арамейски, а по-гречески, и живших не в провинциальных, сельскохозяйственных иудейских условиях, а в Риме, Ефесе либо Антиохии, где Евангелие виделось с муниципальным языческим окружением.

В определенном смысле Евангелия действуют как герменевтические модели для нас, самой собственной природой убеждая нас в том, что и мы также говорим ту же самую историю в отечественном собственном контексте XX века.

Эти книги, каковые говорят нам фактически все, что мы знаем об Иисусе — не биографии, не смотря на то, что частично они и являются биографическими. Они не похожи и на современные «судьбы» великих людей, не смотря на то, что и обрисовывают жизнь величайшего из людей. Они являются, по словам отца церкви второго века Юстина Мученика — «воспоминаниями апостолов».

Четыре биографии не могли бы находиться бок о бок как равноценные, эти же книги стоят бок о бок, по причине того, что в одно да и то же время они обрисовывают факты об Иисусе, передают учение Иисуса, и каждое говорит об Иисусе. В этом их их гениальность и природа, и это принципиально важно как для экзегезы, так и для герменевтики. Экзегеза Евангелий требует от нас мышления и с позиций исторического окружения Иисуса и с позиций исторического окружения авторов.

Исторический контекст

Вы не забывайте, что первая задача экзегезы — осознавать исторический контекст. Это указывает не только знать исторический контекст в общем, но и организовать гипотетическую, но проверенную фактами реконструкцию обстановки, к которой обращается создатель. Это возможно время от времени сложным из-за самой природы Евангелий как документов с двумя уровнями.

Исторический контекст, в первую очередь, имеет дело с Самим Иисусом.

Это включает в себя религии и знание культуры первого века, палестинского иудаизма, в котором Он жил и учил, и попытку осознать определенный контекст данного высказывания либо притчи. Но исторический контекст кроме этого имеет кроме этого дело с личными авторами (евангелистами) и их обстоятельствами написания Евангелий.

Мы прекрасно сознаем, что попытка размышления над всеми этими контекстами возможно непростой задачей для обычного читателя. Более того, мы уверены, что это, быть может, задача более склонная к абстрактному теоретизированию, чем в каком-либо втором месте Нового Завета. И однако природа Евангелий такова:

они являются документами с двумя уровнями, желаем мы того либо нет. Мы не считаем, что можем перевоплотить вас в специалистов довольно этих вещей — по большому счету, мы время от времени сомневаемся в «специалистах» — мы сохраняем надежду только поднять ваш уровень осознания, так дабы вы по преимуществу оценили Евангелия и обучились разбираться с теми вопросами, каковые появляются в ходе их чтения.

Исторический контекст Иисуса — в общем

Чтобы выяснить Иисуса, нужно окунуться в иудаизм первого века, частью которого Он был. И это указывает значительно больше, нежели легко знание того, что саддукеи не верили в воскресение. Необходимо знать, из-за чего они не верили, и из-за чего у Иисуса не было кантакта с ними.

Для получения таковой информации нет никакой альтернативы, чем дополнительное чтение. Каждая из трех следующих книг будет крайне полезной в этом отношении:

Иоахим Иеремиас, Иерусалим во времена Иисуса (Philadelphia: Fortress, 1969).

Эдуард Лозе, Окружение Нового Завета Mashville: Abingdon, 1976), сс.11-196.

Дж. Дункан, М. Дерретт, Слушатели Иисуса (New York: Seabury,

1973).

Особенно серьёзной чертой этого измерения исторического контекста, которую но довольно часто пропускают, есть форма учения Иисуса. Все знают, что Иисус довольно часто учил притчами. Что многие не знают, так это то, что Он применял многообразие таких форм. К примеру, он был мастером целенаправленного преувеличения.

В Евангелии от Матфея 5,29-30 (и параллельно у Марка 9,43-48) Иисус призывает собственных учеников оторвать соблазняющий глаз либо отсечь соблазняющую руку.

Теперь-то мы все знаем, что Иисус «не имел в виду вправду эта Он имел в виду, что люди должны оторвать из собственной жизни все, что принуждает их грешить». Но откуда мы знаем, что Он имел в виду совсем не то, что сообщил? По причине того, что все мы расцениваем преувеличение как самый действенный учебный прием, где мы расцениваем учителя по тому, что Он имеет в виду, а не по тому, что он говорит!

Иисус кроме этого действенно применял пословицы (к примеру, Мф. 6,21; Мк. 3,24), метафоры и сравнения (напр. Мф. 10,16; 5,13), поэзию (Мф. 7,7-8; Лк.

6,27-28), вопросы (Мф. 17,25) и иронию (Мф.

16,2-3). Для предстоящей информации вы имеете возможность прочесть книгу Роберта Г. Штайна «идея и Метод учения Иисуса» (Philadelphia: Westminster, 1978).