Пролог. северный периметр. поль

В Дверях главного зала совета Северной станции показался человек. В его документах в графе расовой принадлежности стоял штамп «иудей», но это был как минимум весьма необычный иудей. Его рост был немногим более двух метров, он был широк в плечах, и имел атлетичное телосложение. Но все же как каждый порядочный мальчик, таки умел играть на скрипке.

Он был удачливым рейнджером и редко возвращался без добычи.

в один раз, ему повезло отыскать полянку на которой рос саруд, а полянка эта была расположена всего в каких-то полутора километрах от станции. И он стал частенько в том направлении наведываться. Но на «Гренландии» (по ветхому заглавию острова на котором пребывала станция) не курил никто.

На станции были не сильный фильтры, и нарушение мер предосторожности угрожало строгими наказаниями. Более того это противоречило местной морали. И, конечно же, не хорошо сказывалось на карьере, в случае если кто-то из совета выяснял об этом. Так и случилось.

По окончании одной особенно сильной ссоры Лаффе с Полем кто-то из совета «случайно» услышал что один рейнджер промышляет сарудом.

Вторым не сбывает, но сам курит. У Поля начались неприятности, практически дошло до заключения, но обстановку спас его приятель Зорин, что был не последним лицом в совете. «Ветхий мародер», как его время от времени именовал Поль, внес предложение сотрудникам избавиться от юноши вторым методом. Так юный рейнджер стал «обменником».

По сути его с глаз подальше на другую станцию которая пребывала где-то в Австралии либо на Красных островах (Бывшие Гвинейские, названы так из за цвета радиоактивной пыли). Но одним рейнджером не ограничились. Был создан Спец Отряд в котором было четыре человека: Поль Лофман, Зюльц, экс-юрген «Охранки» и капитан Лесов Лаффе, которого послали подальше, по причине того, что он опять что-то взорвал у себя в лаборатории.

Практически, совет организовал команду из самых ненужных людей со всего периметра. Несколько должна была выступить через три дня. Старуху «Барракуду» не успевали починить раньше.

«Поднимайся, Шпала тебе пора!» либо как в том месте дедушка сказал.

Не имеет значение. Совершая повседневные, вдолбленные в мою голову до автоматизма перемещения, наподобие — подняться, сесть, лечь, осознать, что страдаю от похмелья, опять попытаться подняться, держась за голову дойти до умывальника и т.д.

Сутки начинался как в большинстве случаев, набегов сейчас не планировалось, и передо мной стоял нелегкий выбор: завалиться к Мартину с ребятами и хотя бы нажраться перед переводом в «Сигму» либо совершить с Радой приятный сутки и еще более приятную ночь… Но, что необычно для меня самого, я выбрал третье – познакомиться со своей новой командой.

По окончании бутылки синтетического кефира стало легче, но не очень сильно. Имеется не хотелось. Однако, сейчас я имел возможность соображать и,наконец, огляделся. Одно слово.

Разруха. Вторыми словами творящееся в моей комнате обрисовать было сложно.

Через 60 секунд манипуляций с памятью и еще приблизительно десяти попытокотыскать в памяти что день назад произошло, я сдался. В случае если моя голова думает что мне чего-то лучше не знать, то пускай так и будет. Я начал одеваться, накинул рейнджерский плащ.

Нужно будет снять ветхую эмблему и пришить пресловутую сигму. Так, все забрал? Наподобие да. Возможно идти. С ублюдком Лаффе я уже знаком. А кто еще? Как Степан Владимирович сказал?

Зюльц и Лесов, да?

Ну-ну.

Выходя из помещения в коридор, привычно поскрипывающий металлическими сетками пола (легко старое строение протекает и у нас собственная особая совокупность водоотвода), я хорошо закрыл дверь. Соседа не было с самого утра и неизвестно было, в то время, когда он возвратится, так что я запрятал ключи за металлический шкафчик рядом с дверью. Это было условное место, куда мы клали ключи в то время, когда уходили поразнь, как сейчас.

Я опоздал на большом растоянии отойти от двери как произошло что-то неописуемое…

На меня выскочила маленькая девочка…

В случае если мало поразмыслить, то возможно прийти к несложному вопросу, наподобие «что делает десятилетняя девочка в армейском секторе в восемь часов утра, на протяжении утреннего обхода Периметра?». Но, учитывая мое состояние, я смог выдать лишь «А?» и поддавшись очередному приступу головокружения бревном опрокинуться назад.

— Ой, — крикнула девочка, увидев сурового меня в военной форме к тому же и с бодуна.

— Ой, — крикнул я, в то время, когда почва нежданно ударила меня в затылок.

— Дядь, вы нормально? – последовал закономерный вопрос девчушки.

— Вот б****! Моя голова! – нет, ну а что еще я имел возможность ответить в ситуации ?..

В то время, когда по окончании пяти мин. совместных стараний, я смог подняться на ноги и привести себя в порядок, я все таки спросил у девчонки:

— Куда ж ты так мчалась, егоза?

— Брат попросил сбегать за кефиром…

Видно, несколько я так по утрам лечусь.

— А сообщи ка, красивая женщина, как у тебя брата кличут?

— Лютик, – потупилась девчушка.

— Необычная фамилия, — выдавил я из себя ухмылку, что не делай, а голова болела легко плохо.

— Нет, «Лютик» — это прозвище, — выдавила из себя девчушка осознавая что у братца вероятнее будут неприятности. Уж весьма я был похож на офицера охранки. – Его фамилия Зюльц, он водит «барракуду».

— Ну, кефир у меня имеется много, — на отечественной станции без этого продукта никак запрещено, самогон то найдется кому сделать, а вот кефир… Нельзя сказать что дефицитный, но приобрести его редко у кого доходят руки. А все из-за того что продавцы в рейнджерском секторе в финиш обленились и трудятся сейчас от силы часа четыре каждый второй сутки, не считая четверга. А ведь синтетическая органика продается лишь в этом магазинчике. – Я готов им бесплатно поделиться, если ты проводишь меня к собственному брату, — Заговорщицки подмигнув девочке, я поболтал бутылкой кефира уже извлеченной из заплечной сумки. – Не волнуйся, я всего лишь рейнджер, и никаких неприятностей из-за меня быть неимеетвозможности. – Я продолжал по-дурны радоваться.

— А из какой вы группы, дядя рейнджер? — задала вопрос малютка, все еще побаиваясь за судьбу брата.

— Из «Сигмы», — ответил я. Новая форма еще не готовься , и я как и раньше щеголял нашивкой с Древом мира, единой для всех рейнджеров периметра.

— Вы новый начальник брата? – задала вопрос девочка, которая, наверное, все-таки принимала меня за кого-то из старших офицеров

— Нет, скорее новый сослуживец, — успокоил я малютку. В голове крутилась идея, что девочка весьма вежлива со мной, что совсем не характерно современным детям.

— Тогда отправимся скорее, тут неподалеку, — про себя я подчернул, что девочка поменяла манеру общения и перешла на «ты» когда осознала что я не офицер.

Путь по подземным коридорам периметра не занял у нас большое количество времени. Я шел полным шагом, не сбавляя скорости. Я считал, что девчушка отстает от меня, но к моему большому удивлению, она не только не отставала, но шла со мной «в ногу» в случае если возможно так сообщить.

В то время, когда я посмотрел назад, она все так же мельтешила рядом со мной, и это вправду смотрелось весьма забавно, поскольку на мой ход приходилось два ее.

До тех пор пока мы шли, я желал мало расспросить ее о Зюльце, но у меня ничего не вышло, по причине того, что достаточно не так долго осталось ждать мы были на месте. В то время, когда Лекса (так она мне представилась) открыла дверь, я осмотрелся и не заметил ничего сверхъестественного. Помещение нового сослуживца слабо отличается от моей.

Тут, как и в моей комнате, стояла кровать у окна, рядом скромная тумба, на столе было не убрано, на полу, поваленные набок, лежали две безлюдные тары, если судить по всему из-под самогонки.

На расправленной кровати лежал мужчина, лет двадцати пяти – тридцати. Эдакий овцебык с нечесаной копной чёрных волос, сильно напоминающей колтун. Но, в то время, когда я пригляделся получше, то осознал что на овцебыка данный юноша был похож лишь своим волосяным покровом. Что необычно в его возрасте, на лице не было кроме того намека на щетину, мне стало кроме того мало жалко…

— Лютик, Лютик! – девочка начала будить брата. – А ну поднимайся клоп ушастый!!! — в этот самый момент я осознал, что Лекса вправду в праве его так именовать. Так как в собственные полные двадцать пять он был чуть ли не ниже собственной двенадцатилетней сестры.

Что-то оторвало собственную голову от подушки и подняло на меня собственные налитые кровью глаза, сбитые в кучку. Заметив кефир в моей руке, то, что еще сравнительно не так давно лежало в постели без памяти рванулось в мою сторону. «Кефи-и-ир!» – яростно взревело существо, в то время, когда я уклонился и ушел в сторону. И повторило собственный нехитрый маневр.

Потому, что все эти резкие перемещения отзывались в моей бедной голове мучительной болью (нужно же было так нажраться) и настроение мое не обладало меня к спарингам, я пресек попытку существа завладеть кефиром весьма радикально, в частности, дедовским шипованным берцем.

— Аргх, — выдал Зюльц повалившись на пол. И взглянуть на меня чуть более трезвым взором, когда встал.
– Кто ты таковой? — выдал основной для него вопрос мелкий мозг мелкого человека.

— Новый снайпер отделения «Сигма», – ровным тоном сказал я, – приятно познакомиться.

— Симметрично, — выдал Зюльц сев на корточки. – Кефира дай прошу вас, а рейнджер?

— Сейчас, наверное, предстоит сутки знакомств, сохраняю надежду у Лесова имеется что-то более действенное чем кефир, — наконец сообщил я в далеком прошлом заготовленную фразу.

— Отправимся, лейтенант, лишь, дай я себя в порядок приведу.

По окончании пяти мин. ожиданий мы вышли на встречу с еще одним участником отечественной команды. Нам предстоял двухнедельный путь на «барракуде» и нужно было хотя бы познакомиться.

Глава I

Коридоры, коридоры, коридоры… Нескончаемая смена помещений, поворотов и пространств… Ни при каких обстоятельствах бы не поразмыслил, что третий ярус таковой запутанный. Я ненавижу коридоры, в особенности с низкими потолками. Красные плащи рейнджеров «Сигмы» развивались от стремительной ходьбы, но у этих плащей была и обратная сторона, серая, как тот вечный снег, что лежал за пределами станции.

Занимаюший ранее пост главы когда-то в далеком прошлом, в то время, когда я был четырнадцатилетним юнцом, сказал нам что плащ – серьёзный атрибут рейнджера, его защита, его гордость, его дом и его последнее пристанище. Старик умел видеть то, что не подвластно людской сознанию. Добрая половина того, что он сказал мне, тогда казалось мне бредом сумасшедшего.

Как я ошибался. Глава верил что плащ – олицетворяет саму сущность рейнджера: одна сторона – празднична и ярка, в ней «охотники за древностью» щеголяют по просторам Периметра. Это сторона воображает его радость, горе, страсть и доблесть.

Всю ту яркость чувств, которая так свойственна людям.

Но имеется и вторая сторона – серая, как вечные сумерки мира. На данной стороне рейнджер нес скорбь, сосредоточенность, скорбь о приятелях, похороненных в пыли и снегах, и собственный рвение выжить любой ценой. Серая сторона, как тыльная сторона медали, но она и имеется подлинная сущность всех тех, кто возвращается, дабы опять уйти.

Отечественная цель — идеи рейнджера и восстановление цивилизации — имеется его опора и щит. Так говорит и прохвост Зорин, и без того сообщит любой настоящий рейнджер. Не бывает бывших охотников за древностью. Не бывает…

Мысли… мрачные мысли.

Нужно бросать эту хрень, философия мне не идет. Я в этом более чем уверен. какое количество же еще нам с Зюльцем идти до помещения Лесова.

60 секунд, пять либо десять — не знаю. За очередным поворотом был застекленный проход с громадной красной надписью, которая гласила «маленькая и» Медицинские Помещения табличка вторила ей «больным с рваными ранами на этой неделе скидка». В то время, когда мы вошли в Медотдел, первое, что я сделал — это поинтересовался у девушки за стойкой «где я могу отыскать капитана Лесова?», на что взял сухой вялый и чуть грубоватый ответ.

Итак, направо и до конца коридора… Ну пошли.

Мы постучались в помещение отставного капитана, и дверь медлено отошла в сторону. Мы зашли в помещение, хозяин помещения поднял на нас непроспанные глаза. Тут стоял сильный запах перегара. На столе стояла безлюдная бутылка из-под кефира. «Сговорились», — безрадосно поразмыслил я.

— Здравствуйте док, — в один момент сообщили мы, – Тяжелая была ночка, не так ли?

Лесов вгляделся в отечественные лица и, отметив следы тяжёлого похмелья, перевел взор на эмблемы. Набравшись воздуха, он кивнул нам на табуретку и стул. Мы присели.

Лесов кивнул всклокоченной головой в сторону лакированной шкатулки. И кратко сообщил: «Завари».

Посмотрев в коробочку, мы нашли в том месте чайный гриб и мелкую сахарницу. Обязан подчернуть, что Я, с наслаждением повторил бы опыт прошедшей ночи, о чем и сообщил Лесову, но тот моей тяги к спиртному перед набегом не одобрил.

— Знал я несколько таких смельчаков, каковые перед набегом выпивали… — сообщил он, многозначительно уперевшись глазами в стенке.

Через 60 секунд молчания он продолжил: — Кстати, что час?

Мда, не оправдались мои надежды по поводу задушевной истории о храбрости павших. Его будет сложно разговорить. Меня тогда очень сильно интересовало прошлое моих сослуживцев, а основное то, за какие конкретно прегрешения они появились в «Сигме», но в данный сутки я определил лишь историю Зюльца.

В случае если сказать коротко, то отечественный шофер был лихачем. И как раз ему мы были обязаны недельной задержкой. Как выяснилось, ровно семь дней назад, в один из бессчётных пасмурных и безветренных дней, у отечественного водителя была задача: доставка груза от группы «силовиков» к периметру. «Барракуда» была в его полном распоряжении.

А ему ничего другого и не нужно.

Кратко, в то время, когда Лютик уже с грузом возвращался на станцию, его второе «я» забрало собственный. По прибытию в один из шлюзов «Барракуда» и без того была потрепанной, так данный умник, еще в то время, когда заводил ее в парк, попытался припарковать ее «милицейским разворотом», доконав отечественную амфибию вконец. И груз помял, он говорит, что ничего важного, но за «ничего важного» не отправляют в отряд изгоев…

Не смотря на то, что отечественную группу нельзя назвать отрядом изгоев. Тут любой чуть не от мира этого: Лесов, хоть и врач, но он рейнджер телом и душой, в то время, когда мы зашли в его помещение, я уловил еле заметное глазу перемещение. Врач машинально повел рукой в сторону несуществующей кобуры с легким лазером. Его тело прекрасно запомнило ветхие уроки.

Зюльц, хоть и казался недалеким, но его история смотрелась притянутой за уши, в особенности первое его «полихачить я обожаю».

Мне показалось, что он что-то скрывает, но пока нет обстоятельств для недоверия. Доктора Лаффе, по большому счету чуть ли возможно назвать человеком, но «не от мира этого» правильное для него определение. А что я сам?

Я в далеком прошлом стал двусторонним рейнджерским плащом. Тут один, а в том месте второй. И я в далеком прошлом начал считать своим домом походный модуль с цифровой маскировкой, а не эту конуру с гермодверью и тухлой вентиляцией, в которой кроме того покурить запрещено.

Погрузившись в раздумья о составе собственной команды я не подмечал хода времени и совсем забыл что еще не уложил снаряжение и не проверил модуль. За полчаса перед тем, как пришло время инструктажа, кратко пикнул мой наручный коммуникатор. Я встал и вышел из помещения, мои новые подопечные уже часа два как рубились в кости разгоняя тоску, и вряд ли увидели мое отсутствие.

Я поднялся на поверхность и запахнувшись в плащ отправился к строению Совета. Мне предстояло дело и идти на него неподготовленным я не желал. Это моя первая операция в чине лейтенанта , сейчас я забочусь о людях и принимаю решения, а также мутанты Кровавой заводи не вынудят меня отказаться от моих слов.

При входе в строение совета стояла пара охранников с импульсными копьями наготове. Я продемонстрировал карту доступа категории «В+» может я и курил, но работу мою в совете ценили прекрасно. Я кроме того мало гордился ей, таковой уровень доступа имели лишь младшие члены и агенты силовиков совета.

Жёсткие юноши у входа козырнули мне и расступились. Я сделал ход, и на секунду мир около меня замер. Я успел разглядеть все до мельчайших подробностей.

Весьма интересно, я схожу с ума либо возможно имеется вторая обстоятельство? Возможно, недоспал, сейчас лягу в восемь, клянусь.

Легкая ухмылка всплыла на моем лице, если судить по перемещениям «стражи» сейчас, они были новичками. Забавно осознавать, что я имел возможность выйти с ножом против четверых таких с И. К. и положить всех в течение 60 секунд… Обожаю, в то время, когда мое превосходство разумеется. Риск не для меня.

Я — весьма прагматичная сволочь.

Знакомьтесь — это моя серая сторона. В ней также имеется плюсы. Я вам не силовик в пятислойной броне.

Самая тяжелая броня, которую я носил — это поверхностный экзоскелет.

И весил он, от силы, килограммов семь. Это вам не девяностокилограммовая махина с имитацией дополнительного мышечного покрова. В таких пятислойных бронях ходили лишь силовики юга.

А мне на набегах хватает и той малости, что я имею.

Я думал, пока шел в направлении зала совещаний. В отличии от южного Периметра в отечественном совете было лишь семь участников и вес в обществе они имели больший. Семь человек на три миллиона — это в самый раз.

Створки главного зала распахнулись и я вошел в полукруг.

– лейтенантрейнджеров, Лофман, приветствует Совет, — сообщил я практически ритуальную фразу.

В Дверях главного зала Совета северной станции показался человек.В его документах в графе расовой принадлежности стоял штамп «иудей», но это был как минимум весьма необычный иудей.

– лейтенантрейнджеров, Лофман, приветствует Совет, — сообщил он.

Его рост был немногим более двух метров, он был широк в плечах, и имел атлетичное телосложение. Он был удачливым рейнджером и редко возвращался без добычи. И на следующий день ему и его группе предстояло выдвигаться с пополнением к дипломатическому консульству.

В котором числилось два человека, чьи имена заблаговременно не назвали кроме того юноше стоящему на данный момент среди зала совета. Он прошел через смерть друзей, и, с тоской наблюдал на станцию хранящую память о них. Он стоял в ожидании первого собственного задания.

Таковой юный и таковой утомившийся.

Глава II

Выезжать планировали в 6 часов, дабы пройти страшные прибрежные участки затемно. Все было собрано. Сидя в зале ожидания, я возможно уже раза четыре проверил снаряжение.

Никак не получалось сосредоточиться на грядущем переезде. Нет, я не переживал.

Легко меня что-то тревожило и, самое отвратное, что я никак не имел возможности осознать, что именно. Я поделился собственными опасениями с Лесовым. Но он моих опасений очевидно не разделял, только заявил, что я, возможно,, перед собственной первой набегом в виде главы отряда.

Но миссия давала слово быть неспокойной. Отечественный путь лежал сперва достаточно на большом растоянии на восток. Все воды мирового океана были покрыты кромкой льда, но и во льдах обнаружили пристанище множество больших и страшных монстров.

Эту часть пути мы попытаемся преодолеть днем и как возможно стремительнее. Но кроме того в то время, когда мы достигнем континента, сходу двинуться к цели мы не можем. С юга на много километров тянутся почвы агрессивных племен ренегатов.

Мы должны были двигаться в глубь, где нас ожидали пустоши и бессонные ночи дежурств у тепловизоров и датчиков движения. И лишь в то время, когда мы отойдем дальше от ветхих морей, возможно затевать путь на юг, к цели отечественного путешествия.

К Южному периметру.

Я в очередной раз забрал в руки собственный «Вектор-М 1» и взглянул уровень батареи. Щелкнул тумблерами, проверил как ходят замки предохранителя, легко ли выходит нож и опять смазал пружины собственного И.К.

Одного взора на мою винтовку Лесову хватило. Он подошел ко мне и сел рядом.

— Хорошая, – кратко сообщил он. И я сходу додумался о чем он сказал.

— Это мое наследство, — сообщил я, безрадостно улыбнувшись, – Она досталась мне от человека, что дал жизнь, выручая меня. Он был больше чем легко рейнджером, он был легендой, которую знал лишь я.

— Поведаешь? — все так же односложно задал вопрос он.

— Может мало позднее, — сообщил я. Ветхие воспоминания всплыли из глубин сознания, я снова почувствовал прежнюю боль. Туман застилал мои глаза, в голове всплыла картина того дня. Последнего дня моего учителя.

Было пасмурно. Буря разрывала небо пополам. И два скользящих силуэта в сумерках. Я и ОН. Его кликали Каргер.

Он был моим втором и наставником. Мы возвращались с задания…

Глаза мои были затуманены. Я не знал куда деваться от безысходности и старой скорби. Исходя из этого я легко еще раз проверил собственный снаряжение.

Я поднялся на ноги и огляделся. Команда была в сборе. Обязан согласиться, обида на Лаффе в далеком прошлом прошла, да у него был несносный темперамент, но если бы не эта желтоглазая сволочь я бы в далеком прошлом спился.

А так, благодаря его чрезвычайной мстительности и строптивому нраву, мне были обеспечены регулярные приключения на задницу. Сейчас, в то время, когда показался Зюльц, возможно было грузиться.

Мы загрузили на «Барракуду». Запас воды, сублиматов и консервов. Скромный портфель на двадцать килограмм за плечом и тяжелая снайперская винтовка на долгом ремне.

С меня, возможно, на данный момент лишь карикатуры рисовать, так картинно я смотрелся.

А в портфеле у меня была самая малость: запас батарей для винтовки, мой походный модуль, вещи на смену, точильный камень для моего кукри и другие нужные мелочи.

Погрузка была закончена, я знакомил Зюльца с замыслом отечественной поездки, показывая на карте места ночевок и привалов как необходимых, так и вероятных. Не напрасно же я ночь не дремал. Ничего, как говорится, «на марше высплюсь».

Все ожидали лишь отечественных беспомощных дипломатов.

Наконец с другого конца автопарка на нас выдвинулась группа. Представители всех профессий хоть как-то связанных с Советом. Человек семь. Среди них была и глава безопасности. Она была не дамой, она являлась членом совета. Еще двое сходу ринулись мне в глаза.

Две фигуры в серых рейнджерских плащах.

Не смотря на то, что, точно из них такие же рейнджеры как из меня прачка. Да и смотрелись они очень живописно. Картина маслом: узкий и толстый.

Хорошо толстый, такие довольно часто виделись в среде дипломатов и канцелярщиков, но как возможно смотреться таким доходягой. Как словно бы и не мужик вовсе. Неужто такие смогут выжить в отечественном мире?

А пофиг, все это не мое дело. Мне всего-то необходимо знать, смогут они себя обезопасисть либо нет.

Группа остановилась метрах в десяти от нас и начала судорожно о чем-то перешептываться. Взяв последние руководства, «лже-рейнджеры» направились к «Барракуде». И ,пройдя мимо нас, зашли в кабину. Я кивнул ребятам.

Зюльц запрыгнул на водительское сиденье, Лесов зашел нормально. Я кроме того мало питал зависть к ему. По-любому, а я так же, как и прежде мало переживал.

Демонстрируя нежелание подчиниться моему немногословному приказу, Лаффе зашел лишь по окончании меня.

Я окинул взором шестерых людей, сидящих в салоне транспортера. Лица команды высказывали готовность. Еще раз посмотрев на капюшонов я попросил Петра сесть ближе к турели, а сам немного открыл люк, дабы при необходимости оттуда возможно было стрелять.

Что ж, все лишь начиналось, и не было обстоятельств для тревоги. Я сжал жетон на груди, и в голову закралась очередная негативная идея. А кто продолжит мое дело в то время, когда я погибну?

Нет не так… В то время, когда меня убьют?

Я продолжаю дело Кара. И хоть меня и нельзя назвать предлогом для гордости, но преподаватель умирая совершенно верно знал, что его дело не покинуто и его имя не забыто…

Я желал бы погибнуть так же как мой наставник, смертью храбреца без славы, лишних слез напоказ, и восклицаний типа «какой превосходный человек покинул мир, о горе нам!». В то время, когда я пришел из того рейда мне отвалили денег привесили медаль и отправили подальше, никто не задал вопрос о судьбе моего наставника. Все, что у ветхого наемника затупились рефлексы и замедлились перемещения.

Но и это еще цветочки. Многие сделали вывод, что это я самолично грохнул собственного учителя, дабы не дробить барыша с данных. И закопал от базы подальше.

Никто кроме того не догадывался, что Каргер сгинул в синеватой вспышке электро-магнитного импульса, выручая мою шкуру.

Мне было плевать, что эти паразиты, не выходящие за пределы округа, не то что периметра, думают обо мне, но мне было до слез жалко за Кара.

На рейнджерских направлениях куда меня выяснили по окончании смерти наставника, я неоднократно дрался с ублюдками, каковые выдумывали все более и более идиотские трактовки того рейда. Я дрался с остервенением. Я имел возможность выйти один против двоих либо кроме того троих (конечно учитывая возраст, телосложение и массу).

в один раз, я очень сильно переоценил собственные силы и один полез драться с пятью.

Я считал, что эти парни не смогут кроме того поцарапать мою шкурку. Я совершил ошибку. В то время, когда меня начали брать в полукольцо, я увидел, как в тусклом свете фонарей у двоих из них сверкнули ножи.

Меня практически убили тогда. Дело было на протяжении одного из народных гуляний, и около скоро собралась масса людей. Одного я скоро оттеснил и вырубил. Удар мыском в голень коленом под дых и контрольный — тыльной стороной ладони в шею. Оставшиеся на ногах, заметив, как я расправился с их товарищем, ринулись на меня дружно.

Прошло мин. пять, но я все еще стоял.

Мой бок заливала кровь. Мне разбили все губы, раскроили правую бровь в двух местах, Мои внутренности были отбиты если не всецело, то близко к этому. Все было весьма не хорошо, я смог вырубить еще лишь двоих из которых один был с ножом. Но осталось еще двое, а я еле стоял на ногах. Подошли парни из отдела.

Те двое стали уходить.

Я набрался воздуха с облегчением и облокотился на стену. Выяснилось через чур рано. В ту ночь на данной улице дежурил отряд отца одного из тех уродов. Меня заломали. Начальник этих военных дятлов задал вопрос, за что я напал на несчастных ребяток.

Я лишь сплюнул на землю кровавую слюну. Ответить нечего, свидетелей пол улицы, но никто не сообщит в мою защиту ни единого слова. Кровь из брови текла прямо в правый глаз, что уже 60 секунд три не видел ничего не считая красных пятен.

Я поднял голову и вперил взор в толпу. Так и имеется, многие отводят глаза и отворачиваются. Единственной кто не отвернулся от меня тогда, была счастлива. Она свидетельствовала в мою защиту, а потому, что были свидетели обеих сторон, дело замяли и все.

Мы спустились на второй ярус, и Счастлива открыла дверь собственной квартиры.

Я сказал с ней уже в то время, когда она меня перевязала.

— Из-за чего ты не прошла мимо? Многие так сделали, что помешало тебе? – задал вопрос я, но она лишь снисходительно взглянуть на меня.

— Ты так как подрался с ними из-за того что они снова несли каждый абсурд про дядю? Ну, про дядю Кара.

Дядя?..
Возможно мин. пять я тогда просидел без звучно.

Я стал понемногу общаться с ней, мы все больше сближались. Я уже думал переезжать к ней, в то время, когда мне подкинули это гребаное дело. Все из-за саруда.

Я готов отправиться в смертельный рейд за фильтрами для станции. В том месте же не просто курить запрещено, в воздухе держится практически постоянный запах стоялый сырости и воды. Что ж, сейчас для себя я решил две вещи: в то время, когда возвращусь, во-первых, заберу ученика, во-вторых, сделаю Раде предложение.

Она обожает меня, а я не желаю быть один.

Я постоянно пойду собственной дорогой, а моя Счастлива постоянно пойдёт за мной. Я желаю быть с ней, желаю, дабы мне было куда возвращаться. Я готов убивать за нее.

Она – моя семья. «Я возвращусь» — эта маленькая записка, которую я оставил у нее на столе уходя, возможно именно дошла до адресата. Да преподаватель, я позабочусь о твоей племяннице. Она будет радостна, обещаю.

Мы достигли восточных островов, пора было разбивать лагерь и расставлять датчики. «Барракуда» шла все медленнее, и скоро Зюльц остановил ее. Эх, не напрасно я день назад протер ему все мозги про аккуратность. Стали разгружаться.

Достали сублиматы, воду, модули и другое, и другое.

В то время, когда лагерь был поставлен, я подозвал собственную команду.

— Петр, датчики.

— Осознал.

— Лютик, посыпь перед входами в модули данный раствор, я покажу как.

— Рынка ноль.

— Врач, на вас ужин.

— Как сообщишь Поль, — видно было, что он утомлен поездкой и сил спорить у него не осталось.

— Отправимся Лютик, я покажу, как укладывать смесь от насекомых.

В то время, когда все было сделано, я похлопал по стенке модуля «плащей».

— Господа, не так долго осталось ждать будет ужин, но перед ним я желал бы кое-что с вами обсудить.

— Войдите, Поль, мы не заняты, — раздался басистый голос из-за полога. . Я откинул полог и зашел вовнутрь.

— Если не возражаете, я бы желал совершить учебный бой, чтобы определить, способны вы обезопасисть себя либо с вами нужно будет нянчиться. – мне хотелось поставить себя как начальника в начале пути, дабы позже не было ненужных жертв.

— Давайте выйдем из модуля. В том месте все и решим. – так мы и поступили. Выйдя на улицу мы подошли к транспортеру в котором мирно дрых Зюльц.

В салоне мирно игрались в шахматы Лесов и Лаффе.

Я подозвал Петра и внес предложение размяться с копьями. Нам высвободили круг диаметром метров десять

— Нападай, — попросил я

Лесов медлительно подошел ко мне и правильным перемещением попытался нанести мне колющий удар в голову. Я легким перемещением отвел его копье в сторону и продолжил перемещение копьем нанося лесову несильный но чувствительный удар под правое колено, я попытался дабы следующий удар состоялся в голову. Но Бывший капитан «охранки» отчаянно сопротивлялся. В то время, когда я наносил удар он уже стоял на одном колене, готовый быстро встать сразу после того как я закончу связку.

Удар.

Он быстро встал на ноги, но тут я его просчитал и на обратном перемещении схватил копье за середину. Пятка моего импульсного копья с двойной силой ударила Лесова в голень. Он упал наземь. Я обозначил удар в голову. Закончил.

Чтож он хорошо держался и определенно что-то не забывает.

Но на тренировках совершенно верно уже давно не был. Ну ничего я вам покажу оздоровительный лагерь со всеми вытекающими.

— Лаффе, уведите Лесова. Имеете возможность продолжить собственные занятия, отечественный доктор прекрасно себя продемонстрировал.

Лаффе молчаливо кивнул. Помог собственному компаньону встать и усадил его в салоне транспортера на прошлое место.

Я пригласил в круг полного дипломата, что до сих пор сидел пораженный моей стремительной расправой над бывшим сотрудником охранки и думается, сейчас мало меня побаивался.

Как позднее выяснилось пухлый, хорошо стрелял, но Соломинке удалось меня поразить. Данный худощавый был такими вёртким, что мне кроме того стало весьма интересно лицо этого персонажа в маске и капюшоне. Я думал, что обладаю копьем на таком уровне, что уклониться от удара нереально.

У соперника два варианта отводить либо парировать.

И к обоим я уже готов. А данный хлюпик крутился как юла ,то пригибаясь ,то подпрыгивая и умудряясь уходить кроме того от двойных ударов наконечник – пятка, каковые в большинстве случаев достигали цели. Дать ему в руки штык – нож и он дрался бы со мной на равных, он не уступал мне в скорости и это было весьма интересно.

Простой канцелярщик, не имел возможности довести собственный тело до таково состояния сидя в мягком кресле. Данный человек очевидно непрерывно с раннего детства изнурял себя тренировками. И преподавателем был очевидно не сержант охранки северного периметра.

Как жаль, что он не имел возможности сказать. Я не знал обстоятельства, но до сих пор Соломинка общался с нами лишь жестами и это мало настораживало.

Завершив учебные поединки все стали расходиться по модулям, я привычно соединил все датчики со своим коммуникатором по второму каналу. И лег дремать. В то время, когда мы поднимались лагерем тепловизоры и датчики движения целой стеной окружали отечественное временное убежище.

А все показатели с них сводились в браслет – коммуникатор на левой руке. Широкой, тёмной полосой коммуникатор обвивал мою руку. Такие были лишь у охранки и рейнджеров силовиков.

В эту ночь я дремал как новорожденный, не зная тревог и снов, каковые без сомнений много готовил мне будущий сутки.

Глава III

Проснулся я рано, кроме того Лютик, что должен был озаботиться с утра приготовлением еды, еще дремал. Природа, а правильнее то что от нее осталось никак не показывала собственного нрава, как словно бы всю землю забыл о существовании отечественного мелкого отряда. Солнце еще не встало.

Я посмотрел на часы.

Добрая половина шестого утра. Да мне везет. А сон как рукой сняло.

Еще раз попеняв собственному организму я сделал вывод, что тут ничего не сделаешь.

Я дотянулся чехольчик в котором носил саруд. Вытянул зубами одну из заблаговременно заготовленных самокруток и закурил…

Ненавижу курить на безлюдный желудок. Неизменно затем ходишь слега заторможенный и желудок очевидно выступая в протест отсутствия всякого питания просится наружу. Как словно бы сам готов начать готовить.

Так с самокруткой в зубах я думал о тщетности бытия и о том, что я очевидно нахожусь не в том положении, дабы спорить со своим желудком, а это значит что мне нужно идти готовить. Ну да хорошо. Хрен с ним с Зюльцем позже подежурит за меня.

В мрачных мыслях я практически дошел до «Барракуды», где хранилась припасы и вода, в то время, когда из кабины показалась нога в дырявом носке. Следом показался и ее хозяин, что пребывал в еще более плачевном состоянии нежели его упомянутая выше конечность.

— С утречком начальник! – Поприветствовал меня владелец опухшей лице. – Как спалось? – пропитым голосом спросил мой полутораметровый подопечный.

— Решил подняться пораньше, — сообщил я, уже эгоистично переписав расписание отряда на