Русские сидят в моём окопе!. сталинградский дневник майора фон лоссова

Первая часть:

Олег Бэйда
Но кто знал, что нас тут окружат?. Сталинградский ежедневник майора фон Лоссова
Вашему вниманию предлагается ежедневник германского офицера, выжившего в сталинградском окружении

ВМВ
Германия

12.12.42

В хорошей компании празднуем 22-й сутки рождения Даммера. Он на тёмный сутки припас мало прекрасных яств, так что мы ели картофельный салат, дебреценские сосиски, гусиный смалец, тосты, сладкие пирожные и т.п. В любом случае, было вкуснее, чем 200-граммовый дневной рацион хлеба.

Лошадей всегда забивают: мясо на вкус ничего, в случае если сделать из него котлеты. Мы не приобретаем продовольствия, топлива либо снарядов, через чур много Ju-52 сбивают. Вечером на протяжении миномётного обстрела был убит унтер-офицер Маркманн из пехотной роты.

Русские прорвались на 400 метров на участке полка справа, потому, что сидевшие в окопах развернулись и драпанули.

Недостаёт воли к борьбе и лидерских качеств. У Аксая, где мы находились в августе, разгорается битва между армией, отправленной, дабы нас высвободить, и русскими, которых оттянули с отечественного фронта и Бекетово.

Гранаты к бою!
15.12.42

В 10:00 по линии связи с Ia я услышал, что назначен начальником боевой группы Мафф [1], бывшей ранее 2-м батальоном 669-го гренадёрского полка. Я доложил офицеру Ia, что сообщил мне, что капитан Мафф берёт 1-й батальон, что отправится в бой, когда освобождение подойдёт с юга. Нет больше батальонных начальников, так что выбор пал на меня, потому, что у связистов больше всего офицеров, и с ними до тех пор пока всё в порядке.

В 12 часов дня в неясных эмоциях я запаковал собственный багаж, очистил мой мелкий домик и всё загрузил: вечером я написал письмо милой жене, по окончании того как уведомил собственных шокированных офицеров о неожиданном отъезде и выдал инструкции Рексу и Даммеру. Так вот на войне, что ни сутки, то что-то новое; от начальника экспертов — в начальники боевой группы, от связистов — в пехоту, из охотничьего домика — в дыру в почве, от дивизионного командного пункта — в окоп в 30 метрах от соперника. Но держусь прочно кредо Бисмарка: Я солдат Господа, и куда Он отправляет меня — в том направлении я обязан идти; я верю, что Он отправляет меня куда нужно и сооружает мою жизнь так, как Ему думается верным.

16.12.42

Сейчас я ещё и пехотинец. В 07:00 я рапортовал моему новому начальнику полка, полковнику Рюгеру, а после этого отправился в размещение боевой группы Мафф, которой я обязан руководить. Мафф меня сердечно поприветствовал, ввёл в курс дела и прошёл со мной на протяжении по совокупности траншей.

У входа в траншею Утеха лежал мёртвый воин; он был из моих ребят, направлялся в батальон с донесением. Капеллан-евангелист кроме этого был в окопах, посещал бойцов: у него с собой был граммофон, он поставил фугу и токкату Баха. Большевистские пули посвистывали над головой.

17.12.42

Данной ночью всё с ног на голову. В 4:00 пять русских пробрались через правое крыло румынского сектора, трое залегли у испанского наездника (металлическое препятствие), а двое проползли вперёд и достигли румынского командного пункта.

Потому, что один из часовых только-только отлучился, второй в страхе убежал за ним: русские зашли, забрали пулемёт с позиции, покинули два собственных пистолета-пулемёта — и назад через бруствер, одетые в собственные белые как снег маскировочные костюмы; ещё кинули пара гранат. Румын делали выводы: весьма печальная обстановка. И это союзники Оси и союзные народы, которым пели такую осанну на немецком радио!

У меня их около 100 в боевой группе фон Лоссов, среди них капитан Синжорзано, начальник тяжёлого миномёта, хороший человек; и ещё лейтенант.

18.12.42

В сумерках двое недорослей из сталинградской молодёжи проползли по оврагу у моих позиций. Им было сообщено остановиться, их схватили и привели ко мне. Они заявили, что желали посетить собственную сестру в Бекетовке.

Им по 13 лет, идеальные беспризорники, и было чувство, что они темнят.

Их доставили в отдел Ic в полк, где они спустя некое время сознались, что их 14 дней тренировал русский офицер, и им нужно было определить ответы на вопросы: Где находятся румыны? Где военнопленные трудятся без присмотра? Какие конкретно тактические символы стоят на перекрёстках?

Где телефонные пункты связи?.

Двое мальчиков только что закончили собственные наблюдения и направлялись назад. Важное дело для 13-летних парней! Потому, что они были шпионами, их расстреляли.

Что до моих двух часовых, то нужно было поразмыслить, как их наградить. В таких случаях нормой был бы отпуск либо особый паёк, но это невозможно в котле: вручить нечего. Наконец, полковник принёс мне две пачки собственных собственных сигарет.

Для верного понимания у воинов необходимо награждать соразмерно условиям и в соответствии с имеющейся обстановкой. Предписанные наказания также трудноосуществимы. В случае если часовой заснул на пулемётном посту, лучшим наказанием будет удар по рёбрам.

В мирное время это было бы расценено как превышение должностных полномочий офицером по отношению к подчинённому и наказывалось бы как таковое. В случае если я закричу на бойца, русские меня услышат и кинут гранаты либо откроют огонь. В случае если я высвобожу часового от несения работы и закрою его, он будет наслаждаться тишиной и временным покоем.

В случае если я нагружу его по работе дополнительно, то мне нужно будет нести ответственность, если он из-за усталости не услышит подползающего соперника, а я неожиданно найду русских в собственном окопе. В случае если же я ему внушение и дам обещание кары в будущем, то для него тут ничего нового, и он просто пропустит мимо ушей. Настоящая неприятность!

В укрытии
19.12.42

Моя траншея (где-то с километр длиной) начинается в деревне Купоросное, в конце, на косе, идёт через сплетения разломленных стен, изгородей и домов к ЖД насыпи, проходит на протяжении по ней на 100 метров и после этого достигает открытой местности. Сосед справа — рота под руководством Утеха, по большей части бойцы из связистов, 5-см группа и противотанковое орудие чуть потом; в центре — румынский взвод; левее — 6-я рота из 669-го полка, лейтенанта Зильберберга, с 3,7-см противотанковым орудием.

В 300 метрах в тыл стоит резервный взвод вахтмайстера [2]. Гизеке и румынский миномётный взвод с двумя румынскими и двумя 8,2-см русскими миномётами, руководит капитан Синжорзано. На виадуке расположились мои подрывники, каковые смогут по проводам взорвать заряд на ЖД дорогах, в случае если покажется бронепоезд.

На насыпи находятся наблюдательные посты для моих артиллерийских корректировщиков, рота пехотных орудий и миномёты.

Всего у нас 220 человек, включая румын. 1-й батальон капитана Руффа стреляет на правом фланге; за нами остались резервный батальон и велосипедисты 71-й пехотной дивизии в красивом воскресном порядке, т.е. три линии друг за другом. Этим опасаться нечего: мы как часовые, у нас прекрасно оборудованные позиции, так что они смогут стрелять прямо поверх нас.

Практически незаметные для соперника, они роют себе позиции за отечественной спиной, пока я тут один в левом секторе теряю по три человека ежедневно.

В моей боевой группе 4 офицера, 15 унтер-офицеров, 85 бойцов, плюс 120 румын. Из них 2 офицера, 8 унтер-офицеров, 60 румын и 5 бойцов — меньше, 120 человек, распределены по линии траншей, дабы удерживать южный периметр Сталинграда. За ними лишь одно противотанковое орудие либо расчёт в том месте либо сям, и в случае если русский пройдёт тут, теоретически он может наступать, пока не дойдёт до Германии — в случае если кто-то не будет наступать по-умному, само собой разумеется.

В излучине на Дону русские выдавили итальянцев дальше на запад, так что отечественная освободительная армия в том месте и поднялась. Вследствие этого, возможно, лишь к концу января вскроют котёл.

21.12.42

День назад утром через ножничный перископ на своём наблюдательном пункте я пожирал глазами русского корректировщика в Красном доме. Он пробил себе дыру в стенке дома, стоял в темноте, наводил миномётный пламя и мало постреливал из снайперской винтовки. У меня руки чешутся засадить ему пулю! Упросил руководство полка, получил разрешение на 6 снарядов и помогал в указании начальнику пехотного орудия.

Первый — совсем недолёт, ствол замёрз.

Пара следующих приземлились около дома, и я пологаю, что заметил, как русский взял должное, пока пробирался через траншею. Жаль, у нас так мало снарядов, что приходится сперва просить разрешения, а после этого уж лишь открывать пламя по заслуживающей того цели. Так что было нужно прерваться, а дом-то и не задели.

Но нам понравилось!

22.12.42

Ночью зазвонил телефон. Лейтенант Зильберберг, сосед слева, принёс нехорошие известия. Русские разведчики заползли на пулемётный пост в траншее, тогда как германский часовой отправился за перчатками в соседний блиндаж.

Русские кинули гранаты; блиндаж обрушился, трое раненых.

Они утащили румынского часового. Была тяжёлая перестрелка, но разведчиков и след простыл. Румын пропал окончательно.

Штурмовая несколько продвигается вперёд
24.12.42

Сочельник настал, но никакого тебе рождественского настроения. Я совершил целый сутки в мыслях о родных и моих любимых, каковые, укрывшись в дому, вероятнее, отметят данный чудесный праздник в лучшем размещении духа, чем у меня. Я оторван от вас вот уже семь месяцев: мы пологали, что будет в противном случае, сохраняли надежду совместно совершить пара торжественных недель.

Но нам стоит посмотреть назад и заметить, что же осталось прекрасного, воодушевляющего и хорошего среди данной ожесточённой войны, и не печалиться, в случае если жизнь требует многого от нас. Так что мои мысли опять и опять весело возвращаются к моей любимой семье, не обращая внимания на негативные внешние события. Мы живы и здоровы: что особенно замечательно в этом празднике, так это то, что возможно собраться совместно между собой трижды.

И не смотря на то, что на земле нет мира, и люди наслаждаются войной, вечером я просматриваю в рождественской истории лаконичные слова – Не опасайся!, и это мой рождественский девиз в текущем году. Украсил рождественский стол: ветвь с адвента, знамя, два мелких фотографии и ангела моих любимых.

Утром пришли мои офицеры, принесли мне коньяк, хлеб, бисквиты, шоколад, сигареты и поднос со чашками, сделанными из снарядных гильз – но красивые, ничего военного в них нет! От генерала через Штайнхегера я, как глава связистов, взял посылку для руководящего офицера: шоколад, сигары и вишнёвый ликёр, а полковник [Рюгер] подарил мне бутылку как собственному начальнику боевой группы. Так что стол был не так долго осталось ждать полон.

По окончании полудня я обошёл солдат в окопах; они находились в том месте, как и неизменно, вымотанные и нечистые часовые, держащиеся лишь благодаря огромному упрочнению воли. Радость от посылки, которую взял любой офицер, была особенно яркой, поскольку в ней были продуктовые комплекты, и ещё было что покурить. С удовлетворением подчернул, что связисты относятся к своим значительно лучше, чем пехотинцы, противотанкисты либо артиллеристы.

С нашим дневным рационом в 200 грамм хлеба и жидким бульоном на мясе лошадей это особенно принципиально важно.

У отечественного рода армий сохранились бочки [с мукой], и сейчас мы пекли бисквиты и хлеб из запасов пшеницы. В то время, когда я шёл по траншее, возвращаясь в собственный блиндаж, по радио игрались рождественские гимны. Я раскрыл письма от моей жены и мелкую Библию, и лишь планировал насладиться, в то время, когда около 04:00 зазвонил телефон, и в трубке Утех возбуждённо завопил: Русские сидят в моём окопе!.

Так вот он какой, отечественный рождественский презент! Нормально дал ему приказ установить, где и какое количество русских, поднять резервный взвод, артиллерийского наводчика и миномётчиков, и обсудить с батальоном справа, с капитаном Маффом, как мы можем оттуда контратаковать.

Спустя полчаса мы узнали: шесть русских в маскхалатах переползли из собственного окопа — где-то 30 метров от нас — в отечественный. Унтер-офицер Клир из моих связистов направился прямо в собственный блиндаж, поднял тревогу и практически уже дошёл до ближайшего оружия, в то время, когда его обстрелял из пистолета-пулемёта русский, что стоял в окопе; Клир упал с ранением в верхнюю часть бедра. Бывший рядом пулемётчик кинул гранаты, вынудив русских отойти.

Они кроме этого попали под пламя отечественного MG, в то время, когда запрыгивали назад в собственный окоп. Один закричал, как если бы его задело, второго тащили раненого. Второй раз сейчас не полезут.

Я приказал отстрелять пара мин в их траншею, после этого всё стихло. Оставались начеку в течении всей ночи, поскольку была возможность, что коммунисты будут пробовать помешать нам справлять Рождество.

Я также был на ногах, выпивал зерновой кофе, чесал языком с Волтером, зажёг свечки, просматривал письма, пришедшие 1 декабря, и грезил появляться в моём невыразимо красивом раю в Мюнхене. Какие конкретно громадные глаза сделал бы Клаус Петер, стоя у рождественской ёлки, и его столь глубоко [мной] любимая мама отыскала в памяти бы о Сталинграде, а я отыскал в памяти бы с громадной любовью о ней — мысли встретились бы, потому, что почту я всё так же не приобретаю. Я стоял у входа в собственный блиндаж; была звёздная ночь.

Пулемётные очереди свистели над головой; из окопов доносился звук миномётных разрывов. Это было настоящее Рождество на боевом посту; но в следующем году мы совершенно верно отметим его дома, и тогда я поведаю тебе, моя любимая, о тех днях, в то время, когда мы вечно хотели себе негромкой ночи.

Обед на скорую руку
25.12.42

Ночь прошла нормально. По окончании полудня случились весьма неприятные события. Всего лишь за час либо два двое румын убегали.

Одного увидели, и он взял гранату за собственный поступок, ранившую его; второй беглец увиден не был, потому, что ближайший часовой задремал. Оба румына перебежали во вражеский окоп. Потому, что они выдадут всё отечественное расписание, я поменял время смен, обедов и т.п. и приказал, дабы ротный командный пункт охранялся, не обращая внимания на то, что почва промёрзла.

Около пулемётных точек поставим испанских наездников и проволочные заграждения, дабы русским было сложнее подобраться, а румынам — выбраться. Тем вечером ещё один из отечественных братьев-союзников отказался заступать на должность, пока не возьмёт суп. Был послан к Синжорзано и в том месте избит.

Окажет помощь ли? 20 ноября эти люди утратили всё, что имели, у них не было зимней одежды, практически не было хорошей обуви, никакого подвоза, они были весьма голодны. Я распорядился, дабы румыны приобретали такой же паёк, как немцы, и поменял тех румын, каковые мне казались ненадёжными.

Увы, пехотинец похитил из блиндажа около 200 марок, так что было большое количество неприятных чувств в рождественский сутки.

26.12.42

Сутки рождественских подарков был куда как веселее. Утром я полтора часа продирался в собственное подразделение, пробиваясь через хрустящий злой ветер и снег с востока. В моём доме принял прекрасную тёплую ванну и с наслаждением надел чистое бельё.

Праздничное событие для фронтовой свиньи [3]. Затем два моих верных офицера потчевали меня тушёным гусём с горохом, красным пудингом и вином. Это была настоящая сказка, и на вкус превосходно, сервировано на белой скатерти и фарфоровых тарелках.

С позиций пехотинца, как раз тут, на дивизионном командном пункте, начинается Этап [слово в значении ближайший к фронту тыл].

Не требуется всегда жить в страхе уснуть и быть утащенным во вражеский окоп. Даммер подарил мне красивый древесный подсвечник, сделанный русским, а я всем подарил по маленькой книжке, каковые моя супруга предусмотрительно завернула в посылку к адвенту. Позднее удалось мало поболтать со всеми офицерами; увы, было нужно покинуть это спаянное сообщество товарищей, которое стало мне так дорого, и возвратиться в собственную боевую группу.

Противостоящих нам русских, наверное, поменяли. Новые стреляют по новым местам. Стало больше снайперского огня: трое бойцов пали за один сутки в траншее, в то время, когда через чур высоко поднимались. Русские наглеют, нам нужно преподать им урок.

Но отечественная пехота полностью вымотана, и у неё нет терпения сидеть два либо три часа в засаде, как будто бы хороший охотник, до тех пор, пока не покажется русский.

У нас нет ни телескопических перископов, как у них, ни для того чтобы количества бойцов. В течение нескольких суток росло количество случаев опухания ног от мороза. Лица выглядят кошмарно: это полевой нефрит, вызванный переохлаждением почек.

Заболевшие должны быть эвакуированы, 22 за четыре дня.

Как и с большинством срочных медицинских болезней, младший врач тут не ассистент. Диагноз тяжело поставить, свободно это возможно вторая заболевание и т.п.

Медпомощь тут, на передовой, по большому счету за гранью. Раненый в пузо боец лежит в полковой операционной два дня, так и не прооперированный. В то время, когда я с полковником шёл по траншее, мы нашли румына, лежавшего в снегу с ранением головы.

Я поразмыслил, что он погиб, была ночь и около никого. Но он всё ещё хрипел. Санитар заявил, что он назначил двух румын оказать помощь послать раненого в тыл. Он не удостоверился, сделали ли они это, они, возможно, его не осознали, так он думал; в любом случае, ничего и не было сделано.

Так бессердечным и равнодушным стал данный солдат, какая жалость. Хорошие бойцы погибли, офицеры — хуже некуда, усталость от войны растёт. Мы входим в 1943 год в состоянии всемирный войны.

Нам, офицерам, предстоит огромная работа, которая, к сожалению, вторыми не осознаётся и не понимается никем. Но я вдохну в них жизнь! пряником и Кнутом!

Лишь так возможно вести за собой людей, благодаря силе собственной личности, а не звёздам на погонах.

[1] Традиционно в вермахте боевые группы (кампфгруппы) назывались по фамилии начальника. Принятие фон Лоссовым руководства боевой группой Мафф закономерно стало причиной ее переименованию в боевую группу фон Лоссов.

[2] В вермахте вахтмайстерами именовались артиллерии и фельдфебели кавалерии.

[3] Frontschwein — воен. жарг. фронтовой воин, фронтовик. Может кроме этого употребляться в уничижительном смысле как пушечное мясо.