Милый лy, пес‑разрушитель 7 страница

Нэнси Баер забрала меня под собственный крыло. Она была таким же умелым тренером, как Колин, но в остальном между ними не было ничего общего. Нэнси была высокой, с волнистыми чёрными волосами и постоянно улыбалась.

Кроме того в то время, когда дела шли не лучшим образом, ее глаза лучились радостью, в голосе звучал хохот, и постоянно находились слова ободрения.

Колин была воплощением суровости, а Нэнси – доброты и оптимизма.

Но кроме того с ее помощью мне предстояло нелегкое крещение огнем. Наряду с этим, как заправский военный капитан, Колин следила, дабы Нэнси не вздумала уменьшить мне жизнь. Если бы оказалось, что я не гожусь для таковой работы, она желала определить об этом как возможно скорее.

– Открой загон и берись за маленький светло синий поводок, что прицеплен у него к ошейнику, – приказала мне Нэнси, с большим трудом удерживаясь от хохота. – Позже надень через голову тренировочный ошейник, прицепи собственный поводок и вынуди вначале сесть, перед тем как выводить наружу.

– А он знает команду «сидеть»?

– Вот и узнаем.

Дубина был хорошим примером пса, привыкшего запугивать и осуществлять контроль всех около благодаря собственной силе и габаритам. В академию он попал за то, что терроризировал всю округу собственной необузданной дикостью и пугал подругу обладателя. Стоило ей немного открыть дверь в помещение, где сидел Дубина, он кидался напролом, набычившись, совершенно верно буйвол, и старался повалить ее на пол.

На передержку Дубину привезли вчера днем, и с ним никто еще не занимался. У него была громадная голова размером с тело и индюшку как у осла. Вообразите, что у вас в гостиной поселился мелкий косматый буйвол – вот это и будет Дубина во всей своей наготе.

– Из-за чего он тут? – задал вопрос я. Ньюф всей тушей налегал на ворота загона, каковые я именно пробовал открыть.

– По причине того, что это совсем невоспитанный пес, привыкший получать всего, чего желает, благодаря собственной мощи и размерам, – ответила Нэнси. – Он валял людей по земле, никого не слушался и не хотел ходить на поводке. И вдобавок у него имеется пасть. Это принципиально важно.

– В смысле, он кусается?

– Не только. Он ею действует. Как рукой. Мокрой, крепкой рукой с зубами.

Дубина наблюдал на меня, истекая слюной, практически с жалостью, как будто бы бы говоря: «Забудь обиду, друг, но так уж вышло, что тебе достался как раз я». И стоило мне открыть загон, как он рванул вперед, совершенно верно танк. Я чуть успел ухватиться за маленький светло синий поводок, и он потащил меня за собой по коридору совершенно верно куклу.

Смеющаяся Нэнси подбежала позади и умело накинула на мерзавца ошейник, по окончании чего прикрепила собственный поволок.

– Вам очень рады в мой мир, – сообщила она. Дубина поставил передние лапы мне на плечи, взглянуть в глаза, а после этого прошелся по лицу языком размером с ракетку для настольного тенниса.

Нэнси принялась водить пса в том направлении?ко мне по узкому коридору, умело и без предупреждения меняя направление и темп перемещения. Замечая за ней, я поразмыслил, что это чем?то напоминает боевые искусства: тут также одинаково ответственны и физическое совершенство, и образ мыслей, и осознанность, и ментальная дисциплина. Ей весьма скоро удалось добиться того, дабы Дубина обратил внимание на то, что она делает, и принялся отвечать на ее посылы, вместо того дабы навязывать собственную волю.

– Не разрешай им предугадывать твои перемещения, держи их в неизвестности, – сообщила она, делая резкий разворот всем корпусом влево, прямо перед собакой. – Чем больше ты меняешь направление и скорость, тем больше они будут за тобой следить. Для них делается принципиально важно поспевать за тобой, дабы не остаться сзади.

Приблизительно так же в свое время я учил Лу ходить рядом. Но у Нэнси это получалось значительно лучше.

– А подкормку мы применять не будем? – задал вопрос я.

– С ним – до тех пор пока нет. Лакомством мы закрепляем желательное поведение у послушных псов, каковые желают обучаться. А в его случае подкормка будет только средством маскировки неприятности, а не ее лечения.

– Какой неприятности?

– Он дикарь.

Стоило Нэнси вывести его наружу, и начался кошмар. Опоздали мы закрыть за собой дверь, как Дубина совершил замечательный прыжок и постарался вырваться. У Нэнси был вид человека, объезжающего дикую лошадь.

– Он меня на данный момент укусит, – сообщила она. И совершенно верно, ньюфаундленд вцепился ей в запястье, действительно, не прокусив кожу.

Это чудовище, совершающее дикие кульбиты и брызжущее слюной во все стороны, вгоняло в страх, но отступать было нельзя.

– Накинь на него собственный поводок, – скомандовала мне Нэнси. Это был единственный метод забрать чудовище под контроль.

Я закрутил поводок петлей и исхитрился набросить его Дубине на шею, как лассо, в то время, когда он совершал очередной бросок. Сейчас он был зажат между нами, и деваться ему было больше некуда. Надежно удерживая пса с двух сторон, мы повели его на прогулку по территории.

Быть может, мы первенствовалидвуногими, кому удалось призвать это вздорное создание к порядку.

Весьма скоро мы нашли еще один его талант: Дубина был мастером подсечек. Он обхватывал твою ногу передними лапами и, не позволяя опомниться, быстро дергал назад, дабы повалить человека на землю. Со мной он это проделал два раза, перед тем как мы поумнели и стали держаться от этого собачьего каратиста на достаточном расстоянии.

Это было комично и поразительно: как, в то время, когда и у кого он имел возможность такому обучиться? и как по большому счету кто?то имел возможность уживаться с таким безумным псом?

Уже на следующий сутки Нэнси всецело предоставила нас с Дубиной самим себе. Он все еще пробовал напрыгивать и устраивать мне подсечки, но я не поддавался. Я водил его на поводке, меняя направление, делая резкие повороты, меняя скорость, как словно бы вел его в танце.

Но, значительно чаще это напоминало не танец, а какой?то нелепый поединок с гигантом.

Я кормил его ежедневно, заботился за ним, отрабатывал команды и вознаграждал за послушание. Мы понемногу сдружились. Это были мои первые шаги к тому, дабы сделаться собачьим тренером и обучиться наблюдать на вещи с позиций четвероногих.

Большая часть собачьих тренеров, кого я знал, сами также – будем откровенны – чем?то напоминали псов. Они умели прекрасно сосредотачиваться, слушать, применять все собственные органы эмоций, владели врожденным эмоцией справедливости. Но одновременно с этим они отличались некоей стайностью, им было тяжело сходиться с новыми людьми.

И, фактически без единого исключения, они говорили то, что думают, без намёка и увёрток на какую?или политкорректность. В общем, в точности как собаки.

И академия в этом смысле ничем не отличалась.

– Это кто таковой? – задала вопрос Трейси, завидев меня в тренерской помещении. Она была юный, хорошенькой, спортивного телосложения. К работе с животными у нее имелся врожденный талант, и дабы она признала в вас равного, следовало вначале доказать, что вы этого хороши.

Но по окончании того, как она и ее супруг Нил (управлявший содержанием псов в академии) начинали вам доверять, – это делалось искренне и безоговорочно, – они готовы были дать последнюю рубаху.

Однако за несколько дней у трепла с восточной части прибрежной полосы, неясно каким чудесным образом устроившегося на эту работу, не было никаких шансов такое доверие завоевать.

– Трейси, это Стив, – представила меня Нэнси. – Отечественный новый показной самец. Не кусайся и не разрешай собачкам его сожрать.

– Да он и сам справится, я думаю. – Она наградила меня лукавой ухмылкой.

– Основное, берегись кокер?спаниелей, – с усмешкой предотвратила Джулия, отрываясь от бумажек. Она была элегантна, остра на язык и с однообразной легкостью имела возможность сказать о ротвейлерах, о Диккенсе либо о космической программе НАСА, в зависимости от окружения. У нее было отменное чувство юмора, но, подобно остальным, она не торопилась принимать новичка в собственный круг.

– Говорят, с кокерами не редкость непросто, – сообщил я.

– Они не от мира этого, – отозвалась она без ухмылки.

– Как в фильме Роджера Кормана, – бросил я. В 50?х годах вышел научно?фантастический фильм под таким заглавием.

– Не обожаю Кормана, – заявила она. Нэнси и Трейси переглянулись.

– Я в Лос?Анджелесе знал парня, что у него трудился звукорежиссером. У нас сутки рождения был за одни сутки.

– А, ну?ну, – сообщила она. – Хорошо, мне пора с собакой трудиться.

Отличие между занятиями с Лу и тем, что мне приходилось делать в академии, была как между высшей лигой и школьным бейсболом. В школьной команде ты видишь, как в тебя летит мяч, и у тебя имеется секунда, дабы сделать вывод, что делать; в высшей лиге мяч мчится на тебя, как комета, проносится мимо со свистом и исчезает, перед тем как ты успеваешь вскинуть руку и сделать замах.

Ни при каких обстоятельствах прежде мне не доводилось видеть столько непослушных, асоциальных псов. В случае если Лу возможно было сравнить с отличником, то тут были хулиганы и сплошные второгодники, дети с расстройством внимания, жулики, преступники, истерики, жертвы и убийцы. Но я попал в высшую лигу и должен был не просто их обучать, но и сдерживать, успокаивать, приводить в эмоцию, убеждать, осуществлять контроль и воспитывать.

Им необходимо было прививать хорошие манеры, уверенность в себе, сдержанность и дисциплину, в один момент убеждая обладателей, что это не они (либо не только они) во всем виноваты и постоянно остаётся проблеск надежды. Любой раз неприятности появлялись с неожиданной стороны, и необходимо было обнаружить неповторимые ответы – и выживать. Мне предстояло многому обучиться.

Любой лень я трудился с шестью, в противном случае и больше псами различных пород, темперамента и возраста. Большие, небольшие, умные, страшные, возбудимые, глупые, сердитые – все они были различными, и с каждой были собственные сложности. У многих неприятности выходили за рамки простого непослушания.

Многие вели себя враждебно, все чувствовали себя беспокойно далеко от дома. Я переходил от одной собаки к второй, отрабатывая социальные навыки, послушание, верное отношение к людям, уверенность в себе – в зависимости от того, что требовалось в каждом конкретном случае. Боязливо?враждебный спаниель, гиперактивный лабрадор, странный салюки, глухой далматинец – нереально было предугадать, с кем доведется столкнуться на следующий лень.

Эта работа изматывала не только физически, но и эмоционально. Значительно чаще псы попадали к нам в состоянии стресса, и в зависимости от той эмоциональной волны, что от них ощущалась, нужно было рассчитывать любой собственный ход.

Основным достоинством работы в академии было то, что ко мне я имел возможность привозить Лу хоть любой лень. До тех пор до тех пор пока пес, находящийся в собствености тренеру, не создавал неприятностей либо не занимал место, которое должно принадлежать второй собаке, никто не возражал против его присутствия. Мы снова были одной командой.

Скоро для всех стало ясно, что у Лу имеется особенный дар завоевывать сердца псов, каковые в большинстве случаев враждебны к себе подобным. Его специализацией начало лечить агрессивных и асоциальных, запуганных и нервных животных. Лу, сильный и по?собачьи умный, вежливый среди дикой природы, был неунывающим и неутомимым, что помогало ему завоевывать уважение и доверие кроме того у самых страшных псов.

Стремительный и крепкий, он изматывал их, не поддаваясь на провокации, и со временем они приучались его терпеть а также обожать.

Для таких проблемных псов было праздником отыскать наконец пса, на которого они имели возможность положиться. Он сносил все их выходки с бесконечным кротостью, не теряя терпениеи не тая на них злобы. «Что за чокнутый пес таковой?» – возможно думали они, но никакой лай и рычание не могли его запугать.

И видно было, как смягчается их взор, в то время, когда Лу входит в помещение. Еще сравнительно не так давно они бесились либо пугались при виде вторых псов, а сейчас они начинали вилять хвостом при виде Лу, весело бегущего навстречу либо скачущего по боеприпасам для аджилити. В этом отношении Лу был настоящий гений, он раскрыл передо мной сердца множества псов, для которых я был последним шансом на реабилитацию, в противном случае их ожидало бы усыпление.

Да, я был хорошим тренером, но бок о бок со мной трудился необычайный пес.

Лу помог сотням псов получить мир в душе. Он учил их избавляться от страхов, показывал, какой красивой возможно жизнь. Их хозяева, благодарные за дар новой судьбе, что мы вручали их питомцам, в особенности благодарили нас за то, что им не придется сейчас принимать роковое ответ, память о котором угрожала омрачить им многие годы, и это не я приносил им таковой дар, это Лу.

Соло смотрелся как собака, бегал как собака, лаял как собака. Но другие псы приводили его в кошмар, заставляли шерсть подниматься дыбом. Он чувствовал родство с ними, но не понимал их языка.

Он опасался себе аналогичных.

Такое имя он взял, по причине того, что был единственным щенком в помете. Помесь ретривера с питбулем, он ни при каких обстоятельствах не игрался, не копался, не вести войну за первенство с однопометниками. Став взрослым, он по?прошлому не знал, как вести себя с другими псами.

Соло был несчастен и весьма страшен.

В раннем детстве щенки играются между собой и обучаются общению. Это и язык тела, и установление иерархии, и запрет на укусы, и навыки обучения – в возрасте от трех до десяти недель все это происходит естественным образом. Как раз так псы обучаются осознавать друг друга и правильно вести себя в свора.

Без этого собака делается изгоем среди собственных.

Соло был доброжелательным и вдумчивым псом, но у него совсем отсутствовали социальные навыки, каковые разрешили бы ему обнаружить язык с другими псами. В то время, когда появлялась обстановка сотрудничества, он перевозбуждался и фактически тут же впадал в панику. Он просто не умел «сказать по?собачьи».

Появляться рядом с другими псами было для него все равно что человеку – в толпе, где все орут на него на десяти языках и толкают во все стороны.

Соло этого не выдерживал.

Меган, его хозяйка, стала причиной нам Соло в надежде на помощь. В случае если мы не справимся, ей ничего другого не останется, как дать его в приют. Но в приютах некому копаться с чересчур агрессивным псом, так что в действительности Соло ожидало усыпление.

Он стал моим главным «подзащитным», и я стал причиной нему единственного пса, талантливого вытерпеть его гнев, успокоить страхи, оказать помощь отыскать неспециализированный язык с другими псами. Я стал причиной нему Лу.

Меган с мужем были начинающими собачниками, исходя из этого Соло не знал практически никаких команд. С людьми он также не умел общаться, не имел возможности сосредоточиться, не осознавал, что такое контроль. Именно это и стало отечественной первой задачей.

Первое, что я делал с пугливыми псами наподобие Соло, довольно часто приводило к смеху у других тренеров. Я входил в собачий загончик с книжкой, садился и просматривал вслух. Ничего больше.

Я в первые семь дней довольно часто так делал с Лу, дабы он успокоился перед сном.

Сейчас тот же прием я применял в академии. Это повеление не было угрожающим, оно успокаивало кроме того самых тревожных псов. В случае если я начинал работу с весьма агрессивной собакой, то сначала я кроме того не входил в вольер, а просто усаживался спиной к животному и просматривал, иногда просовывая лакомства через решетку, которая нас разделяла.

Несколько мин. пес в большинстве случаев рычал и принимал агрессивные позы, но после этого успокаивался, ложился и начинал слушать.

Соло я просматривал «Хоббита». Думается, ему это нравилось, в особенности про Беорна, медведя?оборотня. Любой лень, перед тем как выводить его из загона, я прочитывал четыре?пять страниц вслух.

Ко второй странице Соло доходил ближе, к третьей лизал меня в шею и салился рядом, как ребенок.

Мне нравился Соло. У него был уживчивый и радостный нрав. Он был крепким, мужественным, привязчивым, практически как Лу, и в случае если оставаться с ним наедине, без вторых псов, с ним легко было подружиться.

Но он мог быть весьма упрямым. Сильные активные псы, не взявшие надлежащего воспитания, смогут быть подобны горной лавине, они сметают все на своем пути, разламывают вещи, не смогут осуществлять контроль собственные действия, и я начал обучать Соло собачьей азбуке.

Для обучения начального курса учения я выбрал безлюдной класс. Но кроме того в том месте Соло нервничал, чувствуя запахи вторых псов и слыша далекий лай и шум.

Для начала мы стали отрабатывать команды «сидеть», «лежать» и «рядом», применяя похвалу и подкормку. Я старался применять язык тела, подобно собаке: скоро разворачиваться, наклоняться, задерживаться в определенных позах, наблюдать ему в глаза. Я был честным, но строгим преподавателем, и через несколько занятий он обучился это ценить.

Ему нравилась ореховая паста. Весьма нравилась. Исходя из этого, дабы приучить его ходить рядом, я начал смазывать ореховой пастой кончик древесного стека и держал его у Соло перед носом при ходьбе.

Это давало мне возможность поменять направление перемещения и сходу награждать его, в то время, когда он все делал верно. Прием «морковка на палке» был весьма действенным.

На третий сутки я привел Соло в класс как в большинстве случаев для отработки базисных команд. Он с наслаждением их делал и жадно накидывался на ореховую пасту. Но через несколько мин. неожиданно уселся, замер без движений и принялся встревоженно нюхать воздушное пространство и озираться по сторонам.

У псов хорошая реакция на движущиеся предметы, но они не всегда могут подметить то, что остается неподвижным. Соло осознал, что рядом имеется кто?то посторонний, лишь по запаху.

Лу лежал без движений наверху мостика для аджилити, в дальнем финише помещения, и его шкура по окрасу практически сливалась со стеной. Морда слега свешивалась вниз, золотистые глаза отслеживали каждое отечественное перемещение. Я покинул его в том месте пара мин. назад, и сейчас, при виде этого большого нервного пса, с которым я трудился, Лу сходу додумался, что мне от него необходимо.

Он не испытывал никакого страха.

Соло принялся лаять, поскуливать. Он отказывался от ореховой пасты. В то время, когда собака чувствует угрозу, ей нужна не еда, а чувство безопасности.

Те, кто утверждают, словно бы пища побеждает ужас, ни при каких обстоятельствах не трудились с псами типа Соло.

Я отрабатывалкоманды будто бы ничего не случилось. 60 секунд спустя я жестом подал Лу команду «сидеть», которую он тут же выполнил, не сходя с мостика, в четырех футах над уровнем пола.

Соло зарычал. Я это проигнорировал и повел его в обход помещения. Лу завилял хвостом.

– на данный момент я к тебе приду, друг, – сообщил я ему.

– Р?р.

Я спустил Соло с поводка, и он тут же метнулся к мостику и принялся расхаживать в том направлении?ко мне, прямо под Лу. Тот взирал на него невозмутимо, склонив голову набок, громадный незнакомый пес его очевидно заинтересовал. Позже Соло зарычал и залаял на Лу, что принялся прыгать по доске то в одну сторону, то в другую, как будто бы приглашая поиграть.

Любой раз, в то время, когда Соло на него рявкал, Лу прыгал то влево, то вправо и замирал в ожидании, что Соло сделает дальше.

Я забрал Соло на поводок, подвел к дальней стенке, где были стойки для привязи, и в том месте покинул. Позже возвратился к Лу и принялся его гладить и почесывать, так, дабы Соло это видел. Тот озадаченно взирал на нас обоих.

– Хороший мальчик, Лу, – сообщил я. – Ты также, Соло. Хороший мальчик!

Я отправился обратно к Соло, а Лу соскочил с мостика и перепрыгнул к следующему боеприпасу для аджилити, с перекладиной на уровне шести футов. Он легко забрался на самый верх и сейчас обозревал оттуда всю помещение.

Я отпустил Соло, что тут же устремился к Лу и уселся под перекладиной, не сводя с него взора. И он не рычал. Лу мало погарцевал и снова завилял хвостом.

– Ар?ру?а.

– Хорошие мальчики, – сообщил я.

На этом занятие закончилось. Пускай и недолго, но Соло готовьсятерпеть рядом другую большую собаку. Быть может, в первый раз в жизни любопытство выяснилось посильнее страха, и помогли ему не лакомства, а пара мин. в верной компании.

Прошла семь дней, и мы с Соло снова зашли в помещение, где нас ожидал Лу, разгуливавший по мостику Он снова готовьсяиграться с Соло в собственные необычные игры. Соло тут же его увидел, но не стал ни рычать, ни скулить. Я дал ему особенное угощение – кусочек вяленого мяса.

Он тут же его проглотил. Позже я отправился к Лу, скармливаяСоло угощение.

Кусочек я кинул Лу, он с наслаждением его слопал.

Я отошел на другой финиш помещения. Соло не имел возможности сделать вывод, что делать, и наблюдал попеременно то на Лу, то на меня.

Я присел на корточки:

– Лу, ко мне!

Лу соскочил с мостика, перепрыгнув через Соло, и устремился ко мне. Я бросил ему еще лакомство. Он поймал его на лету, в этот самый момент начала разворачиваться драма.

Соло, как золотая рыбка, появлявшаяся на коврике в ванной, не знал, что делать. Лу с свободным видом гарцевал по помещению, и Соло наконец решил напасть на наглого полукровку. Шерсть на загривке поднялась дыбом, хвост трубой.

Соло был настроен без шуток.

Лу носился, срезал углы, прыгал, легко уходя от разъяренного пса. Так имел возможность бы альбатрос гоняться за мотыльком. По наклонной доске на мостик, вниз, на соседнюю горку, на пол… Лу применял маты у стенки для резких поворотов, в то время как Соло шел юзом на скользком голом полу.

Я разрешил им порезвиться мин. десять. У меня не было сомнений, что Лу направляться какому?то собственному замыслу.

Наконец он остановился и замер, виляя хвостом, в расслабленной позе. Он приглашал Соло закончить дело миром. Напряженный, как натянутая тетива, тот приблизился носом к морде Лу.

Тот сходу развернулся, дабы понюхать Соло под хвостом.

Соло зарычал и клацнул зубами, Лу уклонился от укуса и, совершив полный разворот, снова был мордой к Соло. Тот ринулся на Лу, в этот самый момент…

Лу, разумеется, сделал вывод, что с него достаточно. Ему было уже два года. Это в восемь месяцев он весело дразнил вторых псов, не доводя дело до драки, но сейчас?то он повзрослел, и в случае если второй пес по?прошлому лезет в бой по окончании всего, что было, – тем хуже для него.

Я не вмешивался, не смотря на то, что это был большой риск. Но я верил, что Лу будет сдержан и осмотрителен.

Лу повалил Соло на маты с низким глухим рыком, какого именно я не слышал от него со дня ограбления магазина. Это было как приближающееся землетрясение, звук шел откуда?то из самой глубины. Поднявшись над Соло, Лу забрал его зубами за загривок и легко встряхнул, а позже отпустил и отошел в сторону. Соло тут же подскочил и принялся нарезать круги, совсем ошеломленный.

До сих пор ни у одного пса не хватало духу выполнить с ним такое.

Лу какое?то время понаблюдал за ним, после этого подошел ко мне.

– Молодец, Лу, – сообщил я и дал ему кусочек мяса. Каково же было мое удивление, в то время, когда Соло также приблизился и сел рядом с Лу. – Хорошие мальчики, – и я потрепал их обоих по макушке.

Вот и все. Никаких особенных приемов. Никаких щелчков, колокольчиков, свистков либо людской психологии.

Дворовая справедливость, как она имеется.

И для Соло этого было достаточно.

в течении следующих недель я занимался с ними совместно и давал возможность поиграть и повозиться вдоволь. Они большое количество времени проводили совместно. Лу еще несколько раз было нужно наставлять Соло на путь подлинный, и в итоге тот понял, что все его страхи были беспочвенными, он обучился доверять Лу и сейчас также начал вилять хвостом и радоваться.

Я оставлял их рядом по команде «лежать, место» в самых различных местах, кроме того по большей части офисе, куда то и дело приходили собаки и разные люди. Соло обучался слушаться, и доверие, которое он испытывал к Лу, помогало ему сохранять хладнокровие. Он не взрывался от неконтролируемого кошмара и не терял контроль над собой, а только наблюдал на Лу и на меня.

Соло обучался расслабляться и быть настоящей собакой.

Я трудился с ними в загончике под открытым небом, а после этого на большой огорожденной площадке, где они имели возможность резвиться, как щенята. На просторе Соло почувствовал себя совсем прекрасно, тут не было напряжения, он имел возможность в сторону и отдохнуть мало, пока мы с Лу игрались в салочки либо в «принеси игрушку».

Соло разрешил Лу познакомить его с другими псами, но, само собой разумеется, я отбирал лишь тех, в ком был уверен: мне необходимы были спокойные, уверенные в себе, не задиристые животные. Вначале я разрешал им играть на громадной территории, но неспешно мы стали переносить эти игры на тесную площадку, и наконец Соло стал нормально реагировать на любых вторых псов. Команды «лежать, место», прогулки рядом, упражнения на ходу – все это он выполнял безоговорочно.

За 14 дней он достиг весьма многого, мы совместно пересекли Рубикон.

Но это ничего не означало само по себе, если бы я не смог передать все эти навыки Меган, его хозяйке. Эта превосходная женщина, важная и с хорошим сердцем, превосходно осознавала, как непростая обстановка у них с Соло, и готовьсясделать все, дабы ему оказать помощь.

14 дней спустя обладатели в большинстве случаев наносили первый визит собаке, дабы взглянуть, чего она добилась за это время, и мало побыть с ней. Эти визита постоянно проходили весьма эмоционально, и обычно псы возвращались к прошлым привычкам при виде прекрасно привычных людей.

Дабы предотвратить таковой финал, мы просили хозяев посидеть в уголке в приемной. Позже мы приводили собаку и начинали трудиться с ней совершенно верно так же, как все дни перед этим. Значительно чаще собака вначале кроме того не подмечала, что тут ее семья, и с радостью показывала все, чему обучилась.

Исключением были немецкие овчарки и охотничьи псы – они имели возможность унюхать обладателя издали, и нам кроме того приходилось ненадолго приглушать им обоняние особыми пахучими мазями.

Меган и ее супруг Курт тихо сидели на диване, в то время, когда я привел Соло. В помещении уже пребывали Лу и еще один пес, оба делали команду «лежать, место». Я совершил Соло по периметру на поводке, не в натяг, то подводя ближе к псам, то отводя подальше.

Позже я уложил его на место рядом с Лу, спиной к дивану. Соло лизнул Лу. Меган чуть удержалась от изумленного возгласа.

Я подозвал Лу и мало прошелся с ним без поводка. Соло желал было быстро встать следом, но спохватился, в то время, когда я на него взглянул и указал пальцем на место. В то время, когда я вернул Лу к нему рядом, я пара раз кроме того переступил через Соло, но он все равно остался лежать.

На лице у Меган были написаны удивление и радость. В ее глазах неуверено забрезжила надежда.

В этот самый момент Соло начал принюхиваться и очевидно забеспокоился. Он учуял Меган и Курта. Перед тем как он сорвался с места сам, я отпустил его, совершил по помещению, дал кусочек мяса и дал символ Меган с Куртом встать с дивана, дабы Соло не запрыгивал им на колени.

Лу остался на месте, пристально замечая за происходящим.

– Соло, сидеть! – скомандовала ему Меган, как я ее научил. Он сел, но тут же не выдержал пол напором чувств и принялся крутиться, прыгать и повизгивать, как ребенок. Я разрешил им пообниматься вдоволь.

Меган расчувствовалась, Курт также очевидно для того чтобы не ожидал.

Сейчас нужно было продемонстрировать им, чему мы обучили Соло. Я попросил Меган с Куртом опять сесть на диван, а сам возвратился вместе с Соло к Лу. По окончании нескольких робких попыток он снова дал согласие делать команду «лежать, место».

Довольно часто на этом этапе у псов ломается самоконтроль, и они начинают вымещать недовольство на тех, кто рядом. Но Соло и не думал кидаться на Лу, он лишь хныкал и тихо жаловался на судьбу собственному новому приятелю.

– Вы уверены, что это отечественный Соло? – задала вопрос Меган. – Как он может лежать рядом с другой собакой?

– Это мой пес, его кличут Лу. И это он помог Соло.

– Они друг другу нравятся.

– Сейчас да.

– Легко чудо. – Она еле удерживаласьот слез.

– Это лишь начало, – сообщил я. – Самое сложное будет научить вас.

Меган и Курт приезжали к нам еще два раза, и я преподал им базы курса учения и научил трудиться с собакой на поводке. Меган было нужно обучаться с самого начала, но она обучалась весьма скоро и была преисполнена энтузиазма. К концу месяца Соло слушался и Меган, и Курта так же прекрасно, как меня.

Но это еще не означало, что неприятность решена всецело. Хозяева осознавали, что для Соло крайне важным будет продолжать обучение и социализацию и они будут его наставниками, а не просто товарищами по играм либо слабохарактерной прислугой. Им необходимо было всегда держать обстановку под контролем.

Неспешно Меган, трудясь с Соло, стала так не сомневается в собственных силах, что забрала в дом еще одну собаку. Мы с Лу помогли Соло, и он весьма скоро привык. Тогда Меган забрала из приюта беспородного щенка по кличке Ява; ее выкинули в возрасте 35 дней, она не получала нужного внимания от однопомётников и матери.

Но сейчас Яву ожидала новая красивая судьба – Соло и Меган брали это на себя.

Соло дожил до тринадцати лет. Он не только запомнил все, чему обучился у Лу, но и передал это дальше. Он помог Яве освоиться в новом доме, без его помощи она стала бы такой же запуганной и необщительной, каким был прежде сам Соло.

И все это дал им Лу.

А сейчас мало мистики. В то время, когда я сел писать эту главу, я поразмыслил о том, что было бы хорошо связаться с Меган и Куртом. Я желал поведать историю Соло во всех подробностях, но опасался, что память может меня подвести.

Но я не отыскал ни их адреса, ни телефона.

В этот самый момент (клянусь, я вас не разыгрываю), ровно в то время, когда я производил перерасмотрение ветхие фотографии Лу, мне пришло письмо от Меган по email. Вот оно, в точности как имеется:

Здравствуй, Стив!

Желала сообщить привет моему первому собачьему наставнику! Не забывайте, у нас с Куртом, моим мужем, был пес Соло, помесь питбуля и ретривера – ваш Луи научил его играться с другими псами, по окончании чего мы смогли забрать Сэйшу (помесь австралийской овчарки и колли), которую вы познакомили с Соло в Академии. Благодарю, что всему обучили нас с Куртом, за то, что вы обучали Соло и что подобрали для него подружку, которая также стала участником отечественной семьи.

Сэйша и Соло оба дожили до тринадцати лет. Сейчас у нас живут Ява, Текс и Томми, они все на фотографии, посмотрите (Ява – черненькая с серой мордой, на переднем замысле, Текс – это спаниель, которого гладит Курт, а Томми – помесь добермана с германской овчаркой, рядом со мной; он чем?то напоминает мне Луи).

на данный момент я занимаюсь сооружением плавательного комплекса для псов. Я тружусь собачьим массажистом (и увлеклась водными процедурами, в то время, когда у Сэйши разыгрался артрит, так что сейчас желаю соединить все это воедино). Работа понемногу продвигается, я дам вам знать, в то время, когда у нас все готовься .