Византийская историография

Первые столетия истории Византии были эрой, в то время, когда рушился ветхий, рабовладельческий строй, оказались ростки феодальных взаимоотношений и вместе с тем происходил мучительный, противоречивый процесс ломки рождения культуры и рабовладельческой идеологии феодального общества. Мучительным он был вследствие того что новая идеология рождалась в ожесточённой, порою кровавой борьбе с идеями древнего мира; противоречивым — вследствие того что и уходившая в прошлое древняя цивилизация и появлявшаяся феодальная культура содержали в себе как прогрессивные, так и консервативные элементы.
В это время жизнеутверждающая земная религия греков уступила место хмурому христианству, уже потерявшему многие черты собственного демократического происхождения. Христианство из религии угнетенных стало религией угнетателей. В эти столетия наука и античная философия, теснимые христианской теологией, все больше уносились с безнравственной почвы в заоблачные высоты «чистого духа».

Римское право, в котором юридическая идея древности достигла собственных вершин, все шире впитывало простое право народов, населявших империю, и все больше христианизировалось. На смену весёлому древнему мастерству с его неувядаемым очарованием приходило спиритуалистическое, пара сумрачное, не смотря на то, что по-своему кроме этого красивое византийское мастерство.

В каждом из них были собственные прогрессивные и консервативные черты. Наровне с «родимыми пятнами» рабовладельческой идеологии, свойственными первому из этих течений,— презрением к рабам и к народным весам, сословными предрассудками, высокомерным римской отношением и прославлением исключительности к безжалостным народам, тайными симпатиями к умирающему язычеству, идеализацией древнего Рима, пессимизмом, характерным публичным классам, уходящим с исторической арены,— оно все еще содержит огромную притягательную силу древней цивилизации.

У историков, принадлежавших к этому направлению, сохранялись научное познание мира, хорошее знание судьбы соседних народов и племён, древние философские представления, высокое ораторское мастерство, чистота греческого языка. Вместе с тем нарождавшаяся историография средневековья, наровне с прогрессивными чертами — отказ от рабовладельческой идеологии, переход от концепции римской исключительности к изображению всемирноисторического процесса (действительно, в библейском духе), «уравнение» перед лицом истории всех народов,— несла на себе печать церковного догматизма, религиозной нетерпимости, пренебрежения к древней науке; в трудах историков этого направления наблюдалась тенденция к замене разума верой, что содержит опасность падения научного уровня исторических знаний, открывало возможности торжества мрачных суеверий, подчинения людской личности церковной догматике. В эру, являвшуюся как бы пределом между двумя мирами, конечно, черты обоих борющихся идеологических направлений часто причудливо переплетались в творчестве одного и того же автора.

Наибольшим историком данной эры признают Прокопия Кесарийского (500 – по окончании 565), сирийского грека, взявшего красивое светское образование и преуспевшего на дипломатической и политической работе при константинопольском дворе. Очевидец многих наиболее значимых событий, прекрасно знавший подоплеку византийской политики, Прокопий покинул последовательность исторических произведений, посвящённых периоду правления императора Юстиниана.

Живая и прочная сообщение с традициями древней историографии характерна и для младших современников Прокопия – поэта и историка Агафия Миринейского (ок. 536 – ок. 582) и Ф. Асимокатга (финиш VI – первая добрая половина VII в.).

Преемственность творчества этих авторов древней традиции написания истории проявляется во многих качествах: социальных, концептуальных, литературно-стилистических. По собственному происхождению они были связаны с кругами классической провинциальной аристократии, взяли блестящее светское образование, включавшее обучение риторике и праву, по роду профессиональной деятельности были связаны с политической и интеллектуальной элитой Константинополя.

Мировоззрение историков определялось концептуальными построениями древней философии: это отражалось как в представлениях о времени, судьбе, культуре и варварстве, так и в совокупности моральных и этических категорий, которыми они пользовались для отдельных персонажей и оценки общества. Применяемые ими приемы написания исторических произведений основываются на традициях древней рациональности, проявляющейся как в логике, так и в риторике литературного дискурса.

Выстраивая собственные повествования, они следуют принципу установления причинно-следственных связей между отдельными событиями, объяснение смысла тех либо иных действий либо происшествий ищут в земных явлениях (целях, устремлениях, пользе, моральных установках), а не во влиянии каких-либо сверхъестественных сил. Труд историка они принимают как разновидность литературной деятельности, своеобразие которой определяется задачами дидактического характера, с одной стороны, и целью сказать точную правду о прошлом – с другой.

Не просто так произведения ранневизантийских историков сочетают интенсивную моральную риторику с широким применением ясных приемов фактически литературного характера. Это пристрастие к созданию портретов исторических персонажей, драматизм повествования, обилие вымышленных прямой и посланий речи.

Агафий и Феофилакт придерживаются принципа авторского труда: обрисовывают в основном те события, современниками, участниками и свидетелями которых они были, не скрывают собственных личного отношения и оценок к излагаемому. К концу этого периода все более очевидным делается влияние христианства, в первую очередь в сфере моральных и этических приоритетов и в оценке назначения власти, что самый очевидно отразилось в «Истории» Феофилакта Симокатты.

Высшего блеска историография достигает при царях из дома Комнинов. За нее берутся образованнейшие люди времени; исторические труды их отличаются живостью изложения, мастерскими чертями положений и лиц, мастерством в композиции и широким политическим кругозором.

Византия в эту эру прекрасно ознакомилась с Западом при помощи сношений с крестоносными вождями, и лучшие люди того времени должны были дать себе строгий отчет в национальных задачах византийского страны и в обстоятельствах розни между латинским Западом и греко-славянским Востоком. Обрисовывая как правило историю собственного времени, писатели этого периода вносят в собственный изложение большое количество субъективного элемента и информируют массу отличного материала для культурной истории.

В самой семье царей Комнинов было пара лиц с литературным именем. Анна Комнина, дочь Алексея I, составила описание времени собственного отца, продолжив этим исторический труд кесаря Никифора Вриенния, супруга. За Анной следуют Иоанн Киннам, секретарь царя Мануила, изложивший Мануила и историю Иоанна Комнинов, и в особенности Никита Хониат, у которого в собствености история Комненов от смерти Алексея до завоевания крестоносцами Константинополя (1118—1206).

Занимая наибольшие национальные должности и лично вникая в политические события, будучи притом грамотным и начитанным в литературе собственного времени, Никита воображает пример историка, которому не чужды и богословская тайна, и философская неприятность, и политическая интрига, и что знакомит читателя со всеми вопросами, тревожившими общество. Упомянутые писатели смогут быть названы характерными представителями византийской историографии. К тому же времени относятся следующие историки: Георгий Кедрин, Иоанн Зонара и Михаил Глика.

Во время правления семейства Комнинов Византия снова пережила подъем культуры, образования, литературы и искусства. Оживает живой, глубочайший интерес к древнему наследию, хороший от систематизаторско-энциклопедического описания монументов древности во Константина и времена Фотия Багрянородного; сейчас языковой и образный классицизм делается нормой литературного творчества, христианское средневековье и языческая античность соединяются в мозаике литературных образов, речевых оборотов, сюжетных аллюзий, стиховых пентонов, цитат. Это не мешает формированию и народноязычной литературы: как раз в XII в., довольно часто в той же среде пуристов, создаются литературные монументы на народном разговорном языке.

4. Главные положения историографии нового времени:

— исторические знания и научная революция ХУШ в. — философия истории эры Просвещения

— теория исторических циклов и прогресса

-исторические концепции Х1Х-ХХ вв.