Нет гуру, нет метода, нет учителя 4 страница

И по природе собственной оно очень и нигде не содержится. Сущность, природа этого окончательного Сознания и окончательного Бытия изливается неостановимым Потоком, что имеется чистая, полная любовь за пределом отечественного представления о любви: идеальное сострадание, безотносительная истина, идеальная красота, Излияние. Это то, что обрисовывают как «счастье»; не какое-то красивое оргазмическое переживание физического либо ментального наслаждения, но всеохватывающая, абсолютная любовь, сострадание, признательность, Излияние.

Эта бесконечная Красота-Любовь-Сострадание-Блаженство имеется сама природа, сама сущность того Сияния, что имеется Сат-Чит-Ананда; и его постоянное Излияние имеется Это; все это, что известно как проявление, сотворенная вселенная, мир феноменов. Окончательная Истина, лежащая в том месте, где заканчивается человеческое видение, не находится где-то на большом растоянии, она не есть что-то «запредельное» в смысле что-то «иное»:

«Ни в каком случае не проводите различия между чувственным миром и Абсолютом. Чем бы ни Являлось Сознание, тем же являются и феномены». (Хуанбо)

Сознание, Присутствие, Все, Что Имеется, не статично; это нескончаемое поле чистой потенциальности, возможности всего; изливающее себя в чистое Бытие, бы-тийность всего; в чистую Любовь, Любовь, которая есть всем.

Нет слов. Приходится сперва применять слова, а после этого экстраполировать их, пробуя подобрать их так, дабы они превзошли сами себя. «Любовь» – это слово, воображающее идею, понятие, которое в данном контексте очень несуразно. В культуре, обусловливающей эти умы-тела, любовь поднята на пьедестал высшей сокровище, но мы редко пробуем разобраться, что мы под ней понимаем.

Подобно практически всем отечественных ценностей и мыслей, ее обволакивает, ограждает туман думания, призванный не допустить ясности, ведущей к само-изучению, способное привести к пробуждению, к прозрению через туманную плотность этого мира, надетого на глаза, дабы скрыть Истину.

В действительности, отечественные представления о любви затемняют сущность намного посильнее, чем мы признаем: понятиями, эмоцией вовлеченности, собственной особенности, присвоением, исключением, потребностями, заботой, эмоцией вины. Мы вычисляем заботу чем-то крайне важным, чем-то, идущим из сердца. Но забота только предполагает вовлеченность, обеспокоенность, привязанность к результату.

Это заблуждение – вычислять, что нам обязательно нужно тревожиться об этом иллюзорном существовании, этом сновидении, либо о том, что что-то должно иметь какое-то значение. Это только генерирует беспокойство, ужас, замешательство, вины и чувство разъединенности. Это не приносит ничего хорошего человеку, о котором мы «печемся», лишь усиливает его собственную вовлеченность в сновидение.

Это не любовь. Отечественная претензия на любовь только ограничивает нас самих и тех, кого мы пробуем обожать.

Любовь не есть базой для вовлеченности. Любовь подразумевает нейтралитет. Это подлинное отсутствие оценочности, осуждения, желания, обеспокоенности.

Такова отечественная Подлинная Природа, Все, Что Имеется, Присутствие.

Она не забывает о том, что ничего не имеет значения. В то время, когда происходит осознание того, что ты являешься лишь Присутствием данной Идеальной, не-вовлеченной, неизбирательной Любви, тогда наступает «Покой, превосходящий всякое познание».

Мейстер Экхарт, христианский мистик, заявил, что

«Вы имеете возможность именовать Всевышнего любовью, вы имеете возможность именовать Всевышнего благостью, но лучшее имя Всевышнему – сострадание».

Кроме того само понятие «сострадания» может нести дополнительную смысловую нагрузку жалости, участия. Буддийская традиция, но, забрала это слово на вооружение для обозначения невовлеченной, непривязанной, предельной открытости всем «существующим формам» безо всякой мысли об отдачи. В то время, когда отсутствует переживание разобщенности, любовь «к второму» исчезает вместе с неприязнью «к второму».

Возможно только быть-в-любви: пребывать в любви, в Любимом.

И в то время, когда приходит постижение, что Все Это разворачивается как идеальное сновидение Сознания, Излияние Сат-Чит-Ананды, то исчезает необходимость чему-либо быть иным, нежели оно имеется. Тогда Любовь делается неким непредвзятым хранителем Того, Что Имеется, в Признательности, в Сострадании, в Присутствии.

Переполняет чувство, что «все это» легко имеется. То, что мы замечаем как жизнь и феноменальное проявление, какой мы ее знаем, со всеми ее падениями и взлётами, болью и удовольствиями, и красотой, и сумасшествием; идеальное развертывание сновидения Сознания; постоянное Излияние Сияния, кое имеется Сат-Чит-Ананда, Красота-Любовь-Сострадание-Блаженство, – все это. В Любви.

Вы не являетесь этим умом-телом, так же как и я не есть это ум-тело. Что Имеется (что Вы имеется) имеется Сат-Чит-Ананда, Сознание, в чьем сне появляются эти умы-тела. В то время, когда наступает прозревание этого, происходит пробуждение от отождествления себя с одним из этих умов-тел в сновидении.

В то время, когда нет отождествления, какие конкретно смогут быть сомнения, страхи, отчаяние, потери, неуверенность? Сновидение развертывается Совсем. Все чудо и великолепие этого сна страно, ослепляюще, беспредельно.

То, что происходит с умом-телом в этом сновидении, не зависит от ума-тела, от персонажа сна. То, что происходит с умом-телом в этом сновидении, неимеетвозможности никоим образом поменять либо оказать влияние на то, чему оно снится, на Что Имеется Я, Присутствие, Все, Что Имеется.

Это все. Все, что имеется, существует для жизни, для сновидения, дабы продолжать его, пока оно длится, и для приятия того, что имеется, с эмоцией переполняющей, изливающейся через край Признательности. Пребывать в Сострадающей открытости в Сат-Чит-Ананде, Существовании-Сострадании-Излиянии-Блаженстве.

Восторженно бредить вместе с в один раз, Хафизом и Экхартом. Быть-в-любви, в Любимом. Более ничего.

Что возможно еще?

ДЖУНГЛИ, ЧАСТЬ III

У Великого Пути нет врат,

Тысяча дорог ведет к ним.

Шагнув через эти врата без врат,

Ты один будешь гулять по всей вселенной».

Умэнь

Древние учения Индии, учения адвайты, чистой недуальности, недвойственности, полны полностью здравого смысла. Они полны здравого смысла, по причине того, что ночью, в джунглях, в бамбуковой хижине в деревне коренных обитателей тропического леса Амазонки, за много миль от дорог, в темноте, под потоками тропического ливня, среди учителей и учений, весьма различных, но в точности однообразных, я просыпаюсь ото сна. Я лежу обнаженным в обнаженном Присутствии, и более нет ничего.

Да и меня, лежащего обнаженным, также нет.

Эта иллюзия, данный сон кажетсясуществующим, но это только волна на поверхности океана Единственности, сон, мерцающий в Осознанности. Нет ничего, что осталось таким, как прежде. Пробудившись ото сна в один раз, я больше ни при каких обстоятельствах не прекращу знать. Не «пиковое переживание», которое приходит и уходит, и ты всегда ищешь его в жажде испытать опять. Пробуждение; видение вторыми глазами, с другой позиции, и нет пути обратно.

В то же самое время, ничего не произошло.

Не было никакого «пробуждения», по причине того, что состояние сна было только частью сновидения.

Самое забавное, что я ни при каких обстоятельствах ничего для того чтобы не искал. В то время, когда я был моложе, на третьем десятке, то совершил много лет в семинарии, изучая теологию и философию, двигаясь вверх по иерархической лестнице духовных санов впредь до места романо-католического священника. Но чуть добравшись в том направлении, мгновенно его покинул, потрясенный злоупотреблением властью и контроля.

На какой-то период я посвятил себя изучению вторых мировых религий, некое время вникая в даосизм и дзэн (но по иронии избегая всего того, что постоянно казалось крайним проявленнием странности у йогинов и махараджей, Шри-таких и Рам-сяких в Индии), перед тем как в итоге не кинул все это занятие, начал исповедовать агностицизм и лёт и 20 гедонизм кряду строить дома.

За несколько либо около того лет до джунглей любопытство к собственным заново открытым туземным корням стало причиной тому, что я начал крутиться среди представителей аборигенных культур, обучаясь у шаманов. Было занятно задавать вопросы и выслушивать предположения о том, что имеется «действительность», но я мало что знал об «искательстве», либо «пробуждении», либо «просветлении», разве что в памяти осталось смутное воспоминание о чтении Д. Т. Судзуки за двадцать лет до того.

Но кроме того это было отвлечённой, «сравнительной религией», ничего общего не имеющей с тем, что я имел возможность бы соотнести с собой либо к чему имел возможность бы ощутить интерес. Исходя из этого не было никаких осознанных ожиданий, никаких категорий либо концепций, чтобы опереться на них либо подобрать выражение тому, что «произошло» спонтанно, в то время, когда оно произошло. Ничего не произошло.

Позднее все той же ночью в джунглях, ближе к утру, в то время, когда я лежал в Присутствии, наступил момент прекращения всякого опыта. Мысли, эмоции, все происходящие процессы – все всецело остановилось. Я не осознавал этого в «то время», по причине того, что не было мыслей и не было осознания времени либо чего-нибудь по большому счету; лишь при ретроспективном взоре я осознаю, что был «период времени» вне времени, в то время, когда не было мыслей, опыта, ни единого объекта, ничего.

Быть может, прошли часы, быть может, одно мгновение; это не имело отношения ко времени. Лишь в ретроспективе это возможно назвать местом либо временем недвижимости либо пустоты, потому как в то время, когда это происходило, не было времени и не было места, не было эмоций либо осознания чего-то происходящего. Я не дремал.

Это было состояние безотносительной недвижимости и безотносительного чуткого осознания. Но наряду с этим не было ничего, что возможно было бы осознавать, не было кроме того ощущения себя, дабы была самоосознанность. Это возможно было бы назвать полностью осознанностью и пустой недвижимостью.

какое количество это длилось, я не знаю.

В конечном итоге в какой-то момент в этом месте без времени, без мыслей, без места, без «я» в сознании неспешно начало подниматься чувство наблюдения за неким чем-то. В то время, когда оно выделилось из пустоты, внимание сфокусировалось и стало ясно, что то, за чем велось наблюдение, было юношей, лежащим в бамбуковой хижине в джунглях.

Фокусировка на нем длилась, пока не показалось осознание, собственного рода узнавание в нем того, о ком я постоянно думал как о себе, «дэвиде», что лежал сейчас на циновке среди тропического леса. И неожиданное познание; «Боже мой, никого нет дома».

Это был тот момент, в то время, когда ничего не произошло. Как лопанье мыльного пузыря, сдвиг в понимании. Я не есть «Дэвид»: ни при каких обстоятельствах не было никакого «дэвида»; мысль «дэвида» – часть ментальной конструкции, что-то наподобие сновидения, которое ничего не означает.

Личного «я», того, кто, как я полагал, обитает в этом теле, глядя на мир через его глаза, того, про кого я считал, что несколькими часами раньше он пробудился в достаточной мере, дабы воспринять Присутствие, – его нет, не существует, ни при каких обстоятельствах не существовало. Никого нет дома.

Это не было опытом «выхода из тела». Да, мне доводилось испытывать подобное, в то время, когда «я», моя «сущность» волновалась что-то вне тела, а не в него, и наблюдала на него извне, а не на что-то через его глаза. Тут же было совсем второе. То, за чем шло наблюдение, было не только телом, но всем аппаратом «дэвид»: телом, умом, «я», душой, личностью.

То, что замечает, имеется Все то, что имеется.

Наблюдение, которое я познал как «свидетельствование», не есть ни чем-то иным по отношению к телу либо уму либо всему существу «дэвид», ни чем-то не иным. Оно появляется не в нем, не в этом уме-теле, но и не есть внешним по отношению к нему, потому что Оно объемлет его. Свидетельствование ведется не «мной», кроме того не «мной», лишенным тела.

Оно по большому счету не ведется кем-либо, каким-либо существом. В том-то и дело: нет никаких существ, никого нет дома. Имеется лишь свидетельствование.

Неожиданно, мгновенно. Без упрочнения, из недвижимости.

Мгновение, миг полной, сильнейшей дезориентации, разрывности; после этого ход через нее в идеальную ясность, весьма схожий с пробуждением от сна.

Сон, кажущийся действительностью, длиною в мнимую судьбу.

сон и – Одно движение без упрочнений уходит прочь.

Мгновение дезориентации во сне, распознавание того, что это сон, пробуждение к Действительности.

Мгновенно сновидение отступает, и делается понятным, что оно ни при каких обстоятельствах не было настоящим, что ты ни при каких обстоятельствах не был тем, кем ты себе снился. Нет никакого «до и по окончании», нет того момента, в то время, когда я «уже» не был «дэвидом». Это имеется те «врата без врат»: лишь видение того, что «дэвида» ни при каких обстоятельствах не было.

Правильнее всего: сейчас имеется ясное познание, что не существует «меня», «дэвида», и что «Я» имеется то, что всегда было Всем, Что Имеется. Неизменно, везде идеальное Сияние Недвижимости, и не-вещь, у которой нет имени, изливающееся постоянно, отныне и неизменно дешёвое постоянному прямому видению, не из вещи ума-тела.

ЗА ПРЕДЕЛЫ

«Gate. Gale. Paragate.Parasamgate. Bodhi. Svaha!»

«О, переводящее за пределы, переводящее за

пределы, уводящее за пределы пределов,

уводящее за пределы пределов безграничного.

Пробуждение, славься!»

Сутра Сердца

(Перевод Е. А. Торчинова)

Говорить историю сложно. В особенности вследствие того что, как и другое в учении, она легко делается жертвой того, что я именую «предписательным/ описательным софизмом». Подлинное Постижение осознаваемо, но невыразимо. «Дао, о котором возможно сказать, не есть Дао».

То, что поддается выражению, по сути собственной концептуально; перевод на понятия, дешёвые в сновидении; отражение луны в луже, не сама луна. А между ее отражением и луной, между ее выражением и Истиной в понятиях и сновидческих представлениях лежит концептуальная пропасть, преодолеть которую возможно лишь методом самого Постижения. Многие желают преодолеть эту пропасть; они становятся духовными искателями и с неутолимой жаждой ищут любой обрывочный показатель, путеводный символ, либо подсказку, либо указание на то, как опознать эту пропасть, на что похоже ее другая сторона и пересечение.

По сути, по правде вторая сторона ни на что не похожа, и в том направлении нереально попасть из этого. Вернее, это уже имеется вторая сторона; все находится «тут», нет никакого «в том месте». Финиш истории. В этом содержится подлинная природа вещей, неизменно, везде, прямо перед вашими глазами.

Но кто может заметить?

Кто же заметил в один раз, тот осознаёт, что «за предельное» сущность все это, тут. Но поведайте об этом рьяному искателю – и вы обязательно услышите стон разочарования.

Существует архетипический образ, довольно часто повторяющийся в снах и в мифологии, в фэнтэзи и научной фантастике. Странник приходит к огромной стенке. По окончании долгого поиска он находит дверь, врата в данной стенке. В то время, когда он открывает врата и проходит в них, он обнаруживает себя в мире, вселенной, отличающейся от той, из которой он пришел, и, однако, привычной.

Та же вселенная, но пара другая.

В то время, когда он оборачивается, дабы опять посмотреть через врата, через каковые пришел, то видит, что не только нет врат, но и нет самой стенки. Не только нет пути назад, но он по большому счету ниоткуда не приходил. То же и с пробуждением; нет стенки, нет разделения на «тут» и «в том месте».

В каком-то смысле случился выход «за предел», но данный предел ничем не отличается от того, что уже находится тут. Это те самые «врата без врат», и Я всегда был тут. А где еще?

И однако, искатели – народ упорный; ведомые либо притягиваемые неизвестной им силой, которую они не знают. А тех, кто, как они знают, либо верят, либо как минимум, подозревают, «вышел за пределы пределов», того они замечают, исследуют, заваливают вопросами а также подражают им, в надежде скинуть с себя загруз того, что они ищут. Но, вопреки долгой традиции, Постижение не передается контактным методом, им нереально заразиться.

Все, чему возможно обучиться, замечая за известными мудрецами, общаясь с ними и приобретая прямые ответы на заданные вопросы, есть лишь описанием, попыткой, не сильный либо, напротив, очень умелой, перевести невыразимое на язык сновидения. История, описание того, как Постижение случилось через конкретный организм ума-тела, и описание длящихся переживаний в этом организме ума-тела остается лишь этим описанием, его нельзя рассматривать как рекомендацию, как второму организму ума-тела оптимальнее«добраться из этого в том направлении». Но, очевидно, в большинстве случаев это принимают как раз как предписание: так из духовного опыта появляются религии; так появляются учения о всевозможных практиках, всевозможных дорогах, йогах, мантрах, диетах; советы по тому, как направляться думать и какому пути направляться; четыре метода, пять органов эмоций, шесть сил, семь добродетелей, восемь препятствий, девять стадий… десять заповедей.

Тот, через кого произошло пробуждение, очевидным образом не привязан к результату действий, исходя из этого учение предписывает: ты обязан деятельно заниматься самосовершенствованием , дабы каким-то образом больше не испытывать привязанности к действиям! Люди видят, что тот, через кого случилось Постижение, в течение долгого времени негромко сидит, объятый тишиной и глубоким покоем, и на вопрос о том, о чем он думает, отвечает, что думания нет; исходя из этого учат: ты обязан стараться негромко сидеть без мыслей!

Преподаватель предпочитает одиночество – ученики начинают практиковать воздержание. Преподаватель пребывает в браке – ученики идут и женятся. Преподаватель ест мясо либо не ест мясо – ярые приверженцы действуют сообразно.

Нисаргадатта Махарадж курил сигареты, поразительное число его последователей начало курить.

Но то, что происходит в пробужденном, происходит самопроизвольно, без упрочнения: или как следствие обусловленности и естественного программирования этого тела-ума, и при таких условиях по большому счету не имеет никакого отношения к пробуждению; или как яркое последствие, естественный побочный эффект пробуждения в этом конкретном организме ума-тела. Некому пробовать.

Именно это я имею в виду, говоря, что оно приходит естественным методом «иначе» и не может быть достигнуто никакой работой «на данной стороне». Это еще одна жалкая метафора, поскольку, само собой разумеется, нет никакой данной и той стороны, но вы осознаёте, что я пробую сообщить? В случае если пробуждение, Постижение должно произойти, оно произойдёт, и я целиком и полностью заверяю вас, это не будет «результатом» каких-то практик, выполняемых персонажем сновидения.

Практика вероятна. Пробуждение вероятно. Между ними нет прямой причинной зависимости.

Скажем в противном случае. В то время, когда вы спите, и вам снится сон, что «делает» персонаж этого сна, дабы проснуться? «Просыпается» дремлющий, не снящийся, и пробуждение случается, в то время, когда оно случается, по обстоятельствам, совсем не зависящим от персонажей сна, включая и того, с которым вы соотносите себя во сне.

Собирание историй о пробуждении может оказаться лишь большой помехой, заставляющей ищущего бегать кругами. На утренних беседах в Бомбее у Рамеша со мной были честно ищущие, каковые, услышав кое-что из моей истории, доходили и задавали вопросы, как забронировать билет в джунгли Амазонки и как получить доступ к племенам, у которых я жил. Это сумасшествие.

Забудьте об этом. Это не случится тем же самым методом с вами.

Два иллюстрирующих примера. Первый – дзэн-высказывание, исходя из этого очень лаконичное:

По окончании того как мастер применял лестницу, по которой взобрался на верх стенки, та лестница навеки отброшена и ни при каких обстоятельствах больше не употребляется.

Отыщите собственную чертову лестницу. А лучше не забывайте, что она сама отыщет вас; что это уже произошло; что ваши ноги уже на перекладинах!

Второй пример – раввинская история, потому пара более пространная:

Дама пришла к раввину, жалуясь на то, что неимеетвозможности зачать дитя, и прося оказать помощь ей советом. «Ах, – сообщил раввин, – это сложно. Но, знаешь, с моей матерью произошла та же история. Много лет она не имела возможности зачать, и тогда она отправилась к великому раввину по имени Бал Шем Тов.

Он задал вопрос ее лишь одно: Что ты готова дать, и что ты готова сделать? Она задумалась; она была бедной дамой и мало что имела.

В итоге она возвратилась к себе и дотянулась собственную самую дорогую вещь – шаль, которую она натягивала на собственную свадьбу, фамильную сокровище, что принадлежала и ее матери, и бабушке. После этого она направилась с ней обратно к раввину, но потому, что она была бедной дамой и была вынуждена идти пешком, к тому моменту, в то время, когда она добралась до цели, странствующий раввин был уже на пути в второй город.

Шесть недель она шла из города в город, неизменно прибывая сразу после того, как Бал Шем Тов успел покинуть это место. Наконец ей удалось догнать его. Он принял презент и дал его в местную синагогу.

Моя мать отправилась пешком обратно к себе, – закончил собственную историю раввин, – а через год появился я».

«Как превосходно! – вскрикнула дама с явным облегчением. – У меня дома имеется свадебная шаль, Я принесу ее тебе, ты сможешь дать ее в синагогу, и, несомненно, я смогу зачать дитя!»

«Ах, – сообщил раввин, с грустью качая головой, – к сожалению, не окажется. Видишь ли, вся отличие в том, что сейчас ты знаешь историю, тогда как у моей матери не было истории для управления».

Описательно, не предписательно.

Вот из-за чего Учение традиционно именуют «пальцем, указующим на луну». Выведите как-нибудь на прогулку собственную собаку, сообщите ей: «Эй, наблюдай!» – и с эмоцией укажите на луну. Вероятнее, собака уставится в ожидании на ваш палец.

Она выкажет огромную преданность, что весьма мило с ее стороны, но покажет элементарное отсутствие понимания, какой-либо способности видеть дальше.

Фиксация на истории, либо элементах Учения, либо практиках, либо гуру, либо преподаватель, либо духовном опыте подобна взору, застывшему на пальце, не талантливому уразуметь, что это всего лишь указатель. Сами по себе эти вещи не имеют никакого значения. Смотрите мимо них, за них – на то, на что они показывают.

В то время, когда это делается понятным, истории и описания, быть может, остаются нужными и занимательными, но лишь как указатели. Всегда были тексты, сутры, истории про древних мастеров и о том, как Постижение случилось в случаях с Буддой, Хуйнэном, Шанкарой либо Махарши. И нет никаких обстоятельств чтобы подобные истории иссякли.

Сюзан Сигал представила личный отчет в «Столкновении с Бесконечностью». «История, которая последует, – мой вклад в современную версию древних текстов».

В итоге Махарши срезюмировал:

«Нет ни сотворения, ни разрушения, ни судьбы, ни волеизъявления, ни пути, ни успехи. Это окончательная истина».

Тут вправду не существует никаких историй, потому, что тут ничего не происходит. Истории – только то, что персонажи сновидения говорят себе и друг другу, опять и опять, тем самым поддерживая продолжение сна. Как бы иронично увидел мой дорогой друг Кошен: «Было бы чем заняться до второго пришествия!»

Рассказ истории имеется сон, а сон имеется желание – желание быть. Более того: желание быть кем-то; кем-то обособленным, кем-то особым; кем-то с его либо ее собственной историей. Персонаж сна всецело вовлечен в плетение личной паутины, укрепление и постройку персональной истории, влекомый той неизвестной, неизученной потребностью провозглашать и всегда заново утверждать личное «я».

Пробуждение не происходит, пока пестуется история, желание, провоцирующее второе желание, потребность, воспламеняющая следующую, все то, что всегда укрепляет чувство отдельного «я», которого не существует. Пробуждение происходит, в то время, когда жажды эти окончательно разоблачены как вводящие в заблуждение, как ненужные. Тогда заканчивается рассказывание истории.

Это и имеется выход за предел.

ДЖУНГЛИ, ПОСТСКРИПТУМ

«Не притворяйся тем, кем ты не являешься,

не отказывайся быть тем, кто ты имеется».

Нисаргадатта Махарадж

«Глаз, которым я вижу Всевышнего,

имеется тот же глаз, которым Всевышний видит меня:

мой глаз и глаз Всевышнего сущность одно,

одно видение, одно знание, одна любовь.

Мейстер Экхарт

Потому, что я не был «ищущим», не имел готовых представлений о том, что необходимо искать и что может «произойти», то, что произошло, было столь же естественным и наивным, как пробудиться ото сна, подняться и приступить к своим делам. Все всецело изменилось, но так было неизменно. Все сместилось, но это легко было.

Потребовалось какое-то время и с ним некое изучение, перед тем как привлеченное интеллектуальное познание выровнялось с случившимся сдвигом восприятия.

Вместе с Сат-Чит-Анандой (Жизненность, Интеллект, Излияние; Существование, Сознание, Счастье) было четвертое, что я знал о Присутствии, о Сиянии. В го время я ощущал это, знал это на уровне, лежащем за пределами ума, но до определенного момента мои мысли и представления не пропускали меня в том направлении с моим концептуальным пониманием.

Оглядываясь назад, думается необычным: при уже случившемся понимании, что нет никакого «дэвида» и никого нет дома, совсем очевидный вывод из этого был не сходу осознан на мысленном уровне. Но в ту пору не было никакой особенной концептуальной базы либо подготовки. Присутствие было настойчивым: это не было ощущением, появившимся и провалившимся сквозь землю.

в один раз «тут», «Оно» никуда больше не уходило; «Я» никуда не уходил.

Пара дней спустя я покинул джунгли, но Присутствие длилось, и весьма не так долго осталось ждать я столкнулся с людьми, концепциями и словами, разрешившими осознать то, что мое сердце знало, но чему ум не имел возможности сразу же подобрать слова: что это имеется само Присутствие, которое наблюдает глазами дэвида, глазами любого существа. Оно всегда было. Не считая него ничего нет.

Присутствие имеется «Я», которое знает: «Я Имеется». Присутствие не есть иное, внешнее. Присутствие, Сат-Чит-Ананда, имеется мое собственное сердце, наполняющее галактику; мое собственное Я. Оно всегда было тут, и Это Имеется То, Что Я Имеется.

В противном случае, чем я вычислял себя, своим я, не существует.

Это Я, эта Сущность, имеется Все, Что Имеется. Это единственная Естьность, которая имеется. Это все, что существует; индивидуума, что считает, что это его переживание, его познание, нет.

Вы имеете возможность выслушивать это целую вечность и думать, да, о’кей, я осознал.

Но в действительности вы не осознали. В то время, когда это наконец дойдет, попадет в цель, взорвется, нет ничего, что останется тем же. Ничто ни при каких обстоятельствах им не было.

А иначе, не было «пробуждения». По причине того, что некому пробуждаться. «Дэвид» ни при каких обстоятельствах не существовал, он только персонаж сновидения, часть космической шутки. А Кто Я в действительности Имеется, имеется Все, Что Имеется, которое ни при каких обстоятельствах не засыпало и которому нет необходимости просыпаться от чего-либо.

«Я Имеется То» – вторая добрая половина, доводящая до целого познание, что «никого нет дома».

«Любовь говорит: Я – все.

Мудрость говорит: Я – ничто.

Между ними двумя течет моя жизнь».

(Нисаргадатта Махарадж)

Постижение, обрисовываемое тут, постоянно будет окрашено тем фактом, что осознание «меня нет» случилось сперва, и, так, стало базой, базой для прозрения, разрешившего прорваться к осознанию Того, Что Имеется. Исходя из этого Постижение того, что нескончаемое, универсальное Присутствие-Осознанность-Сияние имеется то, что имеется «Я», постоянно будет сопряжено с той идеальной пустотой, знанием, что отдельного «я» не существует. Кто имеется это нескончаемое Присутствие?

Не «я»! Никакого «кто».

Лишь Я, которое имеется Все, Что Имеется.

Существуют случаи, в то время, когда реализация «Я Имеется» либо, быть может, маленькая вспышка понимания, происходит сперва, без самоотдавания и глубокого видения того, что, при всех вариантах индивидуальности, «меня нет». Итог тогда может оказаться совсем иным.

Разные спорадические практики: молитвы, шаманские путешествия, медитации – были частью обусловленной рутины данного сновидческого персонажа и иногда практикуются , но я осознаю, что это только часть сна. Молиться кому? Путешествие куда?

Не существует иного, нет двух.

Это врата к тому, где я уже нахожусь: Сат-Чит-Ананда, Я Имеется То. Некуда идти, нечего выполнять: вее имеется Осознанность, около, через и в качестве «нас». Эта жизнь проживается, внутри, около и при помощи этого ума-тела, но не «мной».

потуги и Духовные практики, к каким в один раз побуждает чувство отделенности и потребность воссоединения, потребность в цели и смысле судьбы, прекращаются и отпадают сами собой, неспециально и без упрочнения прекратить их либо продолжать: намерения просто не появляется. То, что появляется, появляется спонтанно. Время от времени, достаточно довольно часто, хочется в тишине, в недвижимости, в Сиянии, в полном покое.

Но чуть ли это возможно назвать молитвой либо медитацией. Это ничто, пустота.

Существование. Сознание. Счастье.

Жизнь совсем неожиданно, прекрасным образом оказывается очень простой.

Делается понятным, что эго, личного «я» и всех его искаженных перцепций ни при каких обстоятельствах не существовало. Персонаж сновидения остаётсятаковым: чистит зубы, подравнивает бороду, так же, как и прежде обожает все ту же еду, не хорошо обладает навыками общения и находит многие вещи, каковые другие говорят либо делают, сбивающими с толку и дезориентирующими. Как и было неизменно.

Но персонаж выпотрошен, выдолблен изнутри.

Когда-то он принимал себя со всею серьезностью, думая, что он есть кем-то. Сейчас, в то время, когда он наблюдает вовнутрь, он знает, что никого нет дома. Персонаж – всего лишь мистификация.

Осталось лишь глубокое чувство «Я Имеется», но оно в собственности не персонажу, а Присутствию, кое имеется вечное, вездесущее идеальное Сияние.

Подобно вентилятору, что крутитсяпо окончании того, как его отключили, подобно велосипеду, что некое время катится, не смотря на то, что ездок уже соскочил с него, сорок шесть лет обусловленности проторили дорогу, по которой это ум-тело, создание привычек, имело возможность бы шагать в собственном сне. Что оно, понятное дело, и делало, в соответствии со сценарием сновидения. Сейчас оно медлено сходит на нет.

Потребовалась целая сновидческая судьба, дабы оно создало собственную историю, накопило, свело воедино, простроило мысли, эмоции, переживания и воспоминания до получения данной личности. Сейчас, в то время, когда отсутствует волеизъявление либо упрочнение прекратить либо продолжать, быть может, ему потребуется целая судьба, дабы отпасть. Либо мгновение. Либо по большому счету ничего.

До тех пор пока имеется наблюдение, соприсутствие, это не имеет значения.

Это легко полностью ничего не меняет.