Теория перевода и литературоведение

Развитие лингвистической теории перевода сопровождалось ее резким отмежеванием от литературоведческой теории перевода, а следовательно, всего того донаучного и научного опыта, что накопила литературная критика за многие столетия существования художественного перевода. Очевидно, в литературоведческой теории либо, правильнее, в теоретических взорах на художественный перевод, каковые мы обнаруживаем в работах критиков , в особых работах по теории художественного перевода, а также в бессчётных предисловиях, комментариях, ежедневниках, письмах и т.п. поэтов и писателей, занимавшихся переводами, не все так совершенно верно и научно обосновано, как в лингвистических работах по переводу. Но в них имеется то, чего недостает практически всем лингвистических лингвистической теории и исследований перевода перевода в целом — они пробуют охватить и сравнить весьтекст художественного произведения в его уникальном и переводном вариантах.

1 См.: Минъяр-Белоручев Р.К. методы и Теория перевода. М., 1996; Гак В.Г., Григорьев Б.Б. практика и Теория перевода. М., 1997; Оболенская Ю.Л.

диалектика перевода и Диалог культур. М., 1998; Комиссаров В.Н.

Неспециализированная теория перевода. М., 1999; Топер П.М. Перевод в совокупности сравнительного литературоведения.

М., 2000; Комиссаров В.Н.

Современное переводоведение. М., 2001; Ачексеева И.С. Опытное обучение переводчика. СПб., 2000; М., 2001; Брандес М.П., Провоторов В.И. Предпереводческий анализ текста. М., 2001; Латышев Л.К.

Разработка перевода.

М., 2001; Казакова Т.А. Художественный перевод. СПб., 2002; коммуникация и Перевод.

М., 1997; Вопросы теории перевода и французского языка. М., 1999; Университетское переводоведение. СПб., 2000; культура и язык.

Лингвистика, поэтика, сравнительная культурология, теория перевода. М., 2001; и др.

Оценивая перевод, писатели-переводчики в первую очередь обра-щают внимание на то, какое чувство оказывает на них как на читателей текст перевода если сравнивать с текстом оригинала, формирует ли он то же настроение, вызывает ли те же эмоции. Ко-нечно, категории впечатления, настроения, чувств не хватает конкретны и с трудом поддаются правильному анализу. Но как раз несоответствие в восприятии уникального и переводного текстов, подкрепленное конкретными примерами переводческих неудач, и вызвало так называемый переводческий скептицизм, т.е. отрицание возможности качественного полноценного перевода художественного текста на другой язык.

В теории текста много раз делались попытки представить текст как совокупность, т.е. как совокупность взаимосвязанных эле-ментов, образующую некое единство. Учитывая, что фактически любой объект настоящей действительности возможно представлен через понятие совокупности, мы в полной мере можем дать согласие с тем, что текст — это определенная совокупность, Наряду с этим мы должны будем распространить на него ключевые принципы, характерные всякой совокупности, в частности правила целостности, структурности, взаимозависимости со средой, иерархичности, множественности описания и др.

В случае если мы взглянуть на текст как на совокупность, которую мы должны воспроизвести иными средствами, в частности средствами языка перевода, то мы заметим, что современная теория перевода достаточно полно может продемонстрировать нам пути преобразования структуры текста оригинала в переводе, а правильнее, правила перевода отдельных элементов структуры: известны методы перевода разных преобразования и групп слов синтаксических конструкций, методы достижения соответствующего коммуникативного (передачи) и актуального членения отдельных стилистических эффектов. Но способны ли мы заметить текст оригинала как некоторый целостный объект?

В чем его целостность? Так как целостность совокупности в принципиальной несводимости ее особенностей к сумме особенностей составляющих ее элементов и невыводимости из них особенностей совокупности в целом. Видим ли мы текст оригинала как некоторый реально существующий объект в настоящей среде, содействовавшей либо обусловившей его появление на свет, или, наоборот, противодействовавшей его появлению?

Можем ли мы установить его связь с данной средой, т.е. с окружающей действительностью, Учитывая, что реальность, простирающаяся перед взглядом автора оригинала, совсем не та, что видит перед собой переводчик? Способны ли мы на данный момент полностью оценить иерархичность той совокупности, которая предстает перед нами в виде текста оригинала? Так как иерархичность совокупности — это не только собственный-

ство ее компонентов воображать собой некие системы (достаточно отыскать в памяти о слове с присущей ему совокупностью значений), но и включенность в качестве элемента в совокупность более широкого замысла. На все эти вопросы современная теория перевода может дать только фрагментарные ответы, каковые никак не смогут претендовать на целостную теорию.

В этом, пожалуй, главное ахиллесова пята современной науки о переводе: растворившись в частностях, в конкретных, пускай кроме того крайне важных и весьма тяжёлых для перевода подробностях, она не смогла встать до отметки науки со значи-тельным уровнем обобщения. И виной тому не слабость ученых, посвятивших себя изучению неприятностей перевода, не недостаточность проявлений объекта для его объективной оценки, а, наоборот, чрезмерная его вариативность и принципиальнаяневоспроизводимость (так как каждый речевой повтор воспринимается или как неприятный штамп, или как стилистический прием).

Как мы знаем, что переводческий скептицизм имел в собственной базе разные мотивы. Страно, что все явления, вызывавшие и вызывающие недоверие к переводу, вправду существуют. В противном случае говоря, все доводы против перевода, приводившиеся в течении многих столетий, без сомнений, заслуживают внимания.

В случае если кроме того не останавливаться на данный момент на доводе о неосуществимости сохранения в переводе и формы, и содержания, поскольку это положение только констатирует внешнее несходство перевода и текстов оригинала, но не раскрывает обстоятельств этого несходства, то остается как минимум еще два довода, над которыми стоитзадуматься, — это, во-первых, отражение в языке так именуемого народного, либо национального, духа и, во-вторых, неповторимость художественного воодушевления. О национальном духе говорилось и писалось относительно большое количество.

Возможно сохранять надежду, что наметившийся сейчас интерес к вопросам сравнительной культурологии, все более упорно звучащие призывы переводить не тексты, а культуры разрешат если не раскрыть всецело тайны национального духа, то хотя бы приблизиться к их пониманию. Что же касается неповторимости художественного воодушевления, то данный довод соперников перевода важному изучению еще не подвергался.

Но при всей мистичности и внешней идеалистичности данный довод заслуживает внимания. Вправду, в случае если живописец неимеетвозможности сам повторить то, что было создано им в момент воодушевления, т.е. в определенный моментжизни, в определенной обстановке, под действием определенных идей и эмоций и в определенном окружении, то как же может это повторить переводчик, второй человек, в второй жизненной ситуации, в другом эмоциональном состоянии, к тому же и средствами другого язька? В большинстве случаев данный вопрос

остается без ответа, а в качестве контраргумента приводится аргумент о том, что перевод существует уже не одно тысячелетие, а перевод-рая литература занимает хорошее место в литературе каждого народа. Ответ же напрашивается сам собой: полный перевод, т.е. полностью правильное, без каких бы то ни было искажений, вос-произведение текста оригинала переводчиком нереально. А перевод имеется только приближение, более либо менее полное, но ни-когда не полное, к тексту оригинала.

Из этого, по всей видимости, и направляться исходить, строя теорию перевода док теорию относительного выбора — выбора форм для выражения средствами языка перевода той действительности, которая отражена в содержании текста оригинала; выбора смыслов, уникального речевого произведения, каковые смогут и должны оставаться в пе-реводе; выбора того, что возможно «принесено в жертву» в переводе в условиях неизбежных потерь.

Выбор же неизменно личен. Литературоведческий подход к переводу предполагает обращение к личности переводчика, попытку осознать его выбор, его решения исходя из его личностных качеств как живописца. Недаром переводчики художественных произведений, кроме того те, что не создали ни одного уникального произведения, постоянно оценивались по тем же параметрам, что и поэты и оригинальные писатели.

Переводческие работы поэтов и писателей рассматривались литературной критикой в одном последовательности с их уникальными творениями, сравниваясь с ними.

Как раз литературоведческий подход к переводу разрешает посмотреть на перевод как на мастерство, но не на мастерство в широком смысле слова как на большой уровень мастерства в любой области деятельности, а на мастерство как на метод воспроизведения действительности, в базе которого лежит ее образное освоение. Он разрешает отыскать категории, сближающие перевод с другими видами мастерства.

Современная теория мастерства, обширно применяющая семиотические категории, сближается с современной теорией перевода, кроме этого строящейся на семиотических основаниях.