Деформация как переводческая стратегия

В случае если мы выяснили процесс преобразования исходного текста в текст перевода, к которому относим и изменение, и деформацию как сознательный рациональный процесс, в базе

которого лежит некая переводческая концепция, то, на первый взгляд, утверждение, что переводчик может сознательно деформировать текст оригинала, представляется абсурдным, не смотря на то, что и вероятным теоретически. Настоящая же переводческая опыт говорит, что сознательная деформация исходного текста в переводе не такое уж редкое явление.

Деформирующее преобразование текста в переводе оказывается в первую очередь связанным с категорией переводческой утраты,правильнее, с осознанием переводчиком того, что перевод без всяких утрат неосуществим. Еще в IV в. св. Иероним писал: «В случае если кто-то не осознаёт, как в переводе страдают красоты языка, пускай он переведет Гомера слово в слово на латинский язык.

Сообщу больше: пускай он передаст его на его собственном языке, но в прозе, и тогда он заметит, каким забавным станет его стиль: красно-речивейший из поэтов будет лишен красноречия»1. В середине XVIII в. философ и французский писатель Дидро сказал о поэтическом переводе: «Смутный образ, узкий иероглиф, царящий во всем описании и зависящий от распределения кратких и продолжительных в языках с количественными чертями и от согласных и распределения гласных в словах…

Все это с необходимостью исчезает в наилучшем переводе»2. Чуть позднее германский автор, переводчик и лингвист Август Шлегель констатировал: «Вряд ли кто сможет посильнее, чем я, ощутить, как много теряется кроме того при самом усердном переводе»3. Не свидетельствуют ли эти высказывания ветхих мастеров о том, что они сознательно предпринимали действия, деформирующие исходный текст?

На чем же основаны эти пессимистические откровения? В первую очередь на знании асимметрии лингвистических, культурных, исторических, идейных и других факторов, проявляющихся при столкновении текстов в переводе.

Деформация как переводческое воздействие затрагивает прежде всего как раз форму речевого произведения, не смотря на то, что вероятны и такие деформирующие операции, каковые затрагивают и семантический уровень.

Сознательная деформация формы отмечается, например,

тогда, в то время, когда переводчик передает поэтический текст прозой, ког-

‘ да разрушается ритмический рисунок, свойственный уникальному

тексту, в то время, когда в текст перевода вносятся какие-либо добавления

либо, наоборот, в то время, когда выбрасываются отдельные фрагменты. Воз-

‘ Цит. по: Horguelin P. Antologie de la maniere de traduire. Montreal, 1981. P. 24.

2 Цит. по: Копанев П. И. теории и Вопросы истории художественного пере
вода. Минск, 1972. С. 162.

3 В том месте же. С. 183.

никает вопрос: неизменно ли переводчик расценивает личные действия по деформации исходного текста как его обезображивание, искажение? Пологаю, что ни при каких обстоятельствах, поскольку в базе деформации кроме этого лежит определенная переводческая концепция. Концепция же, со своей стороны, предполагает осознание конечной цели перевода и выбор в соответствии с целью этого определенной главной линии поведения — стратегии перевода,т.е. стратегии преобразования исходного текста.

Перевод — это постоянное жертвоприношение, вопрос только в том, что выясняется жертвой и во имя чего эта жертва приносится.